образцу системы благотворительной помощи.
Святой Иоанн Златоуст поясняет, что мирянебоятся предлагаемого им перехода к коммунизмубольше, чем прыжка в море. Но и церковь вскореотбросила коммунистические идеи. Монастырскоехозяйство нельзя рассматривать как образецкоммунизма. Монастыри, которым не хваталочастных даяний, обычно жили за счет десятины иарендных платежей, а также других доходов отсобственности. Очень редко работали сами монахикак члены чего-то вроде производственногокооператива. В целом монастырская жизнь естьидеал, доступный для очень немногих, амонастырское производство не можетрассматриваться как образец для всего народногохозяйства. Социализм же есть всеохватывающаясистема хозяйства.
Христианский социализм своими корнями несвязан ни с первоначальной, ни со средневековойцерковью. Только в XVI веке христианство,обновленное войнами за веру, начало восприниматьидеи социализма, хотя очень медленно и не безсильной оппозиции.
Современная церковь отличается отсредневековой тем, что должна непрерывно вестиборьбу за существование. Господствасредневековой церкви никто не оспаривал; все, чточеловек думал, писал или учил, имело своимисточником церковь и, в конце концов, к ней же ивозвращалось. Духовное наследие классическойантичности не смогло пошатнуть ее господства,поскольку поколение, воспитанное на феодальныхконцепциях и идеях, не способно было понятьполное значение этого наследия. Но по мере тогокак развитие общества продвигалось к большейрациональности мышления и действия, попыткилюдей стряхнуть оковы традиционного пониманияпоследней истины бытия становились все болееуспешными. Возрождение нанесло удар по корнямхристианства. Опиравшееся на античную мысль иантичное искусство, оно прокладывало для людейпути от церкви или, по крайней мере, мимо нее.Вовсе не намереваясь идти против течения,церковники оказались самыми ревностнымипротагонистами нового духа. В начале XVI веканикто в Европе не был более далек отхристианства, чем сама церковь. Казалось, что ужепробил последний час старой веры.
Но началось великое попятное движение,христианское контрнаступление. Оно шло несверху, не от князей церкви и не из монастырей, наделе оно вообще не имело своим источникомцерковь. Оно надвинулось на церковь извне, изглуби народной, где христианство еще оставалосьдвижущей силой. Нападение на умирающую церковь сцелью ее реформирования шло снизу и извне.Реформация и контрреформация — два великихвоплощения церковного возрождения. Ониразличаются по своим началам и путям, по формамбогослужения и доктринам, и прежде всего погосударственным и политическим предпосылкам идостижениям, но они едины в своих конечных целях:еще раз утвердить мировой порядок на Евангелиях,восстановить веру как силу, контролирующую умы исердца людей. Это величайшее из известных вистории восстание веры против мысли, традициипротив философии. Его успехи были велики, и оносоздало то христианство, которое мы знаемсегодня, нашедшее место в сердце индивидуума,контролирующее совесть и успокаивающее душу. Нополной победы не получилось. Удалось избежатьпоражения — падения христианства, но противникне был уничтожен. С XVI века эта борьба идей идет,почти не прекращаясь.
Церковь знает, что не может победить, пока неперекроет тот источник, из которого еепротивники черпают вдохновение. До тех пор, покарационализм и духовная свобода продолжаютсуществовать в экономической жизни, церквиникогда не удастся стреножить мысль и направитьинтеллект в желаемом направлении. Чтобыпреуспеть в этом, ей следовало бы сначала достичьгосподства во всех видах человеческойдеятельности. Значит, она не можетудовлетвориться положением свободной церкви всвободном государстве; она должна стремиться кгосподству над государством. И римское папство, инациональные церкви протестантизма сражаются затакое господство, которое позволило бы имуправлять всеми мирскими делами в соответствиисо своими идеалами. Церковь не может терпетьрядом с собой другой духовной власти. Каждаянезависимая духовная власть является вызовом ей,угрозой, которая усиливается одновременно срастущей рационализацией жизни.
В условиях анархического способа производствалюдские души также не признают никакогогосподства над собой. В наши дни господство наддушами может быть достигнуто лишь путемустановления господства над производством. Всецеркви достаточно давно смутно понимали это, ноясное осознание пришло только тогда, когдасоциалистическая идея, возникшая из другихисточников, дала о себе знать как омогущественной и быстро растущей силе. Толькотогда до церкви дошло, что теократия возможналишь в социалистическом обществе.
В одном случае эта идея уже была реализована.Общество Иисуса создало замечательноегосударство в Парагвае, которое прелестнооживило схематические идеалы республикиПлатона. Это уникальное государство процветалоболее столетия и было насильственно разрушеновнешними силами. [355] Совершенно ясно, чтоиезуиты не ставили на этом обществе социальныйэксперимент и что они не имели в виду создатьобразец для других обществ мира. В конечномсчете, в Парагвае они осуществили то самое, к чемубезуспешно (из-за сильного сопротивления)стремились везде. Они пытались поставить мирян,как больших детей, нуждающихся в опеке, подблагодетельный контроль церкви и ее ордена. Ниорден иезуитов, ни какая-либо другая церковнаяорганизация с тех пор и не пытались повторитьничего похожего на парагвайский эксперимент. Новполне ясно, что не только римская католическаяцерковь, но и все западные церкви стремятся к тойже цели. Уберите препятствия, которые церковьвстречает сегодня на своем пути, — и ничто непредотвратит повторения парагвайскихдостижений повсюду.
То, что церковь, вообще говоря, относится ксоциалистическим идеям отрицательно, неопровергает истинности этих аргументов. Онапротивостоит любому социалистическому проекту,если он не имеет своей основой церковь. Церковьпротив социализма, если он будет осуществленатеистами, потому что тогда будут уничтоженыосновы ее существования. Но она не имеет ничегопротив социалистических идеалов, если устраненаугроза атеизма. Прусская церковь возглавляетпрусский государственный социализм, а Римскаякатолическая церковь повсюду преследует своиособые идеалы христианского социализма.
Перед лицом всех этих несомненных фактов можетпоказаться, что на заданный прежде вопрос долженбыть дан только отрицательный ответ: невозможнопримирить христианство со свободнымэкономическим порядком, основанным на частнойсобственности на средства производства. Кажется,что живое христианство не способно ужиться скапитализмом. Христианство, как это уже было свосточными религиями, должно либо уйти само, либопреодолеть капитализм. А в битве противкапитализма сегодня нет более эффективногобоевого клича, чем социализм, — ведь идеявозвращения к средневековому общественномупорядку мало популярна.
Но возможно и другое развитие. Нельзя сопределенностью предсказать, как изменятся вбудущем церковь и христианство. Папство икатолицизм сегодня сталкиваются с проблемаминесравненно более трудными, чем те, которые онирешали тысячелетия. Самому существованиювселенской церкви угрожает шовинистическийнационализм. Благодаря утонченномуполитическому искусству католицизм смогсохранить свои принципы во всех буряхнациональных войн, но нынче он должен с каждымднем все яснее сознавать, что его выживаниенесовместимо с идеями национализма. Если толькоон не готов исчезнуть и уступить местонациональным церквам, католицизм долженвытеснить национализм с помощью идеологии,которая позволит народам совместно жить и мирнотрудиться. На этом пути церковь неизбежно должнастать союзницей либерализма. Никакая другаядоктрина здесь не поможет.
Если римской церкви суждено найти выход изкризиса, в который ее вверг национализм, онадолжна быть основательно перестроена. Вполневозможно, что эта трансформация и реформацияцеркви приведут ее к безусловному признаниюнезаменимости частной собственности на средствапроизводства. В настоящее время она все ещедалека от этого, как свидетельствует недавняяэнциклика «Quadragesimo anno». [356]
Глава XXX. Этический социализм и новая критическая философия
Энгельс назвал немецкое рабочее движениенаследником немецкой классической философии [417*]. Было бы правильнее сказать, чтонемецкий (не только марксистский) социализмпредставляет собой результат упадкаидеалистической философии. В Германии умыподчинило социализму истолкование общества,данное великими немецкими мыслителями. Откантовской мистики долга и гегелевскогообожествления государства легко проследитьлинию к социалистической мысли; уже Фихте —чистый социалист. [357]
Оживление кантианского критицизма в недавниедесятилетия — это хваленое достижение немецкойфилософии — пошло на пользу и социализму.Неокантианцы, особенно Фридрих Альберт Ланге иГерман Коген, провозгласили себя социалистами. [358] Одновременномарксисты попытались найти способ примирения сновой критической школой. С тех пор какфилософские основания марксизма началирушиться, умножились стремления найти вкритической философии подпорку длясоциалистических идей. [359]
Этика — слабейшая часть системы Канта. Хотя еенаполняет жизнью могучий интеллект Канта,величие отдельных концепций не должно закрыватьнам глаза на тот факт, что исходная точка егоучения об этике выбрана неудачно, афундаментальные идеи в этой области ошибочны.Отчаянные попытки подорвать корни эвдемонизмаоказались безуспешными. Этические системыБентама, Милля и Фейербаха возобладали надпостроениями Канта. Социальная философия его