Упомянутые в тексте «эксы» – это в прямом смысле бандитские налеты на предприятия и частных лиц с целью изъятия у них крупных сумм денег на «революционные нужды». Впервые масштабную акцию «экспроприации» провели левые эсеры еще в 1906 г. при нападении на частный московский банк «Купеческого общества взаимного кредита». Им удалось ограбить банк на 875 тыс. руб. Не все социал-демократы одобряли подобное, особенно меньшевики, однако Ленин не видел в этом ничего предосудительного, для него «эксы» были законным актом революции. Так что в последующие годы грабежи стали регулярными. Эти налеты давали определенные дивиденды, но они едва ли шли в какое-то сравнение с доходами от добровольных пожертвований крупного капитала. Проблема с «эксами» заключалась в том, что эти деньги нужно было разменять. Если банкноты были в «пятисотках», то это значило, что номера этих купюр уже были засвечены как «экспроприированные». То, что разменять не удавалось, приходилось в буквальном смысле слова уничтожать.
Так или иначе, денег у большевиков уже к началу 1910-х гг. было настолько много, что, по воспоминаниям Красина, можно было покупать не жалкие револьверы, а настоящие пушки. Да только доставить и спрятать их было никак. И эти деньги социалисты получили прежде всего от капиталистов как вполне добровольные взносы. С последним особенно повезло большевикам после смерти их горячего сторонника, молодого мебельного магната Николая Шмита (племянника другого мецената социализма – Саввы Морозова, который и познакомил юного капиталиста с миром социальной революции). Через Шмита и его сестер большевики получили в свою кассу по меньшей мере 720 тыс. франков. Емельян Ярославский называл сумму в 756 тыс. франков [45].
Можно только гадать, почему же взаимоотношения капиталистов и социалистов оказались столь необычным образом тесно связаны. Но этому нужно найти объяснение. В начале XX в. социалисты представляли собой мощные международные организации, имевшие реальную ударную силу на улицах промышленных городов, агитаторов при заводах, мимикрирующих под простых рабочих; отчаянных террористов и хорошо вооруженных боевиков. Иными словами, социалисты еще до революции 1917 г. были реальной политической силой, а также, по всей видимости, могли предлагать свои услуги капиталистам в деле защиты их от других боевиков либо же для организации или предотвращения стачек (и то и другое, в зависимости от случая, было промышленникам выгодно). Социалистические агитаторы имели колоссальное влияние на пролетариев, так что вполне могли «поработать» с их настроениями за определенную плату или же просто шантажировали предпринимателей. В краткосрочной перспективе это хоть и противоречило делу революции, но зато в долгосрочной перспективе пополняло «общак» партии. Шмит и Морозов в этом отношении были скорее исключением в том, что касается мотивов, но если мы говорим о настоящих промышленниках, то те прекрасно понимали, чем могут быть полезны социалисты и чем они опасны. То, что в последующем большевики национализировали крупный капитал, в данном случае не принципиально. Большинство крупных капиталистов успели эмигрировать из России, другие (как Алексей Путилов) считали, что крах Империи не за горами.
2. Вторая причина: коммунисты смогли удержать за собой Петроград, ключевой промышленный центр России и ее столицу. В целом именно среди промышленно развитых регионов, в крупных городах большевики получили наибольшую поддержку среди населения, что обеспечило их промышленным потенциалом для ведения гражданской войны. Кроме того, высока была поддержка коммунистов на Северном и Западном фронте – их обещание прекратить войну соблазняло солдат и офицеров. Если мы посмотрим на табл. 2, где показано распределение голосов в Учредительное собрание по областям и фронтам, то убедимся в этом. Большевиками была одержана хоть и неуверенная, но победа в северных, западных и центральных регионах России, т. е. там, где располагались ее крупнейшие города и промышленные центры. Хотя и в них им приходилось делить влияние с «эсерами». А вот в аграрных регионах, Украине и Сибири красные потерпели сокрушительное поражение, т. е. среди крестьян они были совсем непопулярны.
Далее рассмотрим число голосов среди солдат и матросов по фронтам и флотам (табл. 3). Большевикам симпатизировал северный и западный фронты. Чем дальше от двух столиц, тем хуже для них обстояло дело. И хотя «эсеры» в общей массе получили большинство голосов, но они не удержали позиции в ключевых промышленных областях и фронтах.
Таблица 2
Голоса на выборы в Учредительное собрание в ноябре 1917 г. по областям, армии и флоту, в тыс. 169, с. 222]
Таблица 3
Число голосов на выборах в Учредительное собрание в ноябре 1917 г. на фронтах и флотах, в тыс. [169, с. 228]
Таким образом, поддержка крупных промышленных центров оказала очень серьезную роль в удержании власти большевиками на фоне поражения в Учредительное собрание. Чтобы понимать ее величину, приведем следующие цифры: всего голосов в Петрограде и Москве подано 1 млн 765 тыс. Из них за большевиков – 837 тыс., за кадетов 515 тыс., за эсеров всего 218 тыс. [169, с. 224]. То есть в столицах большевики конкурировали уже не с эсерами, а с кадетами. Эсеры были в целом крестьянской партией, т. е. партией большинства. Большевики только среди пролетариев, солдат и матросов некоторых фронтов и флотов имели перевес в популярности, что никак не дает нам оснований считать коммунистов голосом большинства. Итак, вторая причина успеха большевиков – победа в индустриальной России.
3. Третьей, не менее важной, причиной были т. н. отряды-завесы. После подписания Брестского мира и роспуска Российской императорской армии большевики организовали воинские формирования на западных границах страны, чтобы обозначить ими границы перед окружавшими страну немецкими войсками и обезопасить от очень вероятного наступления Германии. «Завесы» полностью подчинялись большевикам, управление ими велось централизованно. Уже в конце марта 1918 г. эти формирования начали превращать в полноценные дивизии, а одновременно с ними большевики начали организацию военно-окружной системы под их прикрытием и с помощью военных руководителей «завес». Обладание историко-географическим центром (центральные регионы, западные границы), размещение и свободное формирование на его участках новых воинских формирований, как следствие – удобное расположение и возможность быстро переориентировать вооруженные силы с внешнего фронта на внутренние, обеспечили большевикам важное тактическое преимущество над разрозненными противниками на Украине, юге и востоке России. Вооруженные формирования коммунистов обладали мобильностью, которой не хватало их врагам. Как пишет историк Валерий Каминский, «свободное управление войсковыми частями, развернутыми при участках Завесы или в “провинциальных” военных округах, позволило большевикам не только формировать боевые дивизии РККА на основе прежних отрядов Завесы, но и объединять для таких формирований штабы целого ряда прежних частей Завесы. Главное преимущество центрального расположения “Совдепии” выразилось в том, что большевики могли свободно манипулировать теми дивизиями, которые формировались на территории Завесы, или в системе военных округов. Только между 25 июля и 18 августа 1918 г. на Востфронт в основном из частей Завесы было переброшено более чем 30,000 человек. В то же время, когда угроза на Востфронте временно ослабевала, как это было, например, в начале и до весны 1919 г. (разгром Комуча[8] и стабилизация фронта после взятия “белыми”Перми 25 декабря 1918 г.), или спала совсем в конце лета того же года, когда с Колчаком было уже фактически “покончено” (Челябинская операция, 17 июля – 4 августа 1919 г.), на Южфронт с Восточного перебрасывался целый ряд боевых дивизий…» [131].
4. Четвертая причина победы большевиков заключалась в отсутствии единства у их противников. Прежде всего, это белые генералы и поляки, которые окружали коммунистов со всех сторон, но не смогли провести скоординированное наступление, чтобы большевики не успевали воспользоваться своим преимуществом в мобильности. Иначе красным пришлось бы воевать на несколько фронтов сразу. Так, орловско-курское контрнаступление РККА, в ходе которого ВСЮР было нанесено тяжелое поражение, стало возможным благодаря сепаратному перемирию с Польшей. Временное затишье на одном фронте позволило сосредоточить ударный кулак на другом, получив троекратное преимущество перед белогвардейцами. Не удалось скоординировать действия и оказать поддержку крупным крестьянским восстаниям, вроде Тамбовского (Антоновского). Другой пример – противоречия, вызванные среди белогвардейского руководства «Московской директивой» генерала Деникина, с которой не согласились генералы Врангель и Сидорин. Таким образом, не столько военный талант большевиков, сколько недостаточное осознание опасности красных со стороны их противников, рассчитывавших решить свои локальные проблемы здесь и сейчас, оказало первым очень большую услугу в ходе войны за власть над Россией.
Владимир Ильич Ленин, архитектор новой социалистической государственности
Владимиру Ленину по праву принадлежит титул вождя мировой революции и вождя мирового пролетариата. «Теперь уже весь мир знает, что товарищ Ленин – величайший вождь масс, гениальный тактик и революционный стратег» [41, с. 177]. Для истории России этот странный, но харизматичный и волевой человек стал своего рода культовой фигурой. До сих пор его тело лежит в мавзолее на главной площади страны, и общественная дискуссия на тему его захоронения никак не может сдвинуться с мертвой точки, а политической воли на это как не было, так и нет. Ленин стал культовой фигурой еще при жизни, его мнение по отношению к тем или иным членам партии определяло контуры для дальнейшей внутрипартийной борьбы за власть между потенциальными преемниками. Его смерть овеяна тайной, и до сих пор нет уверенности, что Ленину не «помогли» умереть, а его последнее посещение кабинета в Кремле, где он искал какие-то важные документы, но не нашел их, подробно описано современником, знавшим Ильича, Николаем Вольским в работе «НЭП и кризис партии после смерти Ленина».