Довольно широкую «популярность» среди левых пропагандистов получили лагеря для интернированных американцев японского происхождения во время Второй мировой войны в США. В конце 1941 г. Япония неожиданно объявила Штатам войну, напав на Перл-Харбор, после чего Америка уже не могла стоять в стороне от мирового конфликта и была втянута в него непосредственным образом. Основные усилия американской армии до лета 1944 г. были направлены на войну с Японской империей в Тихом океане и Восточной Азии. На фоне кровопролитной войны в стране начались антияпонские настроения. В феврале 1942 г. был издан чрезвычайный указ № 9066, в соответствии с которым более ПО тыс. японцев, из которых 66 тыс. были гражданами США, принудительно переселялись с тихоокеанского побережья в лагеря, расположенные в основном на территории резерваций индейцев (за что последние получали компенсацию). Интернирование американцев японского происхождения по решению американского правительства было проявлением не идеологических убеждений, а страха, предрассудков и избыточной предосторожности в условиях войны с Японией, причем, что интересно, японцы, проживающие на Гавайях, оказались практически не затронутыми операцией по переселению. Интернирование японцев с самого начала было временной мерой, продлившейся с февраля 1942 г. по конец 1944 г. Японцы не воспринимались как «враги народа», которые заслуживают смерти или тяжелого труда. В декабре 1944 г. Конституционный суд подтвердил обоснованность переселения военной необходимостью, в то же время указав, что лояльные граждане, независимо от происхождения, не могут быть задержаны. Таким образом, японцы получали возможность вернуться домой на западное побережье. Однако де-факто лагеря для интернированных японцев уже с 1943 г. не были закрытой зоной, откуда никто не мог выйти. Обитателям лагеря разрешалось работать, учиться и видеться с родственниками за пределами учреждения; некоторые японцы ушли на службу в американскую армию.
Само собой, несмотря на приемлемые условия жизни в американских лагерях, которые невозможно сопоставлять с условиями в лагерях советских, нацистских, австро-венгерских или польских, жизнь в них нельзя было назвать по-человечески достойной и тем более справедливой. 1862 человека умерло из-за проблем со здоровьем, которые могли возникнуть из-за скученности людей и жаркой сухой погоды, так как лагеря часто размещались в непривычном для японцев пустынном климате Среднего Запада, хотя проблем с продовольствием в этих лагерях не было. Обеспечение мест переселения учебной литературой, да и литературой вообще, жилой площадью на одного человека, одеждой, посудой, туалетами и т. д. оставляло желать лучшего. Американцам японского происхождения был нанесен имущественный ущерб, поскольку они не могли взять с собой практически ничего из своих вещей, потеряли работу, были вынуждены впоследствии продать свои дома. Но если имущество всегда можно компенсировать, то психические травмы обернуть вспять почти невозможно. Чувство унижения и несправедливости было общим местом для многих интернированных японцев. После окончания войны американское правительство постепенно, в том числе под давлением общественности, признало ошибочность указа № 9066 и начало выплату компенсаций – это происходило несколько раз, в 1948,1988 и 1992 гг. В 1976 г. президент Джеральд Форд официально принес извинения и дал обещание, что такое «никогда больше не повторится».
Последние два примера концентрационных лагерей в несоциалистических режимах, которые мы рассмотрим перед тем, как перейти к анализу роли лагерей в социалистических системах, больше всего похожи на то, что происходило в последних, хотя представляло собой явление несравнимо меньших масштабов. Речь идет о лагере для противников режима в Португалии и импровизированные лагеря в Чили во время правления генерала Пиночета. Эти лагеря функционировали в мирное время и предназначались для изоляции собственных граждан. С социалистическими лагерями их роднит также то, что это были долговременные учреждения.
Португальский концлагерь Таррафаль был основан на острове Кабо-Верде в 1936 г. и существовал с перерывом в 1954–1961 гг. до 1974 г., т. е. до самого свержения режима Салазара. На первом этапе здесь содержались коммунистические и антифашистские активисты. В 1961 г. лагерь был воссоздан для содержания в нем боевиков антиколониального движения в португальских колониях. Условия в лагере были очень тяжелыми, а пытки и унизительное отношение охранников к заключенным – нормой. При этом многие заключенные были помещены сюда без официального приговора. Тем не менее это был единственный лагерь в стране, и за все время через него прошло всего 566 человек (340 на первом этапе и 226 на втором). Большая часть смертей пришлась на период с 1936 по 1945 г., когда погибло 32 человека; с 1945 по 1954 г. умерли всего два заключенных; с 1961 по 1974 г. еще трое заключенных умерли от болезней. Таким образом, по своему размеру и значимости это был довольно небольшой концентрационный лагерь с относительно невысокой смертностью в сравнении даже с польскими лагерями для военнопленных 1919–1921 гг., несмотря на наличие жестоких пыток и плохого медицинского обслуживания. Разумеется, это не служит оправданием для существования такого места, где государство нарушало свои обязанности защищать право на жизнь и собственность своих же граждан, независимо от их убеждений.
В Чили, начиная с 1973 г., когда генерал Пиночет совершил переворот и сверг социалиста Сальвадора Альенде, появилась целая сеть концентрационных лагерей, большая часть из которых была закрыта уже через два-три года. Широкую известность получил лагерь, устроенный прямо на Национальном стадионе города Сантьяго. Через него прошло около 40 тыс. человек, однако он просуществовал всего два месяца, поэтому в действительности полноценным концентрационным лагерем это учреждение считать нельзя. Корректнее называть его временным центром содержания или даже «фильтрационным лагерем», в котором заподозренные в политической нелояльности граждане либо проходили «тест» на лояльность и освобождались, либо направлялись в полноценные лагеря для длительного пребывания, вроде Писагуа и Чакабуко. Лагерь Писагуа был создан еще в 1940-е гг., но функционировал эпизодически, именно в нем Пиночет успел проработать администратором до того, как пришел к власти. При его режиме данное учреждение было расширено для содержания сторонников свергнутого Альенде, но уже в октябре 1974 г. лагерь был закрыт. Менее чем за два года через лагерь прошло 2500 человек, из которых около 20 человек погибло, т. е. смертность в нем была довольно низкой, что не является поводом считать условия содержания мягкими – пытки, унижения и плохие условия жизни в этом лагере были «на высоте». Концентрационный лагерь Чакабуко проработал с ноября 1973 г. по апрель 1975 г., отличался усиленным армейским контролем (вплоть до охраны периметра танками) и прослужил местом заключения для 1284 мужчин (ни женщин, ни тем более детей в нем не содержали). По оценкам Национальной комиссии по политическим тюрьмам и пыткам, за все время правления Пиночета жертвами незаконного содержания в лагерях и тюрьмах оказались 28500 человек [451].
Надеюсь, что читателю очевидно, что наличие концлагерей в несоциалистических странах никак не оправдывает наличие оных в социалистических (верно и обратное). С другой стороны, сама идея изоляции противника во время военных действий, которая выступает как альтернатива его прямого физического уничтожения, довольно логична. Но это можно понять лишь тогда, когда ведется война. Когда же в стране мирное время и людей все равно отправляют в изолированный лагерь с ужасными условиями содержания, это едва ли чем-то объяснимо, кроме идеологических установок. Именно так происходило в значительных масштабах в странах, где победил социализм, что мы и увидим на примерах далее и именно так происходило в Португалии и Чили, где масштаб системы лагерей все же был совершенно не сравним ни по длительности, ни по численности жертв с советскими, китайскими, северокорейскими и другими примерами, которые мы рассмотрим ниже. Учитывая, что социализм позиционировал и позиционирует себя в качестве более справедливой альтернативы другим системам, закономерен также вопрос: почему же вы не только делаете то же самое, что ваши противники, но используете их порочные практики еще шире?
Пришла пора рассмотреть концентрационные лагеря, которые существовали в социалистических режимах, и начнем мы с наиболее знакомых нам советских исправительно-трудовых лагерей и колоний (ИТЛ и ИТК). О системе спецпоселений, куда ссылались сначала крестьяне, сопротивлявшиеся насильственной коллективизации, а затем и жертвы репрессий по национальным линиям, коллаборанты и немецкие военнопленные, мы уже говорили во второй части книги в главе про наступление социализма на российскую деревню. Все эти учреждения (спецпоселения, ИТК и ИТЛ) с 1930-х гг. управлялись ГУЛАГом – Главным управлением лагерей. Но уже до появления этой всем хорошо известной аббревиатуры управление лагерями принудительных работ (так они обозначены в первых декретах) велось специально созданным Центральным управлением при НКВД и ВЧК. Следуя ленинскому призыву времен Гражданской войны («необходимо организовать усиленную охрану из отборно надежных людей, провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Экспедицию пустите в ход. Телеграфируйте об исполнении» [187, с. 143–144]), большевики создавали лагеря для своих противников с самого начала своего правления. Декретом ЦИК Советов «О лагерях принудительных работ» от 15 апреля 1919 г. и постановлением ВЦИК «О лагерях принудительных работ» от 17 мая 1919 г. разрешались вопросы организации, управления, санитарного и медицинского надзора, караула, помещений и статуса заключенных. Полагалось создать лагерь при каждом губернском городе, «неменее, чем на 500 человек каждый»