й составляющей. «Положение о сельскохозяйственном налоге на 1934 год» упоминает следующих налогоплательщиков: колхозы и колхозников, «единоличников» и кулаков. Последних планомерно подвергали социальной и физической ликвидации. «Крестьянская ссылка» за 1930-е гг. лишила имущества, семьи и жизни около 4 млн крестьян, которые были признаны (но не обязательно таковыми являлись) кулаками. Особенно много было убито крестьян после выполнения приказа НКВД № 00447, согласно которому было расстреляно 390 тыс. человек, многие из которых как раз относились к «бывшим кулакам». Ситуация с налогообложением на селе повторяет большевистские установки на вытравливание наиболее экономически эффективных, но частных, хозяйств в пользу колхозов и совхозов (государственных предприятий с наемной рабочей силой). Но с учетом того, что еще в первой половине 1930-х гг. наиболее крупные «кулацкие» хозяйства ликвидировали физически, фискальные методы разорения крестьянских хозяйств в последующие годы были направлены на «остатки» прежней сельской «буржуазии», т. е. на далеко не самых зажиточных крестьян и тех, кто мог попытаться войти в их число. К индивидуальной экономической деятельности большевики были нетерпимы.
Сельскохозяйственным налогом облагались коллективные хозяйства (сельскохозяйственные коммуны, сельскохозяйственные артели и товарищества по совместной обработке земли), хозяйства колхозников и единоличные крестьянские хозяйства. Кулаки упоминались в одном месте как облагаемые сельхозналогом в случае, если вели сельское хозяйство на городских землях. С колхозов налог изымался по площади посева озимых и яровых культур, установленной для него планом; по фактической площади сенокосов и многолетних насаждений (сады, виноградники и т. п.) и по неземледельческим доходам.
Ставки налога в рублях на каждый гектар сельхозугодий в союзных республиках различались. Приведу в качестве примера средние ставки на некоторые позиции в самой крупной союзной республике – РСФСР. С коммун и сельхозартелей: каждый гектар зерна облагался 1,9 руб., картофеля 3,7 руб., подсолнуха 1,65 руб., табака 10 руб., овощей 15,5 руб., бахчи 12,5 руб., садов и ягодников 24 руб., виноградников 30 руб. Для товариществ совместной обработки земли (где орудия и средства производства не обобществлялись, а коллективная деятельность сводилась только к совместной обработке земли) полагались более высокие ставки – что отражало советский подход к более «частным» хозяйствам, ибо ТОЗы[22] не шли на обобществление всего имущества и по смыслу были близки к паевому участию. Эти ставки были таковы: каждый гектар зерна облагался 2,7 руб., картофеля 5,3 руб., подсолнуха 2,4 руб., табака 14,3 руб., овощей 22 руб., бахчи 17,5 руб., садов и ягодников 34 руб., виноградников 43 руб. Разница не в пользу ТОЗов очень заметна. Что касается неземледельческих доходов, то налог на них «исчисляется, исходя из валового дохода, полученного в 1933 году, за вычетом всех производственных расходов. Налог с этих доходов взимается по следующим ставкам: с коммун и артелей – 3,5 коп. и с товариществ по совместной обработке земли – 5 копеек с рубля дохода» [393].
Следует заметить, что с 1934 по 1936 г. проводилась политика т. н. сталинского «неонэпа». После тяжелейшего голода 1931–1933 гг. стране необходимо было восстановиться от форсированных социалистических экспериментов, поэтому сталинское руководство позволило сельской местности колхозную торговлю, освобожденную от налогообложения, а также освобождение от налога скотоводства, птицеводства и пчеловодства (падение численности скота за годы коллективизации было катастрофическим). Полагались и другие льготы, вроде освобождения от налогообложения посевов сахарной свеклы и конопли.
Приусадебные хозяйства колхозников считались не обобществленными хозяйствами. Колхозники платили налоги со своих скромных «личных» хозяйств по фиксированным ставкам от 15 до 30 рублей на хозяйство «от полеводства, луговодства, специальных отраслей сельского хозяйства, кустарно-ремесленных промыслов и других неземледельческих заработков не по найму». При этом приусадебное хозяйство колхозника могло быть куда более зажиточным, чем хозяйство единоличника (т. е. индивидуальное крестьянское хозяйство, до поры до времени не раскулаченное и не вошедшее в колхоз), но все равно колхозник был более привилегированной персоной, чем единоличный крестьянин, что отражается, например, в таком правиле: «…в целях развития колхозной торговли к колхозникам не применяется установленное для единоличников особое обложение доходов от продажи сельскохозяйственных продуктов по ценам, складывающимся на рынке» [393]. Единоличники не освобождались от налога на скот, исключение составляли только свиньи.
Единоличники платили намного большие налоги, чем колхозники. Для них в 1934 г. существовали следующие ставки на доходы от трудовых хозяйств: доход до 200 руб. – твердая ставка в 25 руб. (т. е. 12,5 %); от 200 до 300 руб. – 25 руб. + 5 коп. от каждого рубля сверх 200 руб. То есть с 300 руб. в итоге выйдет 30 руб., или 10 %; от 300 до 400 руб. – 30 руб. + 15 коп. с каждого рубля сверх 300 руб. То есть при доходе 400 руб. налог составлял 45 руб. (11,25 %). От 400 до 500 руб. – 45 руб. + 20 коп. с каждого рубля сверх 400 руб., или 65 руб. с 500 руб. (13 %); от 500 до 700 руб. – 65 руб. + 30 коп. с каждого рубля сверх 500 руб., или 95 руб. с 700 руб. (13,57 %); выше 700 руб. – 125 руб. + 35 коп. с того, что сверху. Таким образом, доход в 701 руб. облагался уже по почти 18 %-ной ставке + надбавки за превышение минимума. Более низкое фискальное положение единоличников подчеркивалось также таким правилом: «…когда ставка для колхозников установлена для данной местности в размерах, превышающих 25 рублей, оклад налога с единоличных трудовых хозяйств не может быть ниже этой ставки» [393].
Советское государство заставляло единоличников выполнять планы по посевам и отдавать часть продукта властям: «…хозяйства, злостно не выполняющие заданных им планов посева и обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов государству, облагаются сельскохозяйственным налогом на общих основаниях, но сумма налога с них удваивается. Никакими льготами по сельскохозяйственному налогу (в том числе и скидками по ст 66) эти хозяйства не пользуются. Списки этих хозяйств утверждаются районными исполнительными комитетами» [393]. Это чем-то напоминает стереотипный феодализм.
Правда, в отличие от феодала, обязанного предоставлять защиту и справедливый суд крестьянину, коммунисты себя ничем перед единоличником не обязывали. И это в условиях, когда во время и после коллективизации единоличникам достались для обработки наименее плодородные земли, а колхозам и совхозам выделялись наиболее плодородные (сие делалось намеренно).
Но меньше всего повезло, конечно же, т. н. «кулакам» или тем, кого в «кулаки» записали. Четких критериев «кулачества» не существовало, ибо, согласно все тому же «Положению о сельхозналоге…», «признаки кулацких хозяйств устанавливаются советами народных комиссаров союзных республик и по их поручению советами народных комиссаров автономных республик, краевыми и областными исполнительными комитетами применительно к местным условиям» [393]. Никаких норм и льгот для «кулаков» предусмотрено не было (у «единоличников» скромные льготы все-таки подразумевались). Существовали следующие ставки: доход от 1000 до 3000 руб. – 350 руб. + 50 коп. с каждого рубля сверх 1000 руб. То есть для зарабатывающих 3000 руб. была ставка в 45 %. 1000 руб. в год – это всего лишь 83 руб. в месяц, меньше, чем у самого простого рабочего, а 3000 руб. – это 250 руб. в месяц, за который рабочие и служащие платили ничтожные суммы. Доход от 3000 до 6000 руб. – 1350 руб. + 60 коп. с каждого рубля сверх 3000 руб. При доходе в 6000 руб. «кулак» платил в казну 52,5 % дохода. Доход от 6000 руб. облагался минимальной ставкой в 3150 руб. + 70 коп. с каждого рубля сверх минимальной в категории суммы. Думаю, нетрудно подсчитать, что такие налоги были просто разорительными для «кулацких» хозяйств, которые к 1934 г., после антикулацкой кампании, и так дышали на ладан.
Разумеется, на селе не обходилось без штрафов. Тут вам и удвоение налога в случае сокрытия дохода, и штраф до 25 руб. за неправильные сведения, и принудительное взыскание со стороны сельских советов. Имущество неплательщиков могли продать (а вы думали, это только в «капиталистической» России могут продать имущество за долги? Нет, и в советском «раю» было так же), на просроченные платежи налагалась пеня в 0,1 % с колхозов, 0,2 % с «единоличников» и 1 % с кулаков (раздел VII, статьи 111–113).
В 1939 г. вышел новый закон о сельскохозяйственном налоге [51], где для колхозников с доходов от личного приусадебного хозяйства (статья 8) и единоличников (статья 19) устанавливались новые ставки, которые вы можете увидеть в табл. 24 и 25.
Таблица 24
Таблица 25
Таким образом, средняя ставка для колхозников, при доходе в 2000 руб. в год (это 166 руб. в месяц), стала почти 10 %, а для единоличников – почти 20 %. То есть с 1934 по 1939 г. налоги с личных хозяйств этих категорий граждан увеличились и имели всё тот же откровенно дискриминационный характер.
В 1939–1940 гг. СССР присоединил к себе значительные территории Польши и Румынии. Вместе с освобождением тамошних крестьян от недоимок по налогам, исчисленным на основе законодательства прежних государств, социалисты принесли свой собственный налоговый гнет для местного населения. О новых ставках мы узнаём из соответствующих постановлений: «О налогах с крестьянских хозяйств Волынской, Дрогобычевской, Львовской, Ровенской, Станиславской, Тарнопольской, Барановичской, Белостокской, Брестской, Вилейской и Пинской областей» от 19 марта 1940 г. и «О налогах с крестьянских хозяйств Бессарабии и Северной Буковины» от 15 августа 1940 г. Самой маленькой ставкой были 6 % (при доходе в 1000 руб.), средней – 8,8 % (на доход в 5000 руб.), для дохода в 20 тыс. и выше – 31,55 % + 55 копеек с каждого рубля сверху. Разумеется, речь идет исключительно о единоличниках, поскольку колхозы на новых территориях еще только предстояло создать.