[147, с. 256–257].
К 1960-м гг. разветвленная, обширная система ГУЛАГа была наконец отменена. Но шли к отмене постепенно. 27 марта 1953 г. указом Президиума ВС СССР было объявлено об амнистии и освобождено из ИТЛ и ИТК 1,2 млн человек, т. е. 53,8 % всех заключенных. 28 марта ГУЛАГ был выведен из состава МВД и передан Министерству юстиции. С 1954 по 1956 г. специальные местные и центральные комиссии начали работу по пересмотру дел узников лагерей и колоний, было рассмотрено 337 тыс. дел, 153 тыс. человек получили освобождение из ссылки, прекращение дела, сокращение срока или амнистию. В марте 1956 г. были образованы комиссии при ВС СССР, деятельность которых привела к освобождению еще 100 тыс. человек [280]. В октябре 1956 г. ГУЛАГ был переименован в ГУИТК (Главное управление исправительно-трудовых колоний), что было началом перехода идеологически мотивированной пенитенциарной системы в обычную государственную систему исполнения наказаний. В том же году Президиум ВС СССР принял конвенцию Международной организации труда, упразднявшую принудительный и обязательный труд (хотя сам документ был принят в Женеве еще в 1930 г.). Таким образом, понадобилось почти 40 лет, чтобы советское социалистическое правительство отказалось от порочной практики использования концентрационных лагерей. Такое длительное использование лагерей для изоляции, наказания и труда миллионов собственных граждан было беспрецедентным, тем более что по большей части ИТЛ и ИТК существовали в мирное время. Постепенная отмена лагерной системы, на мой взгляд, совпадает с переменами в советском обществе и внутри власти, медленно, но верно отходящей от веры в социализм.
Худшая система концентрационных лагерей была создана национал-социалистами в гитлеровской Германии и на захваченных ею территориях в годы Второй мировой войны. Эта система включала в себя как трудовые лагеря (konzentrationslager), так и «лагеря смерти» (vernichtungslager), которые представляли собой фактически «путевку в один конец». Выжить в таком нацистском концлагере было почти нереально – все, кто побывал в «лагерях смерти» и спасся, просто успели дожить до прихода советских и американских войск. В отличие от советских лагерей, из которых большинство заключенных вышло живыми, а если речь идет о спецпоселениях, то даже смогло обзавестись семьей, поскольку советская лагерная система не предназначалась для целенаправленного физического истребления неугодных, в национал-социалистической системе «лагерь смерти» представлял собой место для целенаправленного физического уничтожения человека, туда попавшего, и в этом отношении данные лагеря были явлением, схожим с лагерями для армян в Турции и лагерям Туольсленг в Камбодже.
Привести полный список нацистских концлагерей с точным указанием их назначения и подчинения тому или иному ведомству представляет определенную сложность по сей день, так как документация, строения, любые свидетельства о существовании многих учреждений были либо намеренно уничтожены нацистами, либо утеряны в ходе боевых действий. Общее число с 1933 по 1945 г. составляло от 1634 (по данным отчета Федерального МВД Германии) до 40000 (!) лагерей и гетто разного размера [455]. Первые такие учреждения начали открываться уже через несколько месяцев после узурпации НСДАП власти в Германии в 1933 г. Жертвами лагерной системы мог оказаться кто угодно и в мирное, и в военное время, и если попытаться перечислить группы людей, которые могли туда попасть, то едва ли получится сделать это полностью:
– политические оппоненты НСДАП (как немецкого, так и иного происхождения);
– евреи;
– цыгане;
– свидетели Иеговы;
– асоциальные элементы (проститутки, алкоголики, психически больные и т. д.);
– гомосексуалисты (как немецкого, так и иного происхождения);
– поляки, чехи, французы;
– красноармейцы и гражданское население оккупированных территорий СССР;
– инвалиды (как немецкого, так и иного происхождения);
– раненые на войне или престарелые солдаты (как немецкого, так и иного происхождения);
– военнопленные из армии союзников, а также партизаны.
Общее количество заключенных в лагерях всех типов неизвестно. Более-менее понятна численность и смертность в лагерях, подчиненных СС. В октябре 1934 г. там находилось всего 2,4 тыс. человек, в 1938 г. – до 50 тыс., в 1940 г. – чуть более 53 тыс., но уже с 1941 г. число начинает резко расти. 31 декабря 1941 г. концлагеря СС были местом заключения для 80 тыс. человек, через год – 115 тыс., к концу 1943 г. – 315 тыс., в середине 1944 г. – около 714 тыс. и 550 тыс. к апрелю 1945 г. [48, с. 592]. В этих лагерях погибло свыше 2 млн человек, из которых 1,1 млн были убиты в Освенциме [48, с. 593]. Эти люди были убиты в специально оборудованных для массового истребления людей газовых камерах, другие были расстреляны, умерли от голода и изнурительных работ. В этой цифре не учтены погибшие в т. н. «маршах смерти», проводившихся в 1944–1945 гг., когда прифронтовые концлагеря пришлось спешно распускать, а заключенных перевозили на грузовиках или в поездах, а то и заставляли пешком передвигаться в центр Германии (это еще несколько сотен тысяч человек). Также в эти цифры не вошли дети из лагерей для «асоциальной» молодежи Jugendkonzentrationslager, жертвы концлагеря Ясеновац в Хорватии (от 80 до 100 тыс.) и многие другие.
Огромное число жертв нацистских концлагерей пришлось на советских военнопленных, умерших от изнурительного труда, расстрелов и голода, особенно в 1941–1942 гг. Как пишет Адам Туз, «в преддверии кампании “Барбаросса” вермахт получил приказ не применять в отношении советских военнопленных общепринятых стандартов, соответствующих Женевской конвенции. Были составлены особые указания об изоляции и казни тех, кто будет сочтен политически опасными. Пленных полагалось разделять в соответствии с их национальностью. При этом не было принято никаких мер к тому, чтобы обеспечить их жильем на зиму. По-видимому, предполагалось, что они сами выроют себе землянки (если кто-либо вообще задумывался на эту тему). Пленным красноармейцам полагалось намного более скудное питание, чем прочим заключенным. Даже те лагеря военнопленных, которые содержались в порядке, были очень нездоровыми местами. Многие красноармейцы на момент захвата в плен находились в плохом физическом состоянии. Многие из них были ранены или страдали от шока и истощения. Многие уже давно ничего не ели. Их страдания усугублялись тем, что по пути в тыл их заставляли проходить сотни километров пешком. При нормальном уровне смертности это привело бы к десяткам тысяч умерших. Но статистика не оставляет сомнений в том, что в дополнение к этой “нормальной убыли” вермахт систематически морил своих пленных голодом. К концу декабря 1941 г., по подсчетам самого вермахта, число взятых в плен достигло 3,35 млн человек. Из них к тому моменту в живых оставалось всего 1,1 млн человек и всего 400 тыс. находилось в достаточно хорошей физической форме для того, чтобы быть способными к работе. Из 2,25 млн умерших как минимум 600 тыс. было расстреляно, пав жертвами “Приказа о комиссарах”, который давал немецкой армии и айнзатцгруппам СС право на уничтожение любых советских граждан, сочтенных политически опасными. Остальные умерли от “естественных” причин. Только с декабря 1941 г. по февраль 1942 г. умерло 600 тысяч человек. Если бы война закончилась в начале 1942 г., то эта программа массовых убийств осталась бы величайшим отдельным преступлением из всех совершенных гитлеровским режимом» [369, с. 615–616].
Разумеется, СССР и Германия были не единственными государствами XX столетия, где во время правления социалистов были концентрационные лагеря. Подобные учреждения в эту эпоху появлялись по всему миру как грибы после дождя. Хуже того, существуют социалистические режимы, которые либо практиковали изоляцию людей в лагерях относительно недавно, либо практикуют по сей день.
Один из самых эксцентричных и мифологизированных социалистических режимов – т. н. красные кхмеры, практиковавшие изоляцию и истребление своих противников в лагерях, существовал в Камбодже с конца 1975 по 1979 г. (Демократическая Кампучия). Всего за три года красные кхмеры, руководимые выпускником Парижского университета Пол Потом, успели провести полномасштабную коллективизацию сельского хозяйства, превратив всю страну в трудовую коммуну, уничтожить массу представителей христианской, исламской и буддистской религий, отменить многие традиционные для Юго-Восточной Азии элементы воспитания и общения и перейти к бестоварной экономике. Режим Пол Пота оброс массой предположений и домыслов, вроде якобы проводившейся политики полного уничтожения городского населения и людей, носящих очки, что дало некоторым повод не причислять красных кхмеров к социалистам, ведь социалисты не будут уничтожать город и промышленность, а, напротив, будут проводить индустриализацию. Однако красные кхмеры во всех отношениях были последовательными социалистами, пусть и не последовательными марксистами. Городское население действительно было в массе своей насильно переселено в сельскую местность в надежде на подъем сельского хозяйства в условиях его полного разрушения после долгих лет политической нестабильности и вооруженных столкновений между различными политическими силами, однако часть горожан была затем возвращена обратно для работы на сохранившихся фабриках. По некоторым данным, население Пномпеня при красных кхмерах составляло минимум 32 тыс. в 1978 г., не считая населения пригородов [461]. Камбоджийские социалисты уничтожали банки, церкви, частную собственность и стремились даже к отмене денег в сельской местности, что приближает их к большевикам эпохи «военного коммунизма», но в то же время они строили ирригационные сооружения, дамбы и плотины, стремясь за счет подъема села прийти и к индустриализации.
Собственно, в этом и заключалась главная цель режима Пол Пота, обозначенная в Четырехлетием плане. «Модернизация страны мыслилась им как непрерывный процесс, на первом этапе которого происходит подъем сельского хозяйства, а на втором – подъем промышленности. Такой путь развития он называл “ноюбай кхлуон ты пын кхлуон” – “политика опоры на собственные силы”, благодаря которой Демократическая Кампучия сможет быстро развиваться