Во-вторых, нэп в какой-то степени был обречен уже в 1925 г., так как на XIV съезде уже обсуждались вопросы планового распределения благ между городом и деревней. Хотя Бухарин и говорил в 1927 г., что речь об отмене нэпа не идет даже на XV съезде, именно так все и вышло [42, с. 277]. То, что у нэпа была очень сильная оппозиция в лице самых убежденных социалистов, – это факт. Георгий Пятаков намеренно повысил цены на промтовары в 1923 г. с целью саботировать курс нэпа в соответствии со своими убеждениями сторонника форсированной индустриализации. А в 1928 г., как передавал Николай Вольский, Валериан Куйбышев говорил: «Нам необходима настоящая индустриализация, как того и хочет XVсъезд партии, а не карикатура на нее с плюгавенькими темпами, выдуманная в 1926 г. (Выражение “плюгавенькие темпы” принадлежит Сталину.) Позорную ублюдочную пятилетку, появившуюся под вывеской ВСНХ, нужно скорее забыть. В ней нет даже тени революционного духа. В ней потухающая кривая с заложенным в нее контрреволюционным убеждением, что мы лопнем, наши силы иссякнут и при всем нашем желании все равно далеко уйти не можем» [46, с. 213]. «Нет и тени революционного духа» – это все, что нужно знать об отношении социалиста к экономическому вопросу. Последовательное наступление фракции противников нэпа тем более стало возможным, что нэп довольно скоро потерял двух своих самых мощных защитников: Ленина (в 1924 г.) и Дзержинского (в 1926 г.).
В-третьих, провал хлебозаготовок 1927 г. обозначил и ослабление позиций сторонников продолжения нэпа, и усиление позиций радикальных (а если конкретнее – то последовательных) социалистов с их курсом на форсированную индустриализацию и коллективизацию. Разумеется, недостаточные поставки хлеба в город были вызваны вовсе не злым умыслом «мелкобуржуазных элементов» в деревне, не кознями кулаков и капиталистов, а банальным нарушением экономических законов, которые совершило социалистическое руководство. Как ни странно, свидетельство этому мы находим в «Заметках экономиста» Николая Бухарина, который перечислил основные причины провала 1927 г. (хотя он не забыл упомянуть среди них кулаков, но это скорее дань обстоятельствам, требовавшим не слишком переусердствовать в критике партии): «Хлебозаготовительный кризис явился выражением вовсе не изобилия хлеба при голоде на промтовары. Это “объяснение” не выдерживает никакой критики. Он подготовлялся в обстановке измельчания крестьянского хозяйства стабильностью или даже падением зернового хозяйства и проявился: 1) при выросшей диспропорции цен на зерно, с одной стороны, техкультур – с другой; 2) при росте добавочных доходов от неземледельческого труда; 3) при недостаточном повышении налоговых ставок на кулацкие хозяйства; 4) при недостаточном снабжении деревни промтоварами; 5) при возросшем хозяйственном влиянии кулачества в деревне. В своем существе кризис этот связан был с неправильной политикой цен, с огромным разрывом цен на зерно и на другие продукты сельского хозяйства. В результате этого происходило перераспределение производительных сил в сторону от зернового хозяйства, их (относительное) бегство из области зерновой продукции. Само собой разумеется, что этот процесс наиболее ярко проявлялся в производящих районах. Вопиющим примером (не типичным, однако, примером) неправильного маневрирования с ценами является Северный Кавказ. Здесь валовой сбор пшеницы с десятины был: в 1925/26 году – 69,9 пуда; в 1926/27 году – 37,9 пуда; в 1927/28 году – 29,8 пуда. При этом сбор в 69,9 пуда сопровождался со стороны заготовительных органов ценой в 1 руб. 15 коп., а при сборе в 37,9 пуда – el руб. 02 коп. В результате, если вычесть семена, крестьянин выручал с десятины: в 1925/26 году – 72 руб., в 1926/27 году – 32 руб., в 1927/28 году – 24 руб. Если даже допустить, что эти данные не вполне точны, все же они с достаточной ясностью характеризуют определенную тенденцию. Конечно, это – пример исключительный, по нему нельзя судить об общем положении вещей. Но он указывает на большие прорехи не только в области нашего общего планирования (просчет с зерном в масштабе СССР), поив области нашего порайонного маневрирования» [42, с. 351–352].
Иными словами, к недостатку снабжения города хлебом привело не намеренное сокрытие крестьянами хлеба в закромах, а регулирование цен на хлеб со стороны государства в свою пользу, последовательно снижавшее выручку крестьян от производства и продажи пшеницы. Снижение выручки от пшеницы вынуждало крестьян искать альтернативные, более прибыльные источники заработка – например, выращивание технических культур или занятие промыслами. В самом деле, если судить по примеру Северного Кавказа, то всего за два года выручка с десятины упала в три раза. Проблему усугубляло ухудшение обеспечения деревни промышленными товарами. В условиях свободного рынка происходило бы совершенно обратное – при снижении поставок хлеба в город цена на него только выросла бы, что дало бы крестьянам позитивный сигнал заниматься выращиванием пшеницы и ее продажей более интенсивно, что в свою очередь увеличило бы предложение и снизило бы цены на хлеб, достигнув определенного «равновесия». Даже в рамках нэпа проблема могла быть решена таким нехитрым способом, как повышение закупочных цен на зерно, что улучшило бы благосостояние сельского населения и повысило бы их спрос на промтовары из города, увеличило бы их покупательную способность и сбережения для дальнейших инвестиций в промышленность. Но, увы, такие зажиточные «мелкобуржуазные» крестьяне были слишком враждебны социалистическому строю, поэтому им предстояло пройти через очень суровые испытания.
Научный коммунизм ведет наступление на отсталую деревню
Социализм – последовательное прогрессистское учение, цель которого состоит в качественном, а не количественном, преобразовании мира. Происходящая из социализма коммунистическая идея призывает воспользоваться всеми плодами и достижениями капитализма (которые признаются), урбанизации и массового производства; выжать из них максимально возможное с целью построить то, о чем неуклюже писали утописты прошлого. Коммунизм – это в какой-то степени идея из мира города. Вспомним образы утопий – это городские общества, можно даже сказать, общества сплошной урбанизации, где село играет подчиненную роль. Так что неудивительно, если большевики, как последовательные «научные социалисты», собирались создать в СССР общество прежде всего высокоурбанизированное, общество со сверхразвитой промышленностью, где село было бы подчинено этим целям. Как выходцы из города, коммунисты презирали крестьянство, считая его препятствием на пути к прогрессу; отсталым консервативным классом, имеющим мелкобуржуазные замашки. То, что они пошли крестьянству на уступки в годы нэпа – довольно понятно. Иначе было нельзя. Однако требовалось в любом случае постепенно повышать долю сельского пролетариата в деревне, развивая кооперативные хозяйства. В годы нэпа это подразумевалось достигнуть, как писал и говорил Бухарин, демонстрацией преимуществ кооператива над частными хозяйствами, конкуренцией этих форм ведения хозяйства и форм собственности и методом фискального давления на крестьян среднего и особенно крупного достатка.
Конъюнктурное и снисходительное отношение большевиков к крестьянам можно проследить по высказываниям Владимира Ленина. В 1905 г., когда по всей стране бушевали беспорядки, в работе «Пролетариат и крестьянство» он пишет, что социал-демократы (тогда большевики называли себя так) должны «неуклонно стоять на своей классовой пролетарской точке зрения, организуя сельский пролетариат, подобно городскому и вместе с ним, в самостоятельную классовую партию, разъясняя ему враждебную противоположность его интересов и интересов буржуазного крестьянства, призывая его к борьбе за социалистическую революцию, указывая ему, что избавление от гнета и нищеты лежит не в превращении нескольких слоев крестьянства в мелких буржуа, а в замене всего буржуазного строя социалистическим… Решение этой задачи может быть только одно: вместе с крестьянской буржуазией против всякого крепостничества и против крепостников-помещиков, вместе с городским пролетариатом против крестьянской и всякой другой буржуазии, такова “линия” сельского пролетария и его идеолога социал-демократа. Другими словами: поддерживать и подталкивать крестьянство вплоть до всяких отнятии какой угодно “священной” барской “собственности”, поскольку это крестьянство выступает революционно-демократическим. Относиться недоверчиво к крестьянству, организоваться отдельно от него, быть готовым к борьбе с ним, поскольку это крестьянство выступает реакционным или противопролетарским. Еще иначе: содействие крестьянину, когда борьба его с помещиком приносит пользу развитию и укреплению демократии; нейтралитет по отношению к крестьянину, когда борьба его с помещиком является исключительно сведением безразличных для пролетариата и для демократии счетов между двумя фракциями землевладельческого класса» [172, с. 341]. Совершенно отчетливо видно в этих словах, что социализм «пролетариецентричен». Крестьянам можно помогать, когда это способствует достижению целей пролетариев. И желательнее всего – поддерживать наиболее бедные слои крестьянства. Именно их легче всего перевоспитать в сельский пролетариат, идеологом (своеобразным патроном) которого служит социал-демократ, руководящий из города. В последнем предложении вообще вся суть отношения Ленина и социалистов к крестьянам – это всего-навсего одна из двух фракций землевладельцев.
В «Государстве и революции», небольшой работе, написанной в 1917 г., Ленин продолжает эту мысль, называя крестьян мелкой буржуазией и снова повторяя, что организовать необходимые перемены может только пролетарий, и только под чутким пролетарским руководством крестьянство может изменить свое положение: «Из крестьянства, как и из других слоев мелкой буржуазии, лишь ничтожное меньшинство “поднимается вверх”, “выходит в люди” в буржуазном смысле, т. е. превращается либо в зажиточных людей, в буржуа, либо в обеспеченных и привилегированных чиновников. Громадное большинство крестьянства во всякой капиталистической стране, где только есть крестьянство (а таких капиталистических стран большинство), угнетено правительством и жаждет свержения его, жаждет “дешевого” правительства. Осуществить это может только пролетариат и, осуществляя это, он делает вместе с тем шаг к социалистическому переустройству государства»