Разумеется, план не был благотворительностью, хотя часть средств выделялась безвозмездно, а другая часть – в качестве долговременных кредитов с низкой процентной ставкой.
Основными задачами, помимо декларированной помощи неимущим, были повышение производительности труда и продуктивности европейской промышленности и сельского хозяйства, достижение международной финансовой стабильности, развитие торговли и развитие европейского экономического сотрудничества. Долларовые кредиты на столь льготных условиях позволили избежать гиперинфляции и возобновить международную торговлю и частные инвестиции (в основном – американских бизнесменов). Инвесторам гарантировалось, что они в любой момент смогут конвертировать прибыль в доллары и беспрепятственно вывезти эти средства.
Был создан особый механизм распределения американской помощи: США не разрешали государствам-реципиентам расходовать эти средства на "затыкание дыр" в государственных бюджетах. В долг давали, чтобы инвестировать, а не покрывать текущие расходы. Бюджет в этом случае представляет собой двухэтажную конструкцию – налоги покрывают текущие расходы, а займы направляются на капитальные инвестиции. Тогда и возвращать заёмные деньги легче, поскольку они не лежат мёртвым грузом, а работают.
Вот взять бы пример с этого РФ сейчас…
Но главное – то, что получение помощи ставилось в зависимость от реформ, проводимых странами-получателями и служащих поощрению свободной торговли между европейскими странами. Экономист Барри Эйхенгрин, автор исследования плана Маршалла "История наиболее успешной программы проведения экономических реформ", писал, что благодаря плану Маршалла Европа (и весь капиталистический мир) избежали масштабного экономического кризиса, подобного тому, который поразил мировую экономику после окончания Первой Мировой войны.
По его мнению, причина кроется именно в коллективных усилиях по преодолению экономических проблем и началу процесса европейской интеграции – в то время как и после Первой Мировой войны европейские страны проводили максимально жёсткую национальную протекционисткую политику.
Но, как мы видим, коллективные усилия ненавязчиво так подразумевали очень крупную американскую помощь – было бы интересно, как бы европейцы договорились без Америки с её условиями и кредитами.
При этом исследователи с удовлетворением отмечают, что в Европу пришла "американская практика ведения бизнеса" (Имануэль Векслер), а также американизировались другие сферы жизни Европы (Майкл Хоган). Проще говоря, американцы купили за деньги "душу Европы", начав её превращение в ещё один плацдарм "общечеловеческих ценностей" общества потребления.
По данным американского историка Чарльза Майера, в 1949 году американские вливания обеспечили более 11 % ВВП Великобритании, почти 12 % ВВП Франции, 21.8 % ВВП Германии и 33.6 % ВВП Италии. В те годы США тратили 15 % своего бюджета на иностранную помощь. Результат: уже в 1950 году уровень промышленного производства в Европе превысил довоенный на 40 %, уровень сельскохозяйственного производства – на 20 %.
Британский историк Алан Милвард, автор книги "Восстановление Западной Европы 1945–1951", справедливо считает, что Европа могла самостоятельно выбраться из экономической помощи без долларовых вливаний. Однако за это пришлось бы заплатить высокую цену – в частности, надолго ввести продуктовые карточки и использовать сэкономленные средства для закупки продовольствия.
Реализация плана Маршалла сопровождалась пропагандистской кампанией, одним из главных лозунгов которой был "Процветание сделает тебя свободным". Замечаете? "Свобода от" во всей красе. Либерастия в чистом виде.
Интересно, что, по сути, государства Европы столкнулись с противоречием. С одной стороны, условием американской помощи был отказ страны, её принимающей, от дальнейшей программы национализации и планов, которые будут противоречить частному предпринимательству, т. е. развитие частного капитала. С другой стороны, восстановление можно было осуществить только при ведущей роли государства, которое обеспечивало на первых этапах население продовольствием, а промышленность – сырьём, старалось ликвидировать безработицу.
В некоторых случаях пришлось национализировать отрасли промышленности: железные дороги, воздушный транспорт, сферу социальных услуг, некоторые отрасли тяжёлой промышленности. В этих условиях, также как и в США в 30-е годы, стало необходимым использование кейнсианского подхода к экономическому регулированию: стимулирование спроса через достижение полной занятости путём государственного манипулирования налогами и расходами.
Таким образом, получается, что в Западной Европе строили капитализм социалистическими методами – правда, забавно?
Что, кстати говоря, наглядно показывает, что социализм имеет преимущество перед капитализмом. В том числе и в экономическом плане, – и в самом деле, никто не подскажет, когда и где капитализм смог преодолеть форс-мажорные обстоятельства самостоятельно, без привлечения государственного планирования?
То, что план Маршалла был в куда большей степени политическим мероприятием, чем гуманитарным, наглядно показывает особое место Западной Германии. После окончания войны Западная Германия превратилась в партнёра западных держав, ей отводилась роль форпоста в борьбе против СССР. За первые годы реализации плана Маршалла Германия получила от США почти столько же, сколько Великобритания и Франция вместе взятые.
А затем ФРГ была возвращена на политическую и экономическую карты Европы – сравните с отношением к Германии после Первой мировой войны. Наглядно.
Понятно, что Советский Союз и сторонники социалистического пути развития резко отрицательно относились к инициативе США. Им было понятно, что план Маршалла не помогает европейским народам восстановить свою – национальную – экономику, а лишает европейские страны самостоятельности, превращает их в придаток американского империализма.
Сосредоточивая свое внимание на Европейском континенте, американские империалисты стремились разрешить одновременно две задачи: избежать экономического кризиса (снижения своих прибылей, уменьшение спекулятивного рынка), дав европейским странам возможность продолжать закупки американских товаров, и внедрить "американские ценности" в Европе идеологически. Эта двойная задача и должна была быть разрешена путём предоставления европейским странам американских кредитов на условиях, которые сделали бы эти страны полностью зависимыми от США и превратили бы их народы в объект колониальной эксплуатации.
Немаловажно и то, что реализация плана Маршалла позволила создать военно-политический блок НАТО и Европейский Союз.
Таким образом, план Маршалла – это агрессивный план, направленный на установление и укрепление гегемонии США в Западной Европе, создание объединённого фронта против СССР и складывающейся мировой системы социализма.
Образование соцстран Европы
Думаю, теперь понятно, что СССР требовались свои союзники, равно как и "буферная зона" на границе.
Иосиф Виссарионович Сталин еще в 1937 году заявлял:
"Необходимо разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы всё более и более затухать, что, по мере наших успехов, классовый враг становится будто бы всё более и более ручным.
Это не только гнилая теория, но и опасная теория, ибо она усыпляет наших людей, заводит их в капкан, а классовому врагу даёт возможность оправиться для борьбы с Советской властью.
Наоборот, – чем больше мы будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы, как последние средства обречённых".
Риторику на тему "классовых врагов" можно опустить, но, хотя и не стоит зацикливаться на классах, врагов никто не отменял.
Да, Советский союз был заинтересован в социалистическом курсе Восточной Европы, но нельзя сказать, что СССР навязал свою волю непосредственно.
После Победы коммунистические движения, набравшиеся силы в годы войны, да ещё поддерживаемые международным авторитетом Советского Союза, имели понятные политические выгоды.
Восточную Европу освободила Советская Армия – и роль коммунистических партий там была значительно сильнее, чем в зоне, контролируемой войсками США. В некоторых странах компартии руководили партизанским движением и благодаря этому стали самой влиятельной политической силой. В других, пользуясь поддержкой СССР, коммунисты вошли в состав послевоенных правительств, занимая, как правило, "силовые" министерские посты. Когда началась "холодная война" они, опираясь на уже завоёванные позиции и помощь из Москвы, начали борьбу за власть.
В 1945–1946 годах руководители ряда компартий заявили, что политические и социально-экономические преобразования, осуществленные в ходе становления и развития строя народной демократии, ещё не носят социалистического характера, но создают условия для перехода в будущем к социализму.
При этом они логично предполагали, что этот переход может быть осуществлен иначе, чем в Советском Союзе, – без диктатуры пролетариата и гражданской войны, мирным путём.
На Первом съезде ППР, например, в декабре 1945 года, было признано, что в условиях народно-демократического строя, создающего условия для дальнейшей борьбы рабочего класса и трудового народа за их полное социальное освобождение, имеется возможность идти к социализму эволюционно, мирно, без потрясений, без диктатуры пролетариата. Г. Димитров считал возможным "на основе народной демократии и парламентского режима в один прекрасный день перейти к социализму без диктатуры пролетариата".
Руководители других компартий также рассматривали народно-демократическую власть как переходную, которая постепенно перерастёт в социалистическую. Против таких взглядов не возражал Сталин, который летом 1946 года в беседе с К. Готвальдом признал, что в условиях, сложившихся после Второй мировой войны, возможен иной путь к социализму, не обязательно предусматривающий советскую систему и диктатуру пролетариата.