Последовательное применение этой теории сталкивается с серьезными трудностями. Одна из них – признание факта, что великие личности действовали в сложившемся социальном контексте, который определенным образом влиял на их деятельность. Если принять возражение, что данный социальный контекст есть наследие великих личностей, живших ранее, то вместо целостной картины общественной жизни мы получим раздробленную мозаику, состоящую из своеволия и капризов отдельных людей.
Вторая теория противоположна первой. Она строится на утверждении предопределенности курса истории и движимости внутренними побудительными силами и заблокированности от воздействия людей, в том числе великих героев. Сторонники этой теории провозглашают фатализм и рассматривают индивидов в качестве частиц, которых влекут за собой волны истории. В лучшем случае они являются носителями исторического процесса, воплощением истории, ее закономерностей, направлений и целей.
Одним из наиболее видных представителей данного подхода является Г. Гегель. Он убедительно показал, что в ходе истории возникают противоречия между существующими порядками и появляющимися возможностями их изменить. Эти возможности содержат некое всеобщее, т. е. нечто такое, что имеет огромное историческое значение. Но это всеобщее может быть первоначально реализовано лишь в деятельности отдельных индивидов, обладающих исключительными способностями и готовых к осуществлению всеобщего. И поэтому «историческими людьми, всемирно-историческими личностями являются те, в целях которых содержится такое всеобщее»[69].
Исторические личности появляются тогда, когда созревают необходимые условия для реализации значимых проектов, имеющих всемирно-историческое значение. Но потребность в подобном проекте, как правило, еще не осознана массами, и потому великие личности обладают блестящим умом и понимают глубинную тенденцию исторического процесса в данный момент. Тем самым они лучше постигают суть дела, нежели остальные люди. С точки зрения Гегеля, появление великих людей на исторической сцене необходимо и неизбежно, так как дальнейший прогресс общества становится невозможным из-за накопившихся противоречий между старым и новым. Великий человек разрешает эти противоречия и спасает всех от гибели. Г. Гегель отмечает, что когда цель достигается, то великие люди «отпадают как пустая оболочка зерна. Они рано умирают, как Александр, их убивают, как Цезаря, или их ссылают, как Наполеона на остров св. Елены».
Согласно Г. Гегелю и другим сторонникам социального фатализма великие личности – это продукт исторических времен, они лучше других отвечают требованиям эпохи. Такие требования закономерны, обязательны, и на них непременно должен кто-то откликнуться. Дело не в какой-то конкретной личности, на ее месте может оказаться другая, которая в любом случае выполнит необходимую историческую роль.
Этот довод высмеял Т. Карлейль: «Время зовет? Увы, мы знали времена, которые достаточно громко звали великого человека, но никто не отозвался на призыв! Провидение его не послало. Время звало изо всех сил, но вынуждено было отступить и потерпеть крах, потому что тот, кого звали, не пришел».
Итак, существуют различные ответы на вопрос, насколько отдельный человек может повлиять на ход истории. Одни обращают внимание на историческую необходимость и ее роль в формировании великой личности, другие утверждают производность самой необходимости от воли великого человека. Но эти точки зрения не противоречат друг другу при условии их рассмотрения не абстрактно, а в конкретно-исторических ситуациях.
Прежде всего следует подчеркнуть, что великая личность действительно может проявить себя только в особых исторических обстоятельствах. Выдающиеся люди должны найти благодатную почву для своих идей, открытий. Если это им удается, то они становятся способными вести за собой других и таким образом влиять на социальные процессы, изменять курс истории. Но если их идеи не соответствуют требованиям времени, не отвечают нуждам и чаяниям масс, то никакие уговоры или принуждение не помогут. Иными словами, никто не сможет сыграть исторической роли, если социальные обстоятельства этому не благоприятствуют.
Чтобы стать великой личностью, разумеется, одних внешних условий недостаточно. Человек, желающий оставить яркий след в истории, должен обладать личными характеристиками, необходимыми для выполнения трудных и масштабных государственных задач. Такая личность обязана иметь тонкий и проницательный ум, решительность, твердость в отстаивании убеждений, ответственность и, что очень важно, неразрывную духовную связь с народом, чьи нужды и чаяния она воплощает. Деятельность великого человека должна носить в целом конструктивный характер, но это не означает, что она должна всем нравиться и вызывать бесконечное одобрение. Без этих качеств человек не может стать великой личностью, если даже имеются соответствующие исторические условия и он оказался во главе процесса.
Человек, который свой личный талант и возможности ставит на службу своему народу, – подлинно великая личность. Он заслуживает не только благодарной памяти современников и потомков, но и признания и уважения со стороны идейных противников. Ярый роялист и сторонник Бурбонов, очень суровый критик и, можно сказать, враг Наполеона I Франсуа Рене де Шатобриан (1768–1848) вот как характеризовал деятельность французского императора: «Бонапарт велик не своими словами, речами и писаниями, не любовью к свободе, о которой он всегда очень мало заботился и которую даже и не думал отстаивать; он велик тем, что создал стройное государство, свод законов, принятый во многих странах, судебные палаты, школы, мощную, действенную и умную систему управления, от которой мы не отказались и поныне; он велик тем, что возродил, просветил и благоустроил Италию; он велик тем, что вывел Францию из состояния хаоса и вернул ее к порядку, тем, что восстановил алтари, усмирил бешеных демагогов, надменных ученых, анархических литераторов, нечестивых вольтерьянцев, уличных говорунов, убийц, подвизавшихся в тюрьмах и на площадях… велик тем, что прославил свое имя и среди диких, и среди цивилизованных народов, тем, что превзошел всех завоевателей, каких знало человечество прежде, тем, что десять лет подряд творил чудеса, ныне с трудом поддающиеся объяснению»[70]. Если говорить об отечественной истории, то, как бы ни критиковали Сталина, он остается великой личностью в истории, ибо его деятельность в целом носила конструктивно-созидательный характер. Он сыграл выдающуюся роль в организации победы над фашистской Германией, в превращении Советского Союза во вторую сверхдержаву мира. «Он, – как писал Черчилль, – получил Россию с сохой и оставил с атомной бомбой»[71].
Подводя итог, можно утверждать, что подлинные исторические изменения возможны лишь при взаимодействии великой личности и народных масс. Никто в одиночку, лишь своими силами не в состоянии изменить историю. Великая личность должна быть способна подвигнуть к действию других людей, мобилизовать их или сопротивляться им, вести за собой, устрашать силой или характером, соблазнять идеями, увлекать эмоциями – короче, вытаскивать из рутины и застоя. Таким образом, человек, удовлетворяющий всем этим требованиям, может в полной мере считаться великой личностью.
Важнейшим субъектом исторического развития является народ. Понятие «народ» имеет сложную теоретическую судьбу. Долгое время, вплоть до XVIII–XIX вв., за ним не признавалось самостоятельной роли в историческом творчестве, которое считалось результатом деятельности великих личностей. Переломным этапом стала Великая французская революция, наглядно продемонстрировавшая значение народных масс в истории. Однако и после нее излюбленными сюжетами исследователей долго оставались политика, дипломатия и право, т. е. сферы, в которых действуют представители высших социальных слоев. Только благодаря работам историков-романтиков О. Тьерри, Ф. Гизо и О. Минье статус субъекта общественной жизни приобрело третье сословие – простолюдины, которых они отождествили с буржуа и противопоставили двум привилегированным сословиям – дворянству и клиру. Следующий шаг в реабилитации понятия «народ» сделал марксизм, однако противоречиво и не до конца. Дело в том, что, с точки зрения марксистской философии и социологии, народ – это обязательно прогрессивная общность, как правило, занятая в материальном производстве. Однако народ способен не только к прогрессивным, но и к регрессивным действиям, а тем более не все представители народа ведут материально-производственную деятельность.
Для лучшего уяснения сути понятия «народ» соотнесем его с понятием «нация». В отечественной философской мысли было принято следующее определение нации: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психологического склада, проявляющегося в культуре». При исследовании нации советские исследователи исходили (и не могли не исходить, ибо нации в первую очередь возникли в Европе) из западноевропейских реалий генезиса наций и национальных отношений. А эти реалии связаны с выходом на авансцену истории буржуазии как мощной движущей силы общественного развития и, следовательно, с формированием буржуазных общественных отношений. Капиталистический способ производства потребовал для своего развития формирования крупных экономических и политических пространств и общенационального рынка, что в свою очередь предполагает наличие общей территории и общего языка. Поэтому вовлеченные в буржуазные общественные отношения социально-этнические общности стремятся к объединению, к тому, чтобы иметь общую территорию, общие экономические отношения, единое национальное государство, единый рынок, единый язык, на котором все смогли бы общаться. Таким образом, процесс формирования буржуазных отношений и нации как новой социальной общности людей представляет собой единый процесс. Но вместе с тем это и процесс формирования единого народа с общей экономикой, общей территорией, общим языком и общей культурой. Поэтому в Западной Европе понятия нации и народа вначале совпадали.