прогресс — это движение в развитии, которое совпадает с направлениемразвития.
А движение, которое ему противоположно? Регресс, или, применительно к общественной жизни, — реакция. Регресс — это движение в развитии, противоположное развитию. По отношению к физическим процессам не употребляется слово реакция. Мы же не скажем, что если чайник остывает, то это реакция, но это регресс. Вы чай налили, хотели горячего чайку. Но пока вы поговорили, чай стал уже холодным. Не успеешь поговорить, чайник опять надо греть, то есть надо бороться с регрессом. Только позавтракаешь, пройдет немного времени — и уже к обеду опять есть хочется. Только вроде организм получил все необходимое для существования и развития, так нет, мало. И так все время. Вы только что вдохнули, зачем вдыхаете еще? А потому что обратная тенденция действует и чтобы человек не отравился углекислым газом, приходится снова вдыхать. Вдохнули. Но свежего воздуха хватило ненадолго, опять приходится вдыхать. Так нам все время приходится в буквальном смысле бороться за жизнь!
И так же в социальной жизни приходится бороться за всякую формацию, за власть приходится бороться. А тот, кто не борется за власть, — у того власть отбирают. Говорят: «Мы вне политики!».
То есть вы вне классовой борьбы за установление, удержание и осуществление государственной власти? Ну, раз вы не занимаетесь политикой, то политика занимается вами, и вы будете пассивным предметом политической борьбы. То есть вы будете относиться к тем щепкам, которые будут отбрасывать с исторического пути или наступать на вас будут, или танками по вам будут проезжать, раз вы вне политики. Совет опытных людей — не ходить по баррикаде.
Тропинка, прокладываемая по баррикаде, самая неудобная и опасная — стреляют с обеих сторон. Ленин говорил, что того, кто в революционное время не встал на ту или иную сторону в классовой борьбе, — изобьют и убьют.
Очень важно понимать, что прогресс и регресс не определяются отдельно друг от друга и от развития в целом, что это противоположные моменты, тенденции развития. Только если мы знаем, что такое развитие и какие в нем есть противоположные тенденции, мы можем сказать, что есть прогресс и что регресс. Во всяком развитии есть прогресс и регресс. Например, человек все время может развиваться до самой своей смерти, он накапливает знания и умения, опыт у него нарастает и в то же время нарастает слабость организма, появляются все новые болячки и т. д. Обе тенденции действуют одновременно.
Когда регрессивная тенденция абсолютно побеждает, человек заболевает и умирает. А пока прогрессивная тенденция берет верх, человек живет. Люди творческие, которые это понимают, продолжают творить до самой смерти. Понимают, что если ты не будешь творить, будешь приспосабливаться к своим болезням или к старости, то умрешь раньше, чем тебя заберет смерть. Поэтому те люди, которые не прекращают своей жизненной борьбы, дольше живут.
Вопрос о прогрессе и регрессе и их соотношении имеет чрезвычайную важность. Например, есть такое понятие в политике текущий момент.
Текущий момент характеризуется сложившимся соотношением противоположных сил. И мы решаем, куда нам приложить свой, субъективный фактор, чтобы изменить ситуацию, усилить одну тенденцию против другой. Если борются противоположные тенденции, то что может сделать отдельный человек, ну, допустим, вождь передового класса? Он может собрать передовых людей, убедить их, объединить вокруг общей идеи, а идея, овладевая массами, становится материальной силой, и эта материальная сила, прибавившись к той объективной силе, которая действует и порождает прогрессивную тенденцию, позволяет ей взять верх. Точно так же и реакционер. Он что делает? Он свою реакционную идею распространяет. Потому что, если реакционная идея будет распространена, широко войдет в умы, она станет материальной силой и усилит реакционную тенденцию в ее борьбе с прогрессивной. А кто в итоге победит?
Это решает борьба. Борьбой решается вопрос о том, какая тенденция, прогрессивная или реакционная, в обществе возьмет вверх. Вот почему бывают зигзаги и попятные движения в истории, и никто из серьезных историков не скажет, что история — это одно сплошное движение — только вперед, вперед и вперед, только вверх, вверх и вверх. Возьмем, например, Францию эпохи буржуазной революции. Сначала «Ура!» — победила, да здравствует французская буржуазная революция! Потом — «Увы» — проиграла французская буржуазная революция. Потом — опять победила. И так, пока окончательно не победила. Сейчас многие опечалены — «Ой, социализм в СССР проиграл!» А почему он должен все время выигрывать? Это безграмотный Хрущев провозглашал, что мы победили окончательно, то есть ничего делать не надо и только пользоваться благами социализма.
Классовая борьба, дескать, прекратилась, бороться не надо, красота! Дескать, отсталые люди говорили, что будет классовая борьба, будет борьба прогресса и регресса, борьба противоположностей и не может получиться окончательной победы социализма при социализме, потому что социализм есть неполный, неразвитый, незрелый коммунизм с отпечатками капитализма во всех отношениях. До полного коммунизма, который наступит, когда классы будут полностью уничтожены, имеются социально-классовые причины для антисоциалистических тенденций — попытки утвердить приоритет не передовых интересов рабочего класса, а каких-либо иных. Но и при полном коммунизме борьба прогрессивной тенденции с регрессивной не может не продолжаться, ибо всякое развитие идет через борьбу противоположностей, через борьбу противоположных тенденций.
СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ Проблема революции и контрреволюции актуальна всегда, а в настоящее время особенно, потому что те люди, которые только и делали, что революции осуждали и подавляли, вдруг занялись организацией «революций» по всему миру, да еще на американские деньги — время удивительное в этом смысле. Остается только разобраться, кто организовывает так называемые «революции» и что на самом деле есть такое революция и контрреволюция.
С одной стороны, разобраться в этом — не такое уж и трудное дело, а, с другой стороны, практика показывает, что люди очень часто не придерживаются определений, точно не формулируют понятий, и поэтому и выводы получаются у них неправильные. Не потому, что они люди плохие, а потому, что они говорят без понимания того, какие слова и понятия употребляют и какие понятия здесь подходят. Мы же с вами взялись точно понятия употреблять и твердо этого держаться.
Выше мы рассматривали вопрос о движении, об изменении и занимались качественными изменениями, то есть имели дело с такой определенностью, которая неотделима от бытия. Мы рассматривали определенное наличное бытие. И вот это определенное наличное бытие — нечто изменялось, переходя в иное. А вот если происходит изменение не обязательно с изменением качества, то это количественное изменение. Гегель даже называл количество более глубоко понятым качеством. Такие изменения, которые происходят и без изменения качества, суть количественные изменения. В этом смысле самовозрастание капитала — пример количественных изменений. Говорят: «Зачем им столько денег? Например, Абрамовичу?». Это говорят люди, которые смотрят на процесс увеличения капитала с точки зрения потребителя — ну, съем я два обеда, ну, съем я три обеда, ну, четыре — заболею даже. Зачем мне столько? Прокачусь я на одной яхте, прокачусь на другой, ну, на третьей — это же сколько надо охранников содержать, это такая головная боль! Так говорят люди, которые рассматривают сей процесс с точки зрения потребления, с точки зрения потребителя. А с точки зрения увеличения абстрактного богатства этого богатства не может быть много. Оно всегда недостаточно, его всегда может быть больше. Если капитал — это самовозрастающая стоимость, то появившаяся в буржуазное время потребность в накоплении абстрактного богатства, в увеличении количества этого богатства в смысле увеличения стоимости, не имеет границ. То есть капитала всегда может быть только мало, много не бывает, поэтому для людей, которые решили проблему удовлетворения всех своих насущных потребностей и занимаются накоплением абстрактного богатства, строительство домов и строительство квартир — вовсе не средство обеспечить жилье всем своим родственникам и знакомым, а средство сохранения и преумножения накопленного богатства. То есть с точки зрения возрастания капитала недостаточно иметь одну квартиру, две квартиры, три квартиры, сто, сто пятьдесят квартир, мало иметь сто домов, двести, триста, чем больше, тем лучше, так как вместе с ростом цен на жилье растет богатство, капитал домовладельцев. Вы можете пройти по пригородам СанктПетербурга, лучше всего поехать в Курортный район СанктПетербурга, там стоят этакие «маленькие частные домики» в три, четыре, пять этажей с башенками, они охраняются полицией. Те, кто их получил, наверняка получили их нечестным путем, потому что, как известно, от трудов праведных не наживешь палат каменных. Но после того, как они стали добропорядочными буржуа, столпами, опорами современного российского общества, они наняли полицию, и она их охраняет от тех, кого они ограбили, чтобы сколотить свое богатство. Поэтому вы, наверное, заметили, как пишут представители этих граждан в печати и как они выступают по радио и по телевидению в отношении кризиса, — дескать, кризис, слава богу, проходит, и упавшие было цены на недвижимость, в первую очередь на жилье, снова возвращаются на прежний высокий уровень. Народ-то вроде должен был бы порадоваться тому, что цены на жилье, вместо того, чтобы быть заоблачными, стали чуть-чуть меньше. Нет, оказывается, это было плохо. Хорошо стало, когда цены снова вернулись на высокий докризисный уровень, поскольку они обеспечивают так называемым девелоуперам норму прибыли триста процентов и прирост капитала домовладельцам. Вот это хорошо. Это хорошие цены. А цены, которые не обеспечивают 300 % прибыли, — это плохие цены. Участки земли зачем покупаются в огромном количестве гектаров? Потому что цена земли, а вместе с этим и богатство землевладельцев, растет.