Всему этому опять-таки может противостоять только наука, служащая интересам труда. Именно служба труду может превратить науку, как утверждал К. Маркс, в народную силу, превратить ученых из пособников классовых предрассудков, из честолюбивых государственных паразитов и союзников капитала в свободных тружеников мысли. Наука может выполнить свою истинную роль только в обществе труда {882}.
Фундаментальный вывод о том, что будущее —за обществом труда, не означает, что это общество придет само собой, без активных коллективных действий и борьбы человека труда. В том обнищании, в каком сегодня находится рабочий класс, во многом повинен и сам рабочий класс, не вполне осознавший, что вожди и идеологи могут помочь его борьбе, но не осуществят ее за него. Те, кто поднимается на борьбу за улучшение своей жизни, этого улучшения добиваются. Об этом говорит богатый опыт Российского профсоюза докеров, сделавшего коллективный договор инструментом выражения своих интересов и отстаивания своих прав, Федерации профсоюзов авиационных диспетчеров России, Объединения рабочих профсоюзов «Защита труда», Объединения профсоюзов России (СОЦПРОФ), профсоюзов локомотивных бригад железнодорожников и ряда других профсоюзов.
Эти профсоюзы возглавили и провели успешную борьбу за прогрессивный проект Трудового кодекса России, разработанный Фондом рабочей академии. За этот проект проголосовало 189 депутатов Государственной Думы, и ряд его положений вошел в принятый трудовой закон. Успех борьбы зависит от самих трудящихся, вновь усваивающих ту истину, что освобождение рабочего класса прежде всего дело рук самого рабочего класса. Общество труда — это общество, где власть принадлежит людям труда, и органы власти формируются в трудовых коллективах. Право на такую власть завоевывается коллективной борьбой трудящихся за свои интересы, выражающие прогрессивные интересы всех членов общества.
В современных поисках национальной идеи, новой идеологической парадигмы, существа менталитета народа, без всяких на то оснований обходится постоянно присутствующий в народном менталитете императив — «правда, только правда». Вроде всем известно, что «нет ничего, кроме правды». Однако то, что известно, не значит, что оно познано (Гегель). Не является ли правда искомым основным принципом социальной жизни народа, его надежд и его социального разума, рассматриваемых с позиции ментальности? Если «да», то в чем состоит эта правда, каково ее онтологическое основание?
Сегодня, как никогда, востребованы не только «правда —истина», но, главным образом, «правда —справедливость», правда жизни. Хотя правда и справедливость имеют общую основу, «справедливость» заключает в себе еще и морально-правовое содержание, В отличие от «истины» категорией «правда» характеризуется реальная жизнь, а не только сфера социального разума. Правдиво ли все то, что существует в действительности, особенно в нашей жизни — вот вопрос, поставленный еще Гегелем относительно разумности действительности, на который мы должны ответить и на который осмелился дать ответ В. Г. Комаров в своей замечательной монографии.
Вопрос непростой. На наших глазах социальная и экономическая действительность теряет последние черты правдивости, а потому и разумности. Разве можно говорить о разумности того, что 40 млн наших граждан, т. е. 1/3 населения, оказались за чертой бедности, о разумности преступности, воровства, коррупции, захлестнувших страну. Разве можно все это оправдывать от имени науки, как это ныне делают многие. Можно сказать, что балом стала править онтологическая и идеологическая ложь.
Неразумность действительности столь очевидна, что более правдоподобным будет вывод, противоположный тому, на котором некогда настаивал Гегель: ныне что неразумно, то действительно, а что действительно, то неразумно {883}.
Главная причина всего этого —не просто в нашей неразумности, а в иррациональности самой сегодняшней практики, нашего общественного бытия. Эта причина — в охватывающем весь мир и страну товарном фетишизме, к которому ныне присоединился еще и информационно-коммуникативный, компьютерный фетишизм. Объективная, онтологическая ложь товарно-рыночной жизни порождает и ложь ее теоретических «испарений». Люди, в том числе и теоретики, подпадают под власть и внушение социальных кажимостей, превращенных форм, которые нас обволакивают неким мистическим туманным «покрывалом», закрывают действительную сущность истинного человеческого бытия. Все, что на деле, в своей сущности не может быть товаром (человеческое тело, красота, честь, совесть) превращается в товар, в предмет купли и продажи. Создаются иллюзии, будто материальный жизнеобеспечивающий производительный труд становится ненужным, будто знания, информация сами по себе, без этого труда, создают стоимость и богатство, будто человечество уже вступает в форму общества без экономики (постэкономическое общество), будто достаточно войти в интернет, чтобы оказаться в новом информационном обществе с новой сетевой структурой, устраняющей трудовые, общественные отношения людей и социальных групп, т. е. социально-классовые отношения. То, что мы оказались без действующих заводов и фабрик, иными теоретиками считается, что мы вступили уже в «постиндустриальное общество».
К названной объективной причине следует добавить и субъективную — наличие значительного числа людей (идеологов), которые только тем и занимаются, что придают превращенные «смыслы» и «значения» действительным явлениям социальной жизни. Их деятельность сводится к тому, чтобы представлять других, играть их роли, быть действующими лицами и исполнителями разыгрываемой жизненной драмы. Это — чиновники государственного аппарата и представительных органов, выступающие от имени общества, писатели и актеры, представляющие реальную жизнь в книгах и на сценах театров, на телевидении, радио. Эти феноменологические процедуры, когда одно подставляется вместо другого, причем по меркам своей «колокольни», составляет другую причину существования лжи. Очевидно, что идеологи, оправдывающие перестройку и рыночные реформы, заявляющие, что «иного не дано», не могут претендовать на научность и истину. Скорее, они — противники разумного, научности, объективной истины. Либеральной буржуазии, по словам В. И. Ленина, нужна ее ложь, которую она выдает за величайшую правду, за святую святых торгашеского братства {884}.
Этой идеологической лжи может противостоять только жизнеутверждающая сила правды, носителем которой всегда выступал и выступает народ. Эта сила обнаруживала себя в «Русской Правде» Ярослава Мудрого, в программе декабриста П. И. Пестеля, в многочисленных (ныне переименованных) названиях газет. Как ни парадоксально, сохранила свое название «Комсомольская правда». Ныне к спасительной силе правды обращаются намного чаще, чем когда бы то ни было, особенно левые силы. Не менее часто ее охаивают правые, вкладывая ложный смысл в понятие «правое».
Где же искать объективный источник народной надежды на торжество правды, неискоренимой силы правдоискательства?
Их онтологическим основанием и субстанцией может служить только жизнеобеспечивающий человеческий труд, т. е. труд, производящий не смыслы и значения вещей, а сами вещи, материальные и духовные блага, являющиеся условиями жизнедеятельности человека. Он, вопреки современным мифам о «смерти труда», трудового общества, никогда не уйдет в прошлое, не уступит место информации, которая без реализации посредством жизнеобеспечивающего труда ничего не дает. Как прошлое, так и будущее — за обществом труда, в котором властелином станет труд и только труд. Тогда и восторжествует царство правды.
Соответственно, торжество принципа жизнеобеспечивающего труда составляет основу мировоззрения аутентичного, нефальсифицированного коммунизма и ему предшествующих форм народного правдоискательства, социального разума народа, всех социальных движений и революций.
К такому научно обоснованному выводу пришел В. Г. Комаров, автор социологическо-философской концепции правды. Он, вполне осознавая значимость трактовки правды как истины, основы научного и социального разума, вместе с тем считал недостаточным ограничиться представлением о правде как о прикладной форме истины или особых моральных категорий— «правда —справедливость», «правда — честность» и т. п. Этим была бы снята онтологическая сущность как правды, так и ее противоположности — лжи, лежащих в области общественного бытия.
К атрибутам, в которых обнаруживает себя труд как субстанция правды жизни и правда истории, следует отнести прежде всего правду трудовой жизни в противоположность нетрудовой, праздной жизни. Нетрудовая жизнь, как об этом гласит христианская религия, в самом начале рода человеческого привела к первородному греху. Люди были обязаны искупить этот свой грех лишь тем, что они в поте лица своего должны есть свой хлеб.
Атрибут своей правдивости трудовая жизнь приобретает, конечно, не как искупление первородного греха, а потому, что труд был, есть и будет основным способом существования людей, жизнеобеспечивающим началом общественной жизни. При этом таким жизнеобеспечивающим началом является труд, производящий потребительные стоимости, материальные и духовные блага, удовлетворяющие собственно человеческие (разумные) потребности. Именно в этом качестве, а не как всякая деятельность, труд присущ всем обществам, всей истории. К сожалению, в этом своем качестве труд менее всего познан и признан. Если и обращают внимание на труд, то на труд, производящий стоимость.
На стороне действительного труда, кроме производства и воспроизводства человеческой жизни, находится еще одно важнейшее свойство — правда общего дела. Именно в общем деле, жизневоскрешающем труде, по справедливому утверждению русского мыслителя Н. Ф. Федорова, добываются свобода и равенство, исключающие господство одних над другими, достигается истинное родство сынов и дочерей человеческого рода.