ше, объясняя тем, что хлеб им отпускается строго по норме, но по какой именно норме никто объяснить не может. Сахар и масло бывают в магазине 1 раз в месяц или в два месяца» [311]. Как следует из документов, «подобного содержания письма поступают и из других городов, областей и республик».
Ситуацию с базовыми товарами народного потребления пытались кардинально изменить все руководители после смерти Сталина. Его преемники: Георгий Маленков, затем Никита Хрущев и Леонид Брежнев уделяли мирному хозяйству значительно большее внимание, чем «вождь народов». Все те социальные гарантии, которые люди помнят до сих пор, появились именно при этих руководителях. Улучшалось положение самого бедного слоя советского населения – колхозников, которые получили при Хрущеве повышенные закупочные цены колхозной продукции, что увеличило их доходы на 311 %, а при Брежневе – и социальные гарантии от государства [381, с. 354]. Хотя ситуация в сельской местности оставалась удручающей. Даже в конце 1970-х гг., когда 38 % населения СССР проживало в деревне, лишь в 60 % сельских домов наличествовал газ и всего 9 % сельских населенных пунктов располагалось у дорог с твердым покрытием. Но в отдельных регионах ситуация была еще хуже. Например, в Новосибирской области только 1/5 сельских домов имели водопровод, 10 % подключены к отоплению и всего 4 % имели телефоны [381, с. 355–356]. Доходило и до полного абсурда: при оставшемся со времен Сталина запрете владеть лошадьми у некоторых колхозников уже были автомобили, а паспорта сельское население стало получать только после 1974 г. и процесс завершился лишь к середине 1980-х. Все это в европейской стране в конце XX в.
После Сталина началось массовое жилищное строительство, практически не ведшееся при «вожде народов». С одной стороны, ситуация с жильем была катастрофическая. С другой стороны, план по вводу новых квадратных метров, как нарочно, не выполнялся: «Из писем и заявлений трудящихся видно, что жилищный вопрос в ряде промышленных городов и рабочих поселков продолжает оставаться острым. Многие кадровые рабочие и специалисты проживают в крайне неблагоустроенных для жилья квартирах, ютятся в подвалах и даже в землянках, многие живут на частных квартирах, платят за использование жилой площади по 200–300 руб. в месяц при заработке в 400–700 руб. В связи с этим считаем необходимым заметить, что, по данным ЦСУ, жилищное строительство в текущем году в ряде крупных промышленных городов и областей идет весьма плохо. Например, за 9 месяцев 1956 г. общий план жилищного строительства по областям и городам РСФСР выполнен всего на 44 % (годовой план 14600 тыс. кв. метров, введено в эксплуатацию 6416 тыс. кв. метров). Наиболее плохо идет жилищное строительство в г. Москве, где план жилищного строительства за 9 месяцев выполнен лишь на 35 %; в г. Ленинграде – на 38 %; в г. Куйбышеве – на 28 %; в г. Саратове – на 21 %» [260].
Как уже говорилось, военные производства при преемниках Сталина были заняты выпуском гражданской продукции – явление, надо сказать, характерное именно для социалистической экономики и в какой-то степени напоминающее нам, как сильно социализм не любит разделения труда. Запускали в производство бытовые приборы и автомобили. Присутствовала даже некая попытка создать «советскую мечту» по аналогии с американской – потребительство перестало быть чем-то чуждым советскому человеку, о чем говорила и реклама товаров народного потребления, получившая распространение в то время. Разумеется, социалистическое руководство стремилось использовать рост уровня жизни как демонстрацию истинности социализма. К 1970-м гг. прошло уже достаточно много времени, чтобы свести на нет такие оправдания, как мировая война (в которой не меньше пострадала остальная Европа) или враждебное капиталистическое окружение (социалистический лагерь в то время был даже больше «капиталистического»). Тем более несколькими годами ранее СССР запустил человека в космос и конкурировал с США в таких отраслях, как космическая и авиационная. А значит, в итоге до сравнения с «капиталистическими» державами и уровня жизни тоже дошло. Это было закономерно, ведь после Второй мировой войны речи о продолжении мировой революции и быть не могло, а значит, оставалось только вступать в соревнование социально-экономических систем и на деле доказывать, что именно при социализме человеку живется лучше.
Но пропаганда пропагандой – проверить истинность информации об отстающем Западе простые жители СССР не могли, – а реальность была иной. За красивым фасадом скрывалось отставание богатой ресурсами и населением страны от всех «капиталистических» стран. Обеспеченность населения бытовой техникой была мизерной. Возьмем, например, такой важный бытовой прибор для дома, как холодильник. Хотя производство холодильников в СССР началось еще в 1930-е гг., в 1960 г. только у 4 семей из 100 был дома холодильник. В 1970 г. лишь 43 советские городские семьи из 100 могли похвастаться холодильником в квартире и 13 из 100 сельских семей имели его в своем доме [128]. В 1962 г. в США холодильники имели 98,3 % семей, а в Италии – 20 %, в СССР – 5,3 %; в 1972 г. в США -99,9 %, в Италия – 85 %, в СССР – 34,5 % [107]. По обеспечению граждан холодильниками американский уровень был достигнут только к концу 1980-х гг., уже на исходе социалистического проекта – само собой, к тому моменту на Западе у некоторых семей этих агрегатов было по несколько единиц на семью. Что весьма характерно, отсутствие холодильников у большинства населения вовсе не означало отсутствия технической возможности советской промышленности произвести столько приборов, сколько необходимо для всех. Дело не в дефиците, а в цене, которая была не рыночной, а устанавливалась в плановом порядке. Советские холодильники были очень дороги для советских граждан, и причиной тому был очень высокий налог с оборота холодильников. Так, себестоимость холодильника ЗИЛ 240 л в 1965 г. составляла всего 95 руб. 60 коп. при розничной цене в 310 руб. – 67,7 % цены уходило в казну государства [336].
С остальной бытовой техникой было не лучше. Когда телевидение в середине XX в. завоевывало мир, создавались кинокартины, ставшие впоследствии классикой, журналисты рассказывали о новых событиях, почти моментально донося их до многомиллионной аудитории зрителей, в СССР в 1965 г. этот прибор имели лишь 24 % семей. К 1975 г. их число выросло до 74 % [35, с. 269]. Для сравнения: в США уже к 1955 г. 85 % американских граждан имели телевизор, а в 1962 г. – 98 % [126]. При этом СССР собственные телевизоры начал производить еще в 1949 г.
Другой бытовой прибор – стиральная машина – также оставался долгое время пределом мечтаний советской домохозяйки, хотя курс социалистического государства на эмансипацию женщины, казалось бы, должен был поддерживаться соответствующими материально-техническими усилиями. Зато в США производство стиральных машин стало массовым еще в первой четверти XX столетия. К 1920 г. стиральные машины выпускались более 1300 компаниями, а к 1935 г. во всей стране было свыше 1,4 млн единиц этой техники при средней стоимости в 60 долларов [146] и средней зарплате в 115 долларов [432]. В СССР в то же время наличие собственной стиральной машины было привилегией представительниц номенклатуры и богатой советской интеллигенции. Лишь в конце 1950-х стали производить более-менее доступные модели, и, что характерно, советская реклама тех времен содержала такую подпись: «Пусть будет закрыта дорога к корыту». То есть древнее корыто все еще сохранялось в домах, в то время как Гагарин покорял космос. Но и в 1965 г. лишь 21 % советских семей имели дома стиральную машину. В 1975 г. этот показатель вырос до 65 %, таким образом у корыта оставалась еще добрая треть граждан социалистического государства [35, с. 269].
Так же неудовлетворительно все обстояло с автомобилизацией. В 1965 г. на 1000 советских жителей было всего 4 легковых автомобиля, а в 1975 г. – 16. В США на 1975 г. тот же самый показатель составлял более 500 автомобилей, в Западной Европе – более 250. Весь парк легковых гражданских машин на 1976 г. в СССР составлял всего 3,6 млн единиц. Ежегодное производство легковых автомобилей было крайне скромным. Например, в 1968 г. было выпущено всего 280 тыс. единиц, а вместе с грузовыми и автобусами – 800 тыс.
В социалистической ГДР годом ранее выпустили 134 тыс. машин всех типов, в Чехословакии – 133 тыс. Для сравнения: в США в 1967 г. было выпущено более 9 млн машин, из них 7,4 млн легковых; в ФРГ – 2,48 млн, из них 2,3 млн легковых; в Италии – 1,54 млн, из них 1,43 млн легковых. Таким образом, «капиталистические»[31] страны производили автомобили всех типов с колоссальным отрывом от стран социалистического блока [6].
Интересно, что убогий советский быт подтверждают сегодня даже апологеты советского строя. Известный российский ведущий, писатель и переводчик фильмов Дмитрий Пучков касательно товарного изобилия, якобы имевшегося в СССР, говорил: «…я жил лично в городе Ленинграде. Вот в городе Ленинграде с продуктами было ничего, а вот в городе Пскове, например, в 380 километрах от Ленинграда, мне, например, отказывались продавать колбасу, потому что я не местный, у меня нет там каких-то специальных талонов. А вот родственники, приезжающие из Хабаровска, заходя в питерские магазины, говорили: “Ничего себе у вас мясо продают… а у нас на свадьбу можно там, на похороны прикупить, специальные талоны дают в городе Хабаровске”. Поэтому рассказы относительно того, как там с едой теперь, как было тогда… ну, друзья, не смешно, ну не смешно. Вопрос вам. Можно любые примеры приводить, что вот сейчас заходишь в алкогольный отдел, например количество напитков, которые я вообще никогда не пил и пить не буду, – от одних наименований глаза разбегаются. В Советском Союзе все было просто и незатейливо. 362, 4.12 и 5.30 – всё, до свидания. Больше ничего нет. Чего вы тут сочиняете? Товарное изобилие… в еде… количество мяса в этих курицах советских-то когда-нибудь видели, нет? Которые в народе называли “синяя птица” – почему? Потому что она вот такой вот дрыщ недокормленный, фиолетового цвета, там и мяса ни хрена нет»