В определенном смысле мировая культура держится на дуализме мужского и женского начал (Логос – Земля, Инь – Ян и т. п.). Техногенная цивилизация с ее образом общества как фабрики, культом Машины и Организации несомненно представляет апофеоз мужского начала. Этот явный перекос в сторону мужественности в культуре должен быть исправлен, и мы вправе ожидать реабилитации женственности в ее разнообразных формах (терпимости, жертвенности, бескорыстной любви). В формировании гуманистически ориентированного постиндустриального общества указанный архетип должен сыграть одну из ключевых ролей.
Таким образом, поиски субъекта постиндустриального сдвига привели нас в ареал восточнославянской культуры. И действительно, надо признать, что по многим признакам именно здесь может родиться большая идея, адресованная человечеству. У наших народов есть и неудовлетворенность настоящим, и культурный потенциал, соответствующий требованиям будущего. Именно восточнославянская православная культура может придать духовное измерение грядущему формационному сдвигу. Наша задача – отказаться от имитационного пути исторического движения, концепции догоняющего развития и предложить принципиально новую модель социокультурного развития. Сегодня может получиться так, что технически и экономически «неимущие» смогут утвердить себя в качестве духовно имущих – тех, кому есть что сказать миру, испытывающему настоятельную потребность в новом сознании и новых формах социального бытия. Вполне вероятно, что сложная духовная работа, ведущаяся в мире, увенчается успехом именно здесь, в нашей части огромного евразийского пространства.
Глава 21Проблема направленности мировой истории: линейность, цикличность, волнообразность
С древнейших времен человек, обращаясь к прошлому, стремился проникнуть в суть минувших событий, понять, представить и объяснить исторический процесс. И каждый раз он строит свой образ прошлого, опираясь на сложившиеся интеллектуальные схемы и теоретические принципы, ориентируясь на привычные и понятные ему ценности и идеалы общественной жизни. Это неслучайно – постижение истории нужно человеку не само по себе, в ней он ищет ответы на вопросы, волнующие людей сегодня, в современности. Обращаясь к прошлому, историк вопрошает его о настоящем и будущем, ищет способы и формы наилучшего общественного устройства, определяет пути оптимального развития.
Именно поэтому концептуальные модели истории, предложенные теоретиками разных научных школ в разные исторические эпохи, так отличаются. В них сложнейшим образом переплетаются объективная истина и социальный миф, реально существующее и желаемое, взгляд в прошлое и устремленность в будущее. Каждая концептуальная модель – это базовая научная интуиция, интуиция истории как целого. Сравнивать эти модели можно и нужно, но при этом необходимо помнить, что отдельные видения истории – это как картины разных художников, представляющих мир в оригинальных творческих измерениях: у каждого своя логика, свой замысел, свои ценности и мотивы.
Во многом благодаря этим моделям история каждый раз являет нам торжество настоящего над прошлым, модели заново воскрешают, реконструируют прошлое для современности, открывая в нем неведомые грани. Они извлекают из забвения все новые и новые факты, когда-то непонятые равнодушными современниками, и создают неожиданные образы прошлого, заставляя их служить будущему. Вооружившись этими методологическими установками, перейдем к рассмотрению основных парадигм исторического знания.
Традиционно выделяют две крупные модели, или парадигмы, исторического процесса – линейно-стадиальную и циклическую. Каждая из них в качестве некоего архетипа, связанного с восприятием времени, сформировалась еще в древности. Линейно-стадиальная модель – в иранско-зороастрийской сре-де и ветхозаветном сознании (на этой базе сложилась христианская историософия). Циклическая модель – в древнеземледельческих цивилизациях, получив философскую интерпретацию в Древней Греции (Платон, стоики). И та, и другая модель получила свое дальнейшее развитие.
Линейно-стадиальная модель, возникнув, как уже отмечалось, на базе религиозного сознания, сформировалась в рамках новоевропейской культуры и связана с именами таких мыслителей, как Тюрго, Кондорсе, Сен-Симон, Гердер, Гегель. Сегодня данный подход дал жизнь двум основным направлениям: формационному и модернизационному. Общим для них является тождественное понимание пространства исторических изменений, единое и имеющее структуру слоеного пирога, причем в его центре находится западноевропейская история с правильным (образцовым) расположением слоев от нижнего к верхнему: от первобытности к коммунистическому обществу – по Марксу, или от первобытности к постиндустриальному обществу (с некоторыми вариациями наименований) – по У. Ростоу, Беллу, Тоффлеру и др. По краям пирога «тесто смялось», т. е. слои деформированы, хотя общая закономерность движения от нижних слоев к высшим сохраняется с поправками на «конкретно-историческую специфику». Другими словами, каждое общество должно пройти определенные стадии развития, являющиеся универсальными и неизбежными.
Линейные теории, утвердившиеся в науке еще в эпоху Просвещения, достигли своего апогея в творчестве К. Маркса, предложившего рассмотреть общественное развитие как естественно-исторический процесс смены общественно-экономических формаций и тем самым утверждавшего универсальный и закономерный характер прогресса социума. Взгляды К. Маркса рассмотрены в главе «Развитие общества как естественно-исторический процесс. Формационное членение истории», поэтому перейдем к анализу современных эволюционистских теорий, развивающих марксистские положения. В 1950—1960-е гг. получили широкое распространение теории линейного социального развития, обосновывающие тезис о первичности технико-технологического процесса по отношению ко всем остальным сторонам общественной жизни. Согласно этим теориям технологический уклад обусловливает изменение форм культуры, причем его совершенствование с необходимостью влечет социокультурную эволюцию любого общества в направлении запад-ного эталона. Западные общества выступают в качестве образца для технологически и экономически отсталых стран, культурные особенности которых рассматриваются как вторичные по отношению к универсальности технико-технологического и экономического прогресса.
В этом интеллектуальном и мировоззренческом контексте американским экономистом У. Ростоу (1916–2003) была разработана теория стадий роста. В ней проводится мысль, что любое общество проходит через пять стадий экономического и технологического развития, которые, как марксистские формации, сменяют друг друга. Все начинается с традиционного общества с присущей ему примитивной технологией, основанной на мускульной силе людей и животных. Этому типу технологии соответствует особая форма культуры, базирующаяся на межличностных связях между людьми. Затем идут этапы транзита, взлета и зрелости, и весь процесс заканчивается пятой стадией общества массового потребления, на которой структура экономики смещается в сторону производства товаров длительного пользования и сектора услуг. Как следствие, в культуре начинают доминировать ценности индивидуального успеха, расширенного потребления и гедонизма. У. Ростоу полагал, что этот путь пройден от начала до конца лишь США и западным миром, тогда как для остальных стран его завершение является более или менее далекой перспективой. У. Ростоу выдвигает тезис: незападные общества могут резко ускорить этот процесс путем заимствования образцов социально-экономического устройства у более развитых стран. Причем перенимать можно не только промышленные и управленческие технологии, но и социокультурные институты, нормы и ценности. Так западная культура выдвинула еще один аргумент в пользу необходимости ее доминирования в мире.
Философской базой этих идей является парадигма перехода от традиционного состояния к современному, представленная, в частности, в работах Т. Парсонса. Он полагал, что глубинной причиной успехов Запада является сквозная рационализация всех сторон общественной жизни. Именно эта причина, по его мнению, стала фактором перехода западных обществ к современному капиталистическому состоянию. В работах Т. Парсонса и других исследователей феномен рациональности приобрел такое значение, что начал рассматриваться в качестве универсальной ценности и цели развития. В предисловии к английскому переводу «Социологии религии» М. Вебера американский социолог пишет: «Едва ли можно сомневаться, что современное западное общество стало первичной моделью для всего мира». Формирующаяся рациональность зрелого капиталистического общества представляется им наивысшим, самым развитым типом рациональности, к которому постепенно должны прийти и другие культуры.
Свое дальнейшее развитие эта группа идей получила в рамках теории модернизации, созданной в 1950-е гг. и приобретшей популярность в 1970—1980-е гг. Под модернизацией понимается процесс перехода обществ от традиционного состояния к экономике и предпринимательству капиталистического типа, гражданскому обществу и правовому демократическому государству, формальным свободам, секуляризации и т. д. Модернизационные изменения, начавшиеся в Западной Европе на рубеже Возрождения и Нового времени, протекали на основе собственных эндогенных, экономических, социально-политических и социокультурных предпосылок и отвечали потребностям развития европейских обществ. Модернизация, реализуемая на собственной культурной основе, помогла продуктивно решить возникшие к тому времени проблемы и в то же время не нарушить органичность и преемственность развития. Такой тип изменений получил название органичной модернизации.
Правда, основания модернизационных изменений Запад заимствовал в культурных эпохах и ареалах, далеко отстоящих от него во времени и пространстве. Так, в качестве эталона были приняты многие смыслы античной культуры (рационализм, формальное право, демократия), а также ценности средневекового общества, особенно той его фазы, когда начался процесс перехода от аграрно-сословной цивилизации к городской. Больше того, модернизационные процессы Нового времени вдохновлялись этими далекими образцами и носили подчас откровенно подражательный характер.