От рабства Соединенные Штаты Америки освободились в 1865 году. А у нас-то освобождение произошло не от рабства, а от крепостничества. Что, не знают об этом люди, которые были на конференции? Говорят: от рабства. Почему от рабства? Это тоже отпечаток, но уже на сознании людей, живущих в нынешнем капитализме. Все-таки рабство и крепостничество — это же разные понятия, и они очень сильно отличаются. У нас при крепостничестве Санкт-Петербург был построен — это сегодняшний исторический центр города, и этот исторический центр активно функционирует и одновременно охраняется как культурное наследие. Разве это все при рабстве было построено?
Нельзя такими словами бросаться. Не при рабстве, а при крепостничестве. Рабы бы такие сложные архитектурные сооружения не построили. Рабы построили водопровод в Риме. А вот Исаакиевский собор не рабами построен, а крепостными, более свободными людьми.
С учетом сказанного выше мы можем сделать вывод, что категория наличного бытия как результата снятия становления — это та категория, которая в совокупности с другими позволяет нам истинным образом описывать этапы исторического движения.
СОЦИАЛЬНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ Давайте продолжим логическое развертывание категорий диалектики. Мы рассматривали наличное бытие и усмотрели в нем небытие. Есть разница, что рассматривать: бытие, в котором есть небытие, или небытие, которое есть в бытии. В последнем случае мы имеем небытие, принятое в бытие так, что конкретное целое имеет форму бытия. И вот когда мы делаем это небытие самостоятельным предметом рассмотрения, то это уже будет не просто небытие, а определённость. Небытие, принятое в бытие так что конкретное целое имеет форму бытия, называется определенностью. Отметим, что слово определенность редко встречается в литературе. Мы там чаще встретим определение, признаки, свойства и что угодно, а определенность — нет. Видимо, потому, что это более простая категория. Берем книгу. Страница какого цвета? Белого. Но она зачернена. А можно сделать наоборот, на черном листе писать белым. Берем учебную доску.
Доска зеленая, пишут белым. Для определенности. А если зеленым по зеленому писать? Белым по белому? Гегель говорил, что в абсолютном свете так же ничего не видно, как в абсолютной тьме.
Вот философия, говорят, серым по серому излагает. Сова Минерва, которая олицетворяет философию, вылетает в сумерки. Поэтому какой-то яркости в самом философском исследовании, такой яркости, которую ожидают люди, открывая философскую книгу, люди не обнаруживают. Философские богатства — всеобщие и не выступают как разноцветное наличное бытие. Эти богатства прежде всего сущностные, внутренние, они не блещут вовне, до них надо еще добираться. Если вы какой-нибудь цветок разрежете, чтобы проникнуть в его внутреннюю природу, то там вряд ли вы обнаружите что-либо внешне красивое. Философия изучает всеобщее, которое есть во всем, а конкретные проявления этого всеобщего изучают конкретные науки.
Итак, определенность. Мы эту категорию назвали и ею заинтересовались.
Это какой интерес?
Психологический.
Заинтересовались, то есть сделали предметом своего отдельного, специального рассмотрения. То есть взяли определенность изолированно, саму по себе. Например, если объект нашего изучения — умный человек, то ум — это его определенность, и мы эту определенность человека делаем предметом специального рассмотрения, то есть берем изолированно, саму по себе. И вот такая определенность, которая берется изолированно, сама по себе, называется качеством. Иногда люди с апломбом пишут, что пользовались качественным анализом, но это означает лишь, что они пользовались самым простым, самым примитивным инструментом, хотя и совершенно необходимым.
Если исследование проходило только на качественном уровне, то не только до сущности, но даже до количества не дошли, а ведь количество, как отмечал Гегель, — это более глубоко понятое качество.
Возьмем теперь для рассмотрения то, до чего мы логически дошли, то есть качество. Раз мы его взяли, то оно есть. А раз оно есть, то оно бытие. А какое бытие? Наличное, потому что оно не чистое, которое было в начале. Мы знаем, что наличное бытие есть результат снятия становления, в котором есть не только бытие, но и ничто. Наличное бытие поэтому служит масштабом для понимания односторонности качества, взятого только как безразличное бытие.
Надо его взять как бытие в противоположность ничто и как ничто в противоположность бытию.
И вот качество, взятое как бытие в противоположность ничто, называется реальностью. А качество, взятое как ничто в противоположность бытию, называется отрицанием. Одно и то же качество можно выразить и как реальность, и как отрицание. Я вот сказал, что вы умный человек, но могу сказать, что вы не дурак. И вы с этим не поспорите, правда? Хотя я думаю, что каждый предпочел бы, чтобы про него сказали умный, чем про него сказали бы, что он просто не дурак. Потому что если я вас так начну представлять, что вы не дурак, никого не убили, ничего не украли, никому никакой гадости не сделали и буду долго рассказывать, перечисляя одни лишь отрицания, то после этого, возможно, от вас люди отойдут и не будут с вами больше здороваться. Хотя я вроде бы вас только хвалил. Не, не, не… Поэтому мы не должны путать реальность и отрицание, хотя это одно и то же качество, выраженное по разному. Толстый значит не худой, если взять вопрос о фигуре.
Отсюда и дилемма — раздобреть или похудеть. Вы видели толстых и злых? Очень редко. А чего им злиться, они хорошо покушали, в хорошем настроении. А худые — вечно голодные, думают, как бы съесть кого, а тут и вы как раз подвернулись, он, конечно, съесть вас не может, но вцепиться в вас хочется ему явно. Тем не менее, все хотят похудеть. В порядке шутки худых надо бояться, потому что где-нибудь худой нападет на тебя обязательно. Добрые, толстые вряд ли нападут, они же раздобрели. Наука выяснила, что для того, чтобы фигуру сохранить, нужно есть, иначе ее не сохранишь.
Теперь оставим шутки, и возьмем реальность и отрицание по отдельности и будем их рассматривать. А что нам делать? Что есть, то и рассматриваем, если мы последовательно движемся.
Сначала рассматриваем реальность. Что мы прежде всего скажем про реальность? Что она есть. Берем реальность и получаем, что реальность есть. Значит, она бытие. А какое бытие? Понятно, что не чистое, а наличное бытие. У нас выбор не богатый. У нас пока рассмотрены только чистое и наличное бытие, вот и все. А наличное бытие есть результат снятия становления, значит, в нем есть небытие, то есть отрицание. Следовательно, в реальности есть отрицание. А если возьмем отрицание, то, значит, оно есть, следовательно, оно бытие и тоже наличное. То есть в реальности есть отрицание, а в отрицании есть реальность. То есть различие между реальностью и отрицанием снято, то есть отрицается с удержанием. Это различие есть лишь в снятом виде, через свое отрицание, будучи удержано посредством своего отрицания.
Вот мы говорим: «снятое молоко». Это молоко? Вроде бы молоко, но с отрицанием. Вам какое молоко: цельное или снятое, то есть пропущенное через сепаратор, который отделил от него сливки? Сейчас много видов молока. Цельное — это с ним ничего не сделали. Восстановленное, — это значит, что его превратили в порошок, потом добавили воды и размешали. И говорят: пейте.
Одно время в Государственной Думе был такой разговор, что установят технический регламент, согласно которому восстановленное молоко будет называться молочным напитком. Но это дело фактически заблокировали наши капиталисты, дескать, как же мы его тогда будем сбывать, если напишем «молочный напиток»? Нет, будем писать молоко. Вот и сок для детского питания делают аналогичным образом. Думаете, яблочный сок прямо из яблок делают? Нет. Его делают из яблочной пасты или концентрированного яблочного сока путем добавлением воды. По принципу: «Надо чтобы нам было дешево делать, а вам дорого покупать». Дескать, мы красивую сделаем упаковку, например, нарисуем там двадцать восемь томатов и напишем, что вот именно из этих томатов сок сделан, хотя сделан он из томат-пасты и воды, этот томатный сок.
Один мой коллега работал директором Сосновского молочного завода, он мне объяснил, как над молоком трудятся на молочном заводе. Вот прибывает на завод цельное молоко, оно пяти-шести процентов жирности, поскольку коровы неграмотные и не знают, что надо давать однопроцентное молоко, рекомендуемое продавцами молока для желающих похудеть. Потом идет процесс сепарирования, это по производственной терминологии, а по философской терминологии процесс снятия. То есть молоко как бы остается, но все сливки из него вытекают через сепаратор в отдельные емкости, и остается однопроцентное молоко, то есть молоко одного процента жирности. Потом вам будут объяснять, что очень полезно это однопроцентное молоко, из него делают однопроцентный кефир — пейте. Это еще не все. А дальше начинается уже технологическое волшебство. Вы какое любите молоко? Два с половиной процента — это нормализованное. Не путайте только нормальное, то есть цельное, и нормализованное.
Чтобы получить нормализованное молоко, в однопроцентное добавляем те сливки, которые сняли с молока, чтобы жирность стала 2,5 процента. А если вы любите 3,5 %, вам 3,5 %, за большую цену. Ну, а для некоторых оставляем нормальное, то есть цельное молоко жирностью 6 % за еще большую цену, такое тоже есть. То есть философская категория снятия как отрицания с удержанием широко используется, в том числе, и в молочной промышленности.
Так вот, различие между реальностью и отрицанием снято.
Одновременно снято различие между наличным бытием и определенностью, потому что и реальность есть, и отрицание есть и каждое есть наличное бытие. И получается, что все имевшиеся различия сняты, нет отдельно реальности, нет отдельно отрицания, нет отдельно наличного бытия без определённости. А что есть? А есть только