растут, другие, наоборот, не удовлетворяются и количественно уменьшаются. Например, потребность в экологически чистых продуктах удовлетворяется все хуже и хуже из-за загрязнения окружающей среды. То же можно сказать и о потребностях в общении с живой природой, восприятии ее красоты, в тишине, в самостоятельной предметно-чувственной деятельности («своими руками»), обострившихся в наш техногенный век до предела. Заметим, что реально сужающаяся возможность удовлетворения этих потребностей оборачивается потерей здоровья, психологическими стрессами, различными формами «бегства от жизни» (наркомания, пьянство, мистика и т. д.).
Корректность формулировки «возвышение потребностей» вызывает сомнения и потому, что слово «возвышение» (как и все однокоренные с ним слова – «выше», «высокий» и т. п.) неизбежно несет в себе некоторую «позитивную» оценивающую окраску. Вследствие этого «закон возвышения потребностей» практически всегда квалифицируется как процесс бесконечного «улучшения», как движение исключительно по восходящей линии, как благо и движущая сила прогресса, а не просто как фактор социальной эволюции, содержащей на любой из развилок своих дорог и возможность нисходящих линий движения. Поэтому вполне резонно заменить формулировку «закон возвышения потребностей» на оценочно нейтральную формулировку – «механизм развертывания потребностей». Механизм развертывания потребностей далеко не всегда действует в сторону их возвышения, какие бы при этом мы ни использовали критерии «высоты – низости». В результате действия данного механизма могут развертываться и добрые, и злые, и этически нейтральные потребности. В практике жизни этот механизм оказывается одновременно фактором прогресса и регресса. Более того, в современных условиях механизм развертывания потребностей начинает выступать как источник повышенной опасности и риска в существовании человеческой цивилизации. Паразитарное потребительство как феномен современного общества потребления направляет траекторию развития цивилизации в русло, противоположное актуальным задачам свободного гармонического развития Человека в диалоге с Природой, коэволюции общества и его природной среды. Паразитарное потребительство вместе с милитаризмом, виртуальной экономикой, финансовыми спекуляциями и массовой культурой становится сегодня причиной роста и углубления глобальных проблем и конфликтов.
Обратимся к рассмотрению того фактора социокультурной эволюции, который довольно полно раскрыт в марксистской теории классовой борьбы и в современной конфликтологии – фактору конфликта интересов. Конфликт интересов с доисторических времен сопровождает человеческое общество. Он имеет место уже в развитых сообществах животных. Причем здесь данный конфликт связан не только с материальными (желудочными, организменными) потребностями, но и со стремлением отдельных особей достичь определенного ранга и места в сложившейся системе доминирования и стадной иерархии. Повышение ранга одной особи и понижение ранга другой обычно достигается через напряженную борьбу. В человеческом обществе конфликт интересов приобретает весьма сложный характер и разнообразные формы. Особенно значимым данный фактор становится в постпервобытных обществах.
Социальная дифференциация, возникновение различных групп, слоев, каст, сословий, классов неизбежно вело к неравномерному удовлетворению потребностей людей. Такое положение, наряду с тенденцией постепенного развертывания (возрастания) человеческих потребностей вообще, обычно оборачивалось острым общественным противоречием между потребностями людей и реальным потреблением, с одной стороны, и потребностями и потреблением разных социальных общностей – с другой. Данное противоречие находило свое выражение в социальной напряженности между различными общественными группами и классами, которая проявлялась в перманентных конфликтах между богатыми и бедными, в чувствах зависти, ненависти, агрессивности со стороны обделенных общественными благами слоев и высокомерием, презрением, опасениями со стороны групп и классов, монополизировавших в своих руках общественное богатство. На поверхности социальное неравенство, получившее развитие в обществе, конфликт интересов выливались в мощные социальные движения, всякого рода реформы, в различные типы революций и гражданских войн, изменяющие характер общественных отношений и приводящие к тем или иным сдвигам в развитии общества.
Следует выделить группу, или блок, факторов социальной эволюции, которые обобщенно можно определить как духовные факторы. Духовно-ценностная сфера общества – мораль, религия, искусство, политика, а также наука (исследовательская активность[89]) – выступает в качестве важнейшей детерминанты социальной динамики, различных общественных трансформаций и эволюционных сдвигов.
В заключение подчеркнем еще раз, что сравнительная значимость различных факторов социальной эволюции носит изменчивый характер в разные исторические эпохи. Поэтому не имеет смысла пытаться устанавливать какую-то жесткую иерархию источников и движущих сил общественного развития, давать их раз навсегда неизбежную и определенную ранжировку. Предпочтительным в данном случае является группировка всех выявленных и изученных к настоящему времени факторов социокультурной эволюции с учетом того, что их сравнительная значимость будет существенно варьироваться во времени и пространстве.
Многообразие факторов, так или иначе детерминирующих социально-исторический процесс, в целом движущие силы развития общества можно свести к трем группам, трем сферам реальности, трем мирам, не сводимым друг к другу. Во-первых – это природные факторы развития общества (биологические, географо-климатические, демографические основы жизнедеятельности общества, весь мир природы и вещей, подчиненных физико-химическим законам и объективно предзаданных человеку). Во-вторых – технико-экономические факторы общественного развития (мир общественного бытия людей, вещей и предметов, возникших в результате человеческой деятельности, прежде всего труда). Все то, что сегодня многие исследователи относят к экономическому и технологическому детерминизмам, которые, как нам представляется, несмотря на имевшие в свое время место жаркие дискуссии, можно рассматривать как комплиментарные и когерентные. В-третьих – это все то, что обычно относят к духовным факторам общественного развития (идеи, ценности, человеческая субъективность, которые относительно независимы от мира объективных процессов и обладают высокой степенью свободы).
Имеет смысл отдельно остановиться на рассмотрении роли природных факторов в жизнедеятельности общества. Дело в том, что природные факторы – это такие факторы, о которые, наряду с прочим, споткнулись многие реформаторы, стремящиеся форсированным образом вестернизировать некоторые незападные страны, в частности восточнославянские. Отсюда актуальность и остродискуссионный характер вопросов, связанных с природными основаниями социокультурной эволюции народов, расселившихся в различных географических регионах нашей планеты.
Раздел IVПриродные факторы и власть пространства в жизнедеятельности общества
Глава 15Природно-географическая среда как базовый фактор социальной эволюции
До недавнего времени в учебных пособиях по социальной философии природные факторы развития общества по преимуществу рассматривались как нечто сугубо внешнее, лежащее за пределами собственно социальной эволюции. Природное при таком подходе исключалось из круга имманентных взаимосвязей, присущих социальному процессу. А жизнь общества в этом случае вольно или невольно выступала границей (перегородкой), перейдя которую природное как бы теряло свое качество природного. Вследствие этого вопрос о природных факторах общественного бытия людей неизменно рассматривался в советской (да и в значительной степени и постсоветской) социально-философской мысли как второстепенный, анализировался весьма бегло и поверхностно, в соответствии с однажды найденной и утвердившейся схемой. Суть этой схемы – в придании доминирующего значения социально-экономическим и технико-технологическим факторам развития общества, которые якобы обеспечивают чуть ли не абсолютную независимость общества от различных вариаций природных условий.
Опасаясь умалить значение отношений собственности, советские обществоведы предпочитали рассматривать природу как несущественное обрамление или сопровождение внутренней диалектики социальных процессов, никак (в лучшем случае очень слабо) не влияющих на логику и закономерности их развертывания. От советских социальных философов эстафету умаления роли географического фактора в направленности и характере развития общества переняли современные экономические детерминисты – либерал-западники, которые тоже (лишь с обратным знаком) все свели к отношениям собственности.
Реалии XX в. (века преобразований), стремительное нарастание значимости экологических и демографических проблем для судеб человеческого сообщества, более глубокое уяснение идей философской классики по этим вопросам ведут нас, однако, к принципиальному изменению подхода к пониманию места и роли природных факторов в общественной жизни. Экологический императив, осознание экологических «пределов роста» и явной опасности экологической катастрофы буквально взламывают устоявшиеся представления о характере взаимосвязи природы и общества. Выяснилось, что природа – это не некая нейтральная среда, в пределах которой может гулять прометеев человек, стремясь подчинить ее своему произволу, а базовый фактор социальной эволюции, не сводимый к иным, более глубоким факторам. Господствовавшие ранее представления о «слабости», податливости природы, безграничных возможностях и мощи человека-преобразователя ныне весьма рельефно выявили свою несостоятельность. Природа, слабость которой, казалось, обеспечивала человеку безграничный простор для ее переделки, вдруг обнаружила способность к беспрецедентно жесткой мести существам, бросавшими ей вызов.