евики не стали, да и не могли, репрессировать столько классовых противников – это будет сделано позже, уже при Сталине. Тем более после гражданской войны начались относительно спокойные годы новой экономической политики и восстановление экономики, для которой приходилось привлекать специалистов из буржуазии. Но мы, во всяком случае, можем себе представить, насколько масштабным мероприятием должен был быть красный террор, перед которым стояла задача расстреливать всех причастных к белогвардейским организациям и изолировать в концлагерях «классовых врагов».
Конечно, по записям в еженедельниках мы не можем составить точную статистику жертв террора за первые его месяцы. Можно только представить, каким он был.
Снова заглядываем в первый номер Еженедельника ЧК: «Вчера, 31 августа, по получении известий об убийстве товарища Урицкого и ранении товарища Ленина комиссия решила ответить на эту буржуазную провокацию террором и расстрелом 41 чел. из лагеря буржуазии и повальными обысками и арестами буржуев» [96]. Это в Нижнем Новгороде, всего за один день.
Далее находим объявление для жителей города Торжка со списком заложников. Список такой: «Грабинский Константин Васильевич – директор завода “Козьминых”. Головнин Василий Петрович – директор завода Головнина. Раевский Сергей Петрович – священник церкви Вознесения. Горбылев Иван Иванович – купец. Архимандрит Симон – настоятель мужского монастыря. Головнин Александр Иванович – владелец кожевенного завода. Повоселов Василий Ефремович – заводчик-инженер. Ганский Бруно Адольфович – офицер, правый эсер. Петров Семен Филиппович – офицер, правый эсер. Цвелев Михаил Степанович – инженер, купец. Щукин Иван Петрович – отставной артиллерист, капитан, правый. Панничкин Сергей Иванович – бывший охранник дворцовой полиции. Мельников Ефрем Александрович – маклер, правый. Анитов Николай Дмитриевич – правый соц. – револ. Ананьин Андрей Трофимович – правый, соц. – револ. Лещов Михаил Степанович – правый соц. – револ. Поляков Николай Иванович – купец, черносотенник. Грабицкий Николай Васильевич – купец, спекулянт. Гормонов Илья Александрович – правый эсер. Прохоров Яков Егорович – купец» [96]. Все эти люди подлежали расстрелу «при малейшем контрреволюционном выступлении, направленном против Советов, при всяком покушении на вождей рабочего класса». За убитого Урицкого и покушение на Ленина большевики были готовы расстреливать русских промышленников, купцов, офицеров и священников. Никакой персональной вины за Урицкого и Ленина у этих заложников, скорее всего позже расстрелянных, разумеется, не было. Едва ли торжокские купцы имели отношение к событиям в Петрограде и к Леониду Каннегисеру, убийце Моисея Урицкого. Но дело было не в этом. Мы видим здесь представителей определенного социального происхождения, «классово вражеских», поэтому они были обречены в любом случае.
В следующем номере, от 29 сентября, читаем: «Чтобы белые вместе с социал-предателями правыми эсерами и меньшевиками знали, что подстрекательство и провоцирование несознательных крестьянских масс на ненужные жертвы и ненужную кровь прежде всего отзовется на них самих, чрезвычайные комиссии уже заблаговременно забирают заложников из представителей буржуазии, правых партий и бывшего офицерства. Как на достойный пример можно указать на Пермскую областную Чрезвычайную комиссию, которая с этой целью арестовала 78 заложников и список таковых опубликовала в местной печати» [97].
Там же приводится подробный список совершенных расправ над «контреволюционерами», с указанием места, даты и числа убитых. Так, мы узнаем, что в Новоржеве, городишке с населением в 4000 человек, чекисты, в ответ на покушение на Ленина, расстреляли 8 «видных контрреволюционеров» и взяли в заложники местных богачей, которые с этого момента под охраной работали на общественных работах [97]. За 21 сентября 1918 г. Архангельская губчека отчиталась о расстреле 9 «шпионов и предателей». В Кимрах 6 сентября расстреляно 12 человек, из них только один, некто Щербаков, изнасиловал девицу, и некто Мехов – вор, все остальные – враги советской власти. Вологодская губчека отчиталась о 12 расстрелянных, из них один врач, почти все – белогвардейцы. Орловская ЧК – еще 20 человек из «явных белогвардейцев». За 15 сентября Арзамасская ЧК расстреляла 6 человек, в Поречье – еще 6 человек, в Чирикове – еще троих; по Велижской ЧК – еще 5 расстрелянных. Таких отчетов, часто поименных, много и приводить их все здесь нет возможности. И разумеется, еженедельники публиковали далеко не все списки арестованных, оштрафованных и расстрелянных [98].
В четвертом номере рассказывается про красный террор в Богородске. Четыре жителя села Хотеичи расстреляны за сопротивление обыскам и изъятию оружия чекистами, при котором погибло три красноармейца. Еще 454 тыс. руб. контрибуции взыскано с жителей села. Довольно забавно, ведь контрибуция накладывается государством-победителем на проигравшую сторону. Далее, «за избиение военного комиссара в Шаховской волости расстреляны: Михаил Горохов, Гавриил Павлович Петрушин-Цыганов и Андрей Егоров; тридцать человек осуждены на один месяц на принудительные работы, сбежавший Никита Попков объявлен вне закона и приговорен к расстрелу. На имущее население постановлено наложить штраф; размер штрафа выяснить на месте… За угрозы по адресу должностных лиц, за хранение огнестрельного оружия и за беспорядочную ничем не вызванную стрельбу расстреляны: Виктор Пойменов, торговец города Богородска и служащий Курского вокзала Казарин. За антисоветскую агитацию в селе Заречье расстреляны фабриканты Тимофей Барашков и Иван Звездов». Далее, в том же номере: «В Курмышском уезде расстреляно 40 человек. В самой Казани Трибуналом пока расстреляно всего 7–8 человек. Объясняется это тем, что вся буржуазия, отчасти даже мелкая, почти все попы и монахи разбежались. Половина квартир в городе покинуты». Это за несколько дней сентября в нескольких городах [99].
В пятом номере от 20 октября цифры уже внушительнее. В разделе «Красный террор» писали: «…согласно Губернскому Съезду, фракцией Большевиков и Пошехонской Уездной Чрезвычайной комиссией постановлено подвергнуть расстрелу следующих лиц: Николая Шалаева, Василия Шалаева, Зинаиду Шалаеву, Веру Шалаеву, Константина Шалаева, обвиненных в контрреволюционной деятельности; Дмитрия Донского (монархист, бывший воинский начальник), за контрреволюционную деятельность против Советской власти; Николая Семенова, Александра Семенова, за агитацию против Советской власти; Николая Воронцова, Кисляткину, Кисляткина, за агитацию против Советской власти; Сергея Аверина, за злоупотребление по службе; Константина Рогова, торговец, агитировал в своей лавке против Советской власти; Карелию Маргошинову Белову, Марию Маргошинову, за агитацию против Советской власти; Ивана Метелкина, как явного
контрреволюционера, много раз замеченного в агитации против Советов; Владимера Волкова, Сергея Волкова, Веру Волкову, Любовь Волкову, за агитацию против Советов; Николая Мальцева, тайно саботировал и агитировал против Советов; Алексея Таева, правый социал-рев., бывший офицер агитировал против Советской власти; Невского, монархист, за контрреволюционную деятельность; Ивана Свешникова, как явного контрреволюционера; Ивана Гусева, за агитацию против Советской власти; Грудусову, Василия Тимохова и Григорьва, как явных контрреволюционеров, за агитацию против Советов; Бориса Черносвитова, за участие в восстании против Советской Власти; Рожкова, за тайную агитацию против Советов. По постановлению Пензенской Чрезвычайной комиссии, расстреляны: Мусин-Пушкин, граф, Грачев, Машков, Кудрявцев, Веймарк, Кандармский, Н. Ломов, Пономарев, как явные контрреволюционеры». Обратите внимание – среди этих 38 человек нет ни одного убийцы, насильника, вора. Расстреливали целыми семьями (как Волковых). Списки далее продолжаются, но я ограничусь еще вот этими отчетами: «по постановлению Балаклавской Уездной Чрезвычайной комиссии расстреляно 8 белогвардейцев»; «по постановлению Петроградской Чрезвычайной комиссии расстреляно 500 человек заложников» [100]. Пятьсот заложников! Ниже в номере следует раздел, озаглавленный как «Протокол заседания Западно-Областной Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности 17 сент. 1918 года», из которого узнаем о расстреле еще 27 человек.
Наконец, последний, шестой выпуск от 27 октября 1918 г. Из доклада товарища Бокия (в 1937 г. расстрелянного за контрреволюционную деятельность) мы узнаем, что за время красного террора (т. е. с 5 сентября по конец октября) в Петрограде расстреляно 800 человек. В докладе товарища Мороза (также расстрелянного в 1937 г. за контрреволюционную деятельность) по Москве находим количество заведенных за «контрреволюцию» дел – 2559. И следующее предложение, после этой цифры: «…с тяжелым сердцем комиссия должна была осуществить возложенную на нее идею массового террора». По всей видимости, примерно такое число людей и было расстреляно в Москве за пару месяцев красного террора. Далее уже чуть ли не будничные отчеты. Смоленской областной Чрезвычайной комиссией приговорены к расстрелу «39 видных помещиков Западной области, арестованных по делу контрреволюционного общества “Защиты Временного правительства”, в том числе Епископ Макарий, видный деятель монархистов. Карташев, секретарь Консистории, видный деятель монархистов»; «Вся обстановка начавшейся борьбы не на живот, а на смерть побуждает отказаться от сантиментальничания и твердой рукой провести диктатуру пролетариата. В силу этого Нижегородской Губернской Чрезвычайной Комиссией по борьбе с контрреволюцией расстрелян 41 человек из вражеского лагеря» (далее список имен капиталистов, чиновников, попов и офицеров); далее по Нижегородской ЧК отчет о расстреле 8 белогвардейцев; по Всероссийской ЧК еще 90 человек расстреляно «как явные контрреволюционеры»; «по распоряжению Павлово-Посадской Чрезвычайной Комиссии расстреляно шесть человек слуг самодержавия».