отведать что-нибудь ею приготовленное. И с этой мыслью он застыл над мусорным пакетом, уставившись на образовавшуюся внутри кашу.
Расправившись с кухней, Идзуми перебрался в ванную комнату. Открыв все шкафчики, он сгреб в одну кучу запасливо накупленные банки шампуней и моющих средств, бруски мыла и другие туалетные принадлежности. Сначала он хотел забрать все это богатство домой, но потом подумал, что не стоит захламлять пространство, в котором скоро будет жить маленький ребенок, – Идзуми решил отправить все в утиль.
После ванной он прошелся по заброшенному саду, в прихожей расставил раскиданную обувь, разобрал лопающийся от вещей шкаф. Идзуми было не по себе, что он так бесцеремонно влезал в личное пространство матери, да еще и хозяйничал тут. Однако мысль обратиться в специальную организацию, чтобы они все убрали, ему претила еще сильнее.
Разбирая вещи, Идзуми предполагал обнаружить старые альбомы, фотографии из своего раннего детства, но ничего из этого все никак не попадалось на глаза. В какой-то момент Идзуми наконец понял причину: он же все это давно выкинул. В тот день он провел своего рода ритуал отрешения: собрал все имеющиеся фотографии и выбросил их в мусорный ящик.
За уборкой Идзуми не сразу заметил, как на улице начало темнеть. Боковое зрение улавливало, как загорался свет в окнах соседних домов, но Идзуми не планировал останавливаться: сейчас ему предстояло разобрать неприкосновенный книжный шкаф. Здесь стояли карманные книги с детективами любимых авторов Юрико: Агаты Кристи, Эллери Куин, Артура Конан Дойля… За ними, в глубине одной полки, обнаружилась коллекция старых путеводителей: Нью-Йорк, Лондон. Индия. Турция.
Идзуми никак не ожидал найти здесь что-то подобное.
Мама и за границей-то была всего пару раз в жизни. Получается, в шкафу он откопал тайник, в котором Юрико прятала тайные влечения души.
Ммузыкальные и молодежные журналы, CD с зарубежной музыкой и DVD с фильмами из серии независимого кино Идзуми недрогнувшей рукой смел в мусорку, а вот поступить так же хоть с одной маминой книгой ему просто не позволяла совесть. Конечно, он не надеялся, что когда-нибудь Юрико вновь будет читать детективы и изучать путеводители, но казалось, что выкидывать их прямо сейчас – все-таки перебор.
На самом шкафу лежала груда всяких руководств по эксплуатации различной техники, открытки, письма и прочие бумаги.
Идзуми планировал аккуратно расчистить и этот завал, но когда он потянул что-то на себя, то на него обрушился град маленьких бумажек для заметок. Они были исписаны хорошо знакомым тонким почерком Юрико.
Касай Юрико.
День рождения – 1 января.
Сын – Идзуми. Любит сладкий тамагояки и хаяси райсу.
Работает в звукозаписывающей компании. Сиделка – Никайдо-сан. Придет в 10 утра. Хлеб – не покупать.
С Мику-тян больше не занимаюсь. Жену Идзуми зовут Каори. Поменять воду в вазе. Туалет сбоку от спальни.
Уже ужинала. Нельзя беспокоить Идзуми. Надо справляться со всем самостоятельно. Подарить одежду для малыша.
Купить лампочку, пальчиковые батарейки, зубную пасту.
Как же так получилось…
Прости, Идзуми.
Эти заметки – не что иное, как собрание обрывков памяти, которым Юрико не давала исчезнуть. «Туалет здесь… Тут ванная… Вид на море – только здесь…» – подсознание воспроизвело голос матери, которая пыталась зафиксировать в голове повторяемые слова. Перед глазами Идзуми снова встала ее фигура, постепенно уменьшающаяся в зеркале заднего вида. Как растерянно мама смотрела вслед…
Идзуми согнулся от бессилия. По бумаге, застилавшей пол, застучали капли. Как же больно. Мерзко от самого себя. Из груди вырывались судорожные всхлипы. «Мама, прости меня! Прости, что из-за меня тебе пришлось в одиночку нести этот груз. Прости, что я ничего не замечал». Не обращая внимания на град падавших слез, Идзуми непослушной дрожавшей рукой стал по одной собирать упавшие бумажки.
Оставалось разобрать небольшую коробку, что стояла в самом углу нижнего отдела встроенного шкафа. Идзуми поднял крышку: внутри лежала подвеска с жемчужиной и два ежедневника. Ничего из этого он раньше не видел.
На черных обложках записных книжек были начертаны только числа. «1994» – на одной и «1995» – на другой. Ежедневники с таким скучным дизайном – в самый раз для какого-нибудь мужчины средних лет, вероятно, мама специально выбирала что-то неприметное.
Идзуми пролистал книжки. В той, что за 1994 год, практически каждая страница была усеяна текстом – не в пример второй, где что-то было написано только за первые дни, а остальные листы остались нетронутыми.
Откуда-то вновь взялся запах мисо-супа, Идзуми по инерции зажал нос и рот.
Мама внезапно пропала из жизни Идзуми. Это случилось в апреле, когда только начался новый учебный год – уже восьмой для мальчика, ему предстояло адаптироваться в новом коллективе и снова окунуться в учебу. Стояло морозное утро. Мама, как обычно, приготовила вкусный завтрак. «Я ненадолго по делам», – предупредила она, вышла из дома и не вернулась.
Мама бросила Идзуми на произвол судьбы.
Ежедневники растормошили память о том времени. О том, что Идзуми изо всех сил пытался забыть. О том периоде длиною в год, который негласно было принято считать несуществовавшим.
«Хозяюшка, вам куда вещи поставить?»
Бог мой! В глазах незнакомых людей я – жена хозяина этой квартиры! Я даже не сразу сориентировалась.
Грузчик не стал дожидаться моего ответа, вытащил ноги из кроссовок со стоптанными пятками и заглянул в комнату. В руках – походивших из-за рабочих перчаток на настоящие медвежьи лапы – коренастый мужчина держал две нагроможденные друг на друга коробки. Из-под завернутых до самых плеч рукавов белой футболки выпячивались крепкие от работы бицепсы.
Я попросила, чтобы вещи заносили в спальню. Голос подводил от волнения и отказывался звучать ровно.
Коробки в комнате выстраивались башенками, словно кто-то сооружал дворец из деревянных кубиков. За три подхода все вещи были уже перенесены в квартиру.
После этого потребовалось подписать акт об оказании услуг, я взяла ручку и в графе с фамилией вывела «Асаба»: как же непривычно! Асабе-сан было не до этого: он в гостиной пытался совладать с телевизионными проводами.
Я ему сообщила, что грузчики ушли, а он мне жалобно: «Не понимаю я, куда тут что совать надо! Как я вообще техническими науками занимаюсь!» На его лице появилась такая милая виноватая улыбка. Как же прелестно он всегда улыбается! Искренне, немного по-детски, так, что на лице появляются добрые морщинки.
Квартира у нас – небольшая спальня, которая выходит окнами на железнодорожные пути, и совмещенная с кухней гостиная. Всего две комнаты: раз-два, и уже все пропылесошено. Вот она какая – уборка в квартире! И рядом не стояла с теми мучениями, которые мне всю жизнь до этого приходилось терпеть, проживая в частных домах.
– Заработал! – услышала я радостный крик Асабы-сан.
По телевизору, стоявшему в углу гостиной, шел вечерний выпуск новостей. Незнакомый ведущий местного телеканала сообщал, что мощный ураган прошелся по юго-востоку Америки. Показывали, как серая воронка срывала с фермерских строений листы профнастила и кружила их высоко в небе.
Сегодня мы вместе ходили в супермаркет.
Я так долго перебирала в голове, что же лучше приготовить! Свинину, зажаренную в имбирном соусе; рагу; макрель, тушеную с пастой мисо… а может, подготовить разные начинки для роллов, чтобы каждый мог завернуть то, что ему приглянется? Подумать только: сегодня я впервые буду готовить для Асабы-сан!
Мы шли по супермаркету, обсуждая меню, и без конца набирали все новые продукты: овощи, мясо, рыбу… Асаба-сан шел немного впереди, и в его корзинке виднелись огромная бутылка с соевым соусом, мешок риса, упаковки со сливочным маслом, солью и различными приправами.
Только в тот момент я поняла: теперь каждый день я буду готовить для него, мы будем вместе засыпать и просыпаться. Не верилось, что это все происходит взаправду.
На душе было так легко – словно во сне. Только тяжесть наполненной продуктами корзины заставляла меня поверить в действительность того, что я вижу и чувствую.
Мы с полными руками пакетов шли домой по дороге, идущей вдоль железнодорожных путей. На улице уже было довольно темно, и выдыхаемый воздух превращался в белое облачко: по ночам все еще было холодно.
– Юрико, можем еще зайти в одно местечко?
Асаба-сан остановился и обвешенной пакетами рукой указал куда-то вперед.
Там был маленький книжный магазин. Сначала я не понимала, куда Асаба-сан вообще меня вел, но в туннеле под мостом откуда ни возьмись образовался торговый ряд. Мы подошли к стеклянной двери, над ней из-под протертого красного козырька просачивался теплый свет.
Зайдя внутрь, я в первую очередь почувствовала, насколько сжатым было пространство помещения. Но нельзя было не заметить, как там чисто и уютно: отсутствовал даже затхлый запах, который обычно встречает посетителей на входе старых книжных лавок. Стеллажей было не так уж много, но казалось, что все выставленные издания – будь то романы или обыкновенные журналы – были тщательно отобраны. Эту коллекцию можно было бы смело назвать «То, что должно быть прочитано!»
Стеллажи расставленных с виртуозным перфекционизмом книг образовывали коридор, в конце которого за кассовым аппаратом сидела сутулая старушечка – вероятно, владелица магазина. Рядом с ней едва слышно играло радио. За все это время она ни разу не шелохнулась – застыла, словно статуэтка. Не понять было даже, заметила ли она наше присутствие или нет. Но, казалось, она была той деталью пазла, без которой картина этого книжного магазина теряла бы весь смысл.
Асаба-сан дважды обошел стеллажи, внимательно изучая, что на них представлено, и в конце концов взял две книги в мягкой обложке. То были исторические романы, он показал мне их, подтрунив над самим собой: «Слишком по-стариковски?»