[52*]. У Канта сособенной ясностью видно, что современныйколлективизм не имеет никакой нужды в старомреализме понятий, ибо, возникший из политических,а не философских потребностей, он занимаетособую позицию — вне науки и она не может бытьпоколеблена никакими атаками теории познания. Вовторой части своей книги «Идеи к философииистории человечества» Гердер [62] сожесточением нападает на критическую философиюКанта, которая представляется ему«аверроэсовским» гипостазированием общего. [63] Всякийутверждающий, что человеческий род, а не индивид,есть субъект образования и воспитания, неосознает, что «род» вид — это только всеобщиепонятия, и нужно, чтобы они воплощены были вконкретных индивидах». Если бы кто-либоприписал этим общим понятиям совершеннуюстепень гуманности, культуры и просвещенности,составляющих понятие идеала, он при этом«ничего не сказал бы о подлинной историичеловеческого рода, как ничего я не скажу, говорявообще о животности, каменности, железности инаделяя целое самыми великолепными, нопротиворечащими друг другу в конкретныхиндивидах свойствами» [53*]. В своем ответе на это Кантзавершает разрыв между этико-политическимколлективизмом и философским реализмом понятий.«Тот, кто говорит: «Отдельная лошадь безрога,а лошади как вид имеют рога», — тот говоритсовершеннейшую чепуху. Ибо род есть не что иное,как признак, которым должны обладать все егоиндивиды. Но если выражение «родчеловеческий» означает — а, в общем, так оно иесть — ряд поколений, идущих в бесконечность(неопределенность), и предполагается, что этотряд непрерывно все ближе к предопределеннойцели, движущейся со своей стороны вместе с ним,тогда вовсе не будет противоречия в утверждении,что в каждой части своей он асимптотическиприближается к цели [64] и только как целоедостигает ее, другими словами, что не одно звеново всех поколениях человеческого рода, но толькород в целом полностью исполняет своепредназначение. Математики могут разъяснить это,философ же должен заявить: предназначениечеловеческого рода в целом есть непрерывныйпрогресс, и завершение его есть просто идея —голая, но по намерениям полезная идея цели, — ккоторой мы согласно плану Провидения, должнынаправлять наши усилия» [54*].Здесь открыто признается телеологическийхарактер коллективизма и раскрываетсянепреодолимая пропасть между ним и методамичистого познания. Познание скрытых намеренийприроды лежит вне человеческого опыта, и нашамысль не дает нам ничего, что бы позволилосделать заключение, каковы ее цели и существуютли они вообще. Наблюдаемое нами поведениеотдельных людей и целых социальных систем недает никаких оснований для предположений. Мы не всилах установить никаких логических связеймежду опытом и тем, что мы можем или хотимпредположить. Нам приходится верить (посколькуэто невозможно доказать), что вопрекисобственной воле человек делает то, чтопредустановлено природой, которая лучше знает,что во благо человечеству, но не индивиду [55*]. Это не тотподход, который свойствен науке.
Факт, что коллективизм нельзя обосноватьнаучной необходимостью. Он объясняется тольконуждами политики. В силу этого он неостанавливается, как это делает понятийныйреализм, на утверждении реального существованияобщественных объединений, которых он почитаетживыми организмами в полном смысле этого слова,но идеализирует и обожествляет. Гирке объявляетвполне открыто и неприкрашенно, что следуеткрепко держаться за «идею реального единстваобщества», потому что только это однооправдывает требование, чтобы индивид отдавалсилы и жизнь народу и государству [56*]. [65] Чтоколлективизм есть не что иное, как «прикрытиетирании», сказал уже Лессинг [57*]. [66]
Если бы противоречие между общим интересомцелого и отдельным интересом индивидуумадействительно существовало, сотрудничестволюдей в обществе было бы невозможным.Естественное взаимодействие людей представлялобы собой войну всех против всех. Мир и взаимнаятерпимость были бы невозможны, а вместо этогобыли бы только временные перемирия, длящиеся недольше, чем это нужно одной из сторон. Индивид былбы готов к постоянному бунту против всего и всех,подобно непрекращающейся войне с хищниками ибациллами. Коллективистское понимание истории —образцово асоциальное — не может вообразитьиного способа возникновения социальныхинститутов, кроме как через вмешательство«миростроителя», платоновского Демиурга δημιοργοζ (того, ктотворит для людей). Он действует в истории своимиорудиями — героями, которые ведутсопротивляющегося человека куда надо. Врезультате воля индивида сломлена. Желающегожить только для себя представители Бога на землеподчиняют нравственному закону, который требует,чтобы отдельный человек жертвовал своимблагополучием во имя Целого и будущего развития.
Наука об обществе начинается с преодоленияэтого дуализма. Поняв, что интересы отдельныхлюдей внутри общества совместимы, и что индивидыи община не враждебны друг другу, можно понять исоциальные установления, не призывая на помощьбогов и героев. Мы можем распрощаться сДемиургом, который принуждает человека жить вколлективе, как только осознаем, чтообщественный союз дает человеку больше, чемтребует взамен. Даже не предполагая «скрытогоплана природы», мы можем понять развитие внаправлении к более интегрированным формамобщества, когда видим, что каждый шаг на этом путиприносит благо самим шагающим, а не только ихотдаленным потомкам.
Коллективизму нечего противопоставить новойсоциальной теории. Непрерывно повторяющиесяобвинения, что эта теория недооценивает важностьсоllectiva, особенно таких, как Государство и Нация,показывают только, что коллективизм не заметил,как влияние либеральной социологии изменилопостановку проблем. Коллективизм более непытается создать законченную теориюобщественной жизни; все, что он можетпротивопоставить своим противникам, — этоостроумные афоризмы, и не больше. В экономике, также как в общей социологии, он проявил своюсовершенную бесплодность. Не случайногерманский гений, одолеваемый социальнымитеориями классической философии от Канта доГегеля [67], втечение долгого времени не мог произвести ничегопутного в экономике, а те, кто прорвал заклятие(сначала Тюнен и Госсен, затем австрийцы КарлМенгер, Бем-Баверк и Визер), были свободны откакого-либо влияния коллективистской философиигосударства. [68]
Сколь мало коллективизм был способен обойтитрудности по развитию собственной доктрины,лучше всего видно из того, как он обошелся спроблемой общественной воли. Опять и опятьговорить о Воле государства, о Воле народа, обУбеждениях народа — это далеко не способобъяснить, как именно возникает коллективнаяволя социальной группы. Поскольку она всущественнейших моментах отличается от волиотдельного индивида и даже вполнепротивоположна ей, коллективная воля не можетвозникнуть, как слагаемая индивидуальныхволеизъявлений. Каждый коллективист находитсвоеобычный источник коллективной волисообразно собственным политическим, религиозными национальным убеждениям. В сущности,совершенно одно и то же, полагается ли источникомсверхъестественная власть короля или священникалибо она истолковывается как качествоопределенного класса или народа. ФридрихВильгельм IV и Вильгельм II были вполне убеждены,что Господь наделил их особой властью, и эта вера,несомненно, подстегивала их сознательные усилияи укрепляла их. [69] Но наука столь же малоспособна доказать истинность этой веры, как идоказать истинность религии. Коллективизм —явление политическое, а не научное. И все егосодержание суть ценностные суждения. [70]
Коллективизм в целом всегда благосклонен кидее обобществления средств производства,поскольку это близко его мировосприятию. Но естьколлективисты, которые защищают частнуюсобственность на средства производства,поскольку верят, что такой порядок болееблагоприятен для общества в целом [58*]. В то же время, даже внезависимости от влияния идей коллективизма, можноприйти к убеждению, что частная собственность насредства производства менее благоприятна дляцелей всего человечества, чем общественнаясобственность.
Глава III. Социальный порядок и политическое устройство
Господство принципа насилия не ограничено,естественно, сферой собственности. Дух доверияисключительно к мощи, ищущий основблагосостояния не в соглашении, но внепрекращающемся конфликте, пронизывает всюжизнь. Все человеческие отношения былиустановлены в соответствии с «правомсильного», которое на деле есть простоотрицание Права. Это не был мир. В лучшем случае —перемирие.
Общество возникло из мельчайших объединений.Круг объединяющихся ради взаимного мира былсначала очень ограничен. Круг расширялся шаг зашагом тысячелетиями, пока мирный союз исообщество международного права не охватилибольшую часть человечества, отделив его дикуюполовину, живущую на нижних этажах культуры. Невезде внутри цивилизованного сообщества принципдоговора был равно могущественным. С наибольшейполнотой он был признан во всем, что касалосьсобственности. Слабее всего он соблюдался там,