.
Нечто выходит за свою границу к иному, и вот это выхождение через свою границу есть долженствование. Всякое государство выходит за свою границу. Например, размещает свои предприятия на иностранной территории. Вот, например, американцы размещают у нас американские предприятия, японцы — японские, итальянцы — итальянские, французы — французские. А некоторые наши граждане, в том числе весьма высокопоставленные, думают, что это наше производство, отечественное, потому что ведь наших отечественных рабочих эксплуатируют иностранные монополии, на нашей территории. Но собственники иностранных монополий, получая прибыль с размещенных ими на российской территории предприятий, твердо знают, что это их производство, то есть что в любой момент они по своей воле могут его закрыть, расширить, уменьшить, могут с ним сделать, что хотят, и даже могут сказать, что для защиты своей собственности вынуждены применить известные действия. Что они и делают по отношению к ослабевшим государствам. Некоторые себя успокаивают тем, что это по отношению к Ливии может быть сделано, но по отношению к России не может быть. Не все такие операции делаются сразу. С Югославией тоже сначала ничего нельзя было сделать, пока не разбомбили Югославию и не превратили ее в кучку маленьких государств.
Рассмотрим границу, которую нечто благодаря своему моменту, называемому долженствованием, переходит.
Согласитесь, что такая граница, до которой еще не дошли, еще не предел. Такая граница, которую перешли, уже не предел. Отсюда логический вывод: предел — это граница, которую переходят, переступают. Мы получили определение предела как момента нечто, решив по сути дела следующую логическую задачу: если я двигаюсь к границе, она для меня еще не предел, если я границу перешел, она для меня уже не предел. Какая граница является пределом? Ответ: та, которую переходят, переступают.
Приведем пример. Вот мы занимаемся столь трудным делом, как изучение диалектики, и пришли к выводу, что все, конец, мы дошли до предела. И тут мы вспоминаем определение предела.
Предел — это граница, которую переходят. Мы до того дозанимались, что думали, что сейчас голова лопнет, но она не лопнула и не лопнет, наш мозг развивается, переходя свой предел.
Только ограниченные люди не выходят за свой предел. У меня был знакомый, который любил говорить: «Я профессионал. Я делаю только то, что умею». Я над ним подшучивал и спрашивал: «А что вы умели делать, когда вам было несколько месяцев?».
Дети постоянно делают то, что не умеют. А от профессиональных ученых прямо требуется открывать новое, то есть делать то, что никто никогда не делал и поэтому заранее никто делать не умеет. Я говорил, что я тоже профессионал, и поскольку я ученый, я делаю то, что не умею делать, а если я буду делать только то, что я умею делать, я перестану быть ученым. Ученый должен открывать новое или повторять старое? Нам за что деньги платят, ученым, чтобы мы что-нибудь новое сделали или чтобы мы, как попугаи, повторяли то, что уже известно науке? Если я буду делать только то, что умею, то меня вообще-то надо зарплаты лишать. Я должен все время делать то, что не умею. Дети не знают этих категорий, их еще никто не успел научить тому, что нельзя выходить за предел. Они вечно выходят за свой предел. Сначала ребенок вообще и голову не держал, он не знал, что если не держишь голову, так надо все время и лежать. Матери думают:
«Ой, сейчас у него отвалится голова!» Не отваливается. Потом — он только на спине лежит. Но вот переворачиваться начинает. А он что переворачиваться умел, ребенок, что ли? Нет, не умел. Он вышел опять за свой предел. А потом смотришь — он уже пополз.
Он же ползать не умел. Он же не знал никаких наших наук, он не знал, что надо быть профессионалом и делать только то, что ты уже умеешь, он этого не знал. Потом он взял и сел. Опять вышел за предел, опять он делает то, чего не делает хваленый диалектически не образованный профессионал. А ребенок, став профессионалом по ползанию, снова выходит за свой предел и встает, хотя некоторые дети, научившись профессионально ползать, долго не выходят за свой предел, не встают и не ходят, норовя быстро пробежать на четвереньках. Но если ребенок не имеет органических нарушений, он обязательно выйдет за свой предел.
Наконец, он уже встает на ноги и, хотя качается и падает, иногда назад и здорово ударяется затылком, но все же осуществляет очередное выхождение за свой предел. Потом, когда долженствование толкает детей к тому, чтобы начать говорить, все смеются над тем, что и как они говорят. Но ведь они делают то, что не умеют, упорно стараются стать тем, что они не есть. Они умели говорить? Нет, не умели. И говорят. Вы были знатоком диалектики? Нет? Ну, так будете, в чем проблема? Берите пример с детей, для которых выхождение за свой предел более естественно, чем для некоторых взрослых, успевших получить метафизический, а не диалектический настрой.
Таким образом, выход за свой предел — это условие развития.
Возьмем не сферу образования и науки, а сферу спортивную. Вот, например, Елена Исинбаева, известная рекордсменка по прыжкам с шестом, поставила 24 мировых рекорда. Кому они принадлежат?
Ей принадлежат. Другие участники соревнования по сути дела приходят посмотреть, как она поставит новый мировой рекорд, поскольку никто выше нее прыгнуть не может. И что тогда получается? Что она на очередных соревнованиях выходит за свой предел. А предел был? Был — это ее предыдущий рекорд. Вот она эту границу перешла, вышла за предел.
Правда, есть новая категория, которую разработали уголовники — беспредел. Чуть что, журналисты, повторяя за уголовниками, пишут — у нас беспредел. То есть нечто, выходящее за все границы. Так это не что иное, как предел в его точном диалектическом определении. Но иногда и уголовники как люди, которые долгое время сидят на тюремных скамьях и имеют время подумать, говорят вроде правильные вещи — мы должны жить по понятиям. Другое дело, что понятия у них не научные, а воровские, преступные. Но если иметь в виду научно выработанные, истинные понятия, то жить надо по ним и соответственно строить законы.
Если люди понятий не имеют, то они и истинные законы не могут сформулировать.
Возвращаясь к пресловутому и широко распространенному «беспределу», отметим, что преступники как раз и переступают установленную законом границу, то есть, будучи пре(пере)ступниками, выходят за предел, что влечет соответствующее наказание. Так что никакой нужды в употреблении тарабарской категории «беспредел» не имеется. Как это беспредел? Есть пределы. Закон разве пределы не ставит, разве преступление — переступление через предел — не преследуется законом? Но через предел переступает и законодатель.
Уголовно-процессуальный кодекс допускает установление судом наказаний ниже низшего предела, что еще раз демонстрирует, что предел — это граница, которую переступают.
И вот произошло выхождение конечного за предел. Было нечто со своей границей, стало иное, также взятое со своей границей, то есть иное конечное. Оно вышло за свою границу и пришло куда? К иному конечному. Это иное конечное, будучи нечто со своей границей, снова выходит за границу этого конечного, снова переходит в иное конечное и так до бесконечности. Спрашивается, состоялся ли переход конечного в бесконечное или имеет место бесконечный переход одного конечного в другое конечное?
Бесконечный переход одного конечного в другое конечное называется дурной бесконечностью. Бесконечная цепь конечных — это дурная бесконечность. Дурная, потому что вместо перехода в бесконечное получается просто много конечных. Цепь конечных — это не выход из конечного. Бесконечное же — это не просто противоположность конечного, на самом деле есть лишь бесконечное, оно есть бытие, а конечное есть отрицание бесконечного в этом бесконечном. При таком понимании мы имеем истинное бесконечное, отрицанием, определенностью которого является конечное. То есть истинное бесконечное — это единство бесконечного и конечного как бесконечное, определенностью, моментом которого является конечное.
Пример — бесконечное и вечное по своей природе человечество, состоящее из конечных и смертных людей. Эта бесконечность себя проявляет только в конечных людях. И бесконечная история состоит из конечных фактов, событий.
Сделайте что-нибудь бесконечное и вечное, и вас будут вечно помнить.
В немецком языке есть два вида идеального, два способа выражения, два написания. Одно написание для нас привычное — ideal. Однако поскольку в первом томе «Науки логики» Гегеля рассматривается объективная логика, здесь ни о каких идеальных в смысле сознания, в смысле идей, вещах речи не может быть, поэтому категория ideal не используется в первом томе «Науки логики», если не считать того, что в примечании говорится об идеализме и т. д. Зато применяется категория ideel. Категория ideel в Учении о бытии употребляется не как идеальное в смысле относящегося к сознанию, а в смысле выражения бесконечного в конечном, для конечного, воплощающего единство конечного и бесконечного в конечном.
Идеальная красота, например, проявляется в том, что скульптор создает такую статую, что в ней красота человека, красота женщины или красота юноши, бесконечная красота схвачена, закреплена, выражена в этой самой конечной статуе. И никакого другого идеального в объективности, которое не было бы каким-либо конечным, не бывает. Идеальное — не выдуманное, а то, что есть в жизни, идеал, к которому не только можно стремиться, но который есть в жизни.
Что такое идеальный капитализм? По Марксу — это нормальный средний тип капитализма. Можно ли сказать, что у нас в России — нормальный средний тип? Да у нас сплошь ненормальности.
Где вы такую систему подоходного налогообложения увидите, как в России — у олигарха 13 процентов и 13 процентов платит старушка уборщица? Где вы такое найдете!? Возьмите Францию, — там 56,8 % с высоких доходов платят. Если у вас миллиард евро доход в каком-либо году, то 568 млн. евро вы уплатите в качестве подоходного налога, а 432 млн. можете тратить на свои нужды. 432 млн. А у нас хорошо в России, вольготно олигархам. С миллиарда рублей годового дохода олигарх заплатит только 130 млн., а 870 млн. с миллиарда у него останется для покупки яхт и островов. Поэтому у нас плодятся олигархи с гораздо большей скоростью, чем во Франции, чем в США, где 33 % максимальная ставка подоходного налога, чем в Англии и в Италии, где ставка подоходного налога составляет 50 %.