Наука помогает создавать основу для счастья, а счастье наше личное зависит от того, соответствуем мы своему предназначению или нет. А какое у кого предназначение? Вот Жанна Д’Арк поняла, что ее предназначение — возглавить французскую армию и победить англичан. Удалось ей это сделать? Удалось. И в этом ее счастье.
Понятно, что одно дело — человек объективно счастливый, а другое — чувствует ли он себя счастливым субъективно. Бывает, люди восходят на костер, но чувствуют себя как люди, которые то счастье, которое есть в жизни, осуществили. Правда, они умерли.
Так все же умрут, только одни умрут, как комары, или как блохи, или как клопы, а другие умрут, как великие люди. Кто нам наше предназначение подскажет? Мы сами должны определить свое предназначение.
Берем еще одно определение: вождь. Нередко мы говорим, что такие-то люди являются вождями народа или класса. Кого считать вождем? Вот если у вас внутреннее чувство, что вы вождь, этого достаточно, чтобы быть вождем? Нет. Вождем является тот, для кого это не только в-себе-бытие, но и находится в единстве с внем-бытием, то есть тот, кто себя проявил как человек, за которым народ пошел или класс пошел. Если за кем-то никто не пошел, он, извините, не вождь.
Рассмотрим теперь определение политической партии. По определению, партия есть авангард класса, очень короткое определение. Если бы я филологически подходил к определению партии, я бы сказал: партия от слова part, часть. Но, как вы думаете, если взять часть рабочего класса, самую революционную, прогрессивную часть класса, получится партия? Нет. В работе Ленина «Что делать?» обосновано, что в силу своего положения рабочий класс не в состоянии самостоятельно выработать пролетарскую идеологию. Пролетарская идеология является выражением объективных экономических интересов рабочего класса, научным выражением того, что ему выгодно, но по форме она может явиться только как дальнейшее развитие науки.
К.Маркс, Ф.Энгельс, В.И.Ленин, научно разрабатывавшие пролетарскую идеологию, опирались на достижения английской политэкономии (Смит, Рикардо), немецкой классической философии (диалектика Гегеля), а не создавали учений, выскочивших неизвестно откуда. Кто открыл прибавочную стоимость? Смит и Рикардо, вот эти два человека являются первооткрывателями прибавочной стоимости. А Маркс? Маркс создал целостную научную систему, раскрывающую действие законов капиталистической формации. А классы кто открыл? Кто открыл теорию классовой борьбы? Иногда говорят — Маркс. Но это не так. Классы и классовую борьбу открыли французские буржуазные историки Тьерри, Минье и Гизо. То, что я сделал, писал Маркс, сводится к трем пунктам, к доказательству того, что: 1) вся предшествующая история была историей борьбы классов; 2) эта борьба классов ведет к диктатуре пролетариата; 3) диктатура пролетариата представляет собой переход к обществу без классов — к коммунизму.
Продолжим рассмотрение определения партии как авангарда класса. Партия означает авангард, то есть «идущий впереди», а не позади, не арьергард. Партия выполняет три важнейшие функции.
Во-первых, она научно познает объективные интересы своего класса. Во-вторых, она вносит сознание этих интересов в класс. Втретьих, партия организует борьбу класса за его интересы через завоевание, удержание и осуществление государственной власти.
Что это такое — завоевание, удержание и осуществление государственной власти? Нельзя ли одним словом выразить это?
Можно. Классовая борьба за завоевание, удержание и осуществление государственной власти — это политика. Вот мы еще одно определение получили.
А как определяется война? Нам надо взять такое определение, чтобы под него подпала только война, а не неизвестно что. Ведь определение — это что такое? Это качество, которое есть в себе, то есть сохраняется в изменении, и оно отрицает бытие-для-иного, потому что оно находится в единстве с в-нем-бытием. Важно, чтобы под определение войны не подпали не войны. Например, некоторые журналисты, чтобы себя высоко поставить, говорят — мы ведем идеологическую войну. Перо у них — оружие, раньше его приравнивали к штыку, а теперь оно круче атомной бомбы. И всетаки это не война. Война — это вооруженная борьба классов, наций или государств. Вооруженная. Не просто насилие, а вооруженная борьба. Если нет вооруженной борьбы, то и нет никакой войны. Вооруженная борьба — это качество, которое есть в себе в простом нечто. Качество — вооруженная борьба. Но не всякая вооруженная борьба есть война. Это должна быть вооруженная борьба классов, наций или государств. Вооруженная борьба классов называется гражданской войной. Вооруженная борьба наций называется национальной войной. И третий вид войн вооруженная борьба государств.
Недавний пример межгосударственных войн — позорная война стран НАТО против Ливии.
А если мы с вами ожесточенно спорим по какому-нибудь вопросу, это война или не война? Ну, прямо как война, но не война.
Мы должны понимать, что есть научная постановка вопроса, а есть всякие метафоры. Можно, конечно, сказать, что настоящая война у нас развернулась в сфере идеологии. А чем вооружились?
У одних — телевидение, у других — телевизор. Те, у кого телевидение, определяют содержание программ, а те, кого это содержание не устраивает, могут плевать в экран своего телевизора. Некоторые в негодовании выбрасывают телевизоры в окно, такие случаи были. И если на кого-то упал телевизор, все равно это не война и не стрельба по своим, а нанесение тяжких телесных повреждений по неосторожности.
Определение — это качество, которое есть в себе в простом нечто и находится в единстве с другим моментом этого нечто — в-нем-бытием. А определенность, которая есть лишь бытие для-иного, — это характер. Характер — категория, применимая как к объектам природы (характер процесса), так и по отношению к людям. Мой характер проявляется в отношениях с другими людьми. Если я ни в какие отношения не вступаю, то мой характер никак не проявляется. Говорят: он проявил свой характер.
Характер — это проявление внутреннего вовне.
Итак, мы имеем ситуацию, когда определение есть, и характер есть, каждое есть бытие, причем каждое есть наличное бытие, но они не просто разные, а качественно иные: одно есть определение, а другое — характер. То есть имеет место качественное инобытие.
Имеется нечто, которое теперь уже положено как становление.
Если раньше изменяющееся нечто не было положено как становление, то теперь оно положено как становление, и одна и та же определенность соединяет и разделяет два качественно иных нечто.
Зададимся теперь вопросом о том, как называется та определенность, которая соединяет и разделяет два нечто. Одна и та же определенность, которая соединяет и разделяет дване что, есть граница. Некоторые ограничиваются высказыванием о том, что граница — это то, что разделяет два нечто. Но если она их разделяет, значит, и соединяет. Возьмите государственную границу. Нейтральная полоса соединяет и разделяет два государства. Кому принадлежит нейтральная полоса? И одному государству, и другому, и не одному, и не другому. Или другой пример: вы берете нож и разрезаете кусок сливочного масла пополам. Пока вы нож не убрали, он у вас граница этих двух кусков масла. А если вы нож убрали? Уже не нож, а воздух, который их разделяет, который между ними есть, их и соединяет.
Значит, он и соединяет два куска масла, и разделяет. Разве бывает такая граница, которая бы только соединяла и не разделяла или только бы разделяла, но не соединяла? Таких границ нет. Но люди в силу не диалектического образа мышления, который характерен для большинства, берут либо одну сторону определения границы, либо другую. Так было и в том случае, когда мы сначала использовали систему залпового огня на острове Даманский, потому что через этот остров проходила граница вражды между СССР и Китаем, а потом отдали этот Даманский Китаю, когда у нас граница опять стала границей дружбы. Сначала было убито определенное количество китайцев, которые хотели захватить священные наши земли, потом мы эту же священную землю им и отдали, потому что вышло, что не такая уж она и священная, а священна дружба китайского и советского народа. Хорошее определение границы? Хорошее.
Рассмотрим теперь ближе границу в соответствии с ее определением. Граница — это определенность, общая для двух качественно иных нечто. Благодаря своей определенности, то есть границе, нечто есть. В то же время определенность — это отрицание, она есть небытие, принятое в бытие так, что конкретное целое имеет форму бытия. Значит, поскольку определенность есть отрицание, можно сказать, что нечто нет благодаря его границе, оно прекращается благодаря своей границе и выходит к иному. То есть имеем классическую диалектическую ситуацию с двумя противоположными высказываниями — нечто есть благодаря своей границе, и благодаря своей границе нечто нет. А нечто, взятое со своей границей, определяется как конечное.
Так как нечто есть благодаря своей границе, а граница едина с иным, значит, благодаря своей границе нечто выходит за свою границу и, выходя за свою границу, как бы преодолевает свою конечность: оно становится тем, что оно не есть. Следовательно, благодаря своей границе нечто становится тем, что оно не есть.
Такой момент нечто, который состоит в том, чтобы быть тем, что нечто не есть, называется долженствованием.
Говорят, например, что шахтеры должны добыть столько-то миллионов тонн угля. Хотя они ни у кого этот уголь не брали, только они и добывают его, но все же они должны. И студенты должны сдать то-то и то-то и то-то. Единственно, что радует, что должны не значит, что обязаны. Должны и должны. То, что должно быть, не обязательно есть или будет. То есть именно тот момент, который состоит в том, чтобы быть тем, что нечто не есть — долженствование