Многое из того, что поражает нас своей кажущейся непостижимостью, станет куда яснее, если вдуматься в смысл бешеного темпа перемен. Мало того, что ускорение темпа перемен преобразует целые отрасли промышленности или страны. Оно являет собой конкретную силу, которая вторгается в нашу личную жизнь, проникая в сокровенные ее глубины, заставляет играть новые роли и угрожает сделать нас жертвами некой новой опасной психологической болезни, серьезно нарушает душевное равновесие человека. Эту новую болезнь можно было бы назвать шоком от столкновения с будущим. Знание ее причин и симптомов поможет осмыслить многое из того, что не поддается никакому другому разумному объяснению. Шок будущего – это вызывающая головокружение дезориентация, являющаяся следствием преждевременного прихода будущего. Он вполне может оказаться самой серьезной болезнью завтрашнего дня[192].
В XX в. эти тенденции нарастают. Современный мир, несмотря на усиление общемировых связей в технологической и экономической областях, вступил в полосу глобального беспорядка, в ситуацию нарастающих рисков и новой хаотизации. Ввиду того что глобализация неолиберального капитализма несет с собой подчинение большинства меньшинству, она ведет тем самым к неизбежным конфликтам – локальным, региональным и даже планетарным, привносит в международные отношения потенциальное структурное насилие (И. Галтунг). Можно даже сказать, что новый мировой порядок, который сегодня все чаще называют новым мировым беспорядком, становится причиной хаотизации мира, глобализации страха и насилия. Поэтому понятными становятся такие определения современности, как «общество риска» (У. Бек) или «стратегическая нестабильность» (А. Панарин).
Люди в этой ситуации все чаще и чаще стали задавать себе вопросы: К каким социальным последствиям приведут совершающиеся на их глазах процессы? Куда идет человечество? Почему колоссальные силы, созданные и приведенные в движение людьми, нередко оборачиваются против самих же людей? Отсюда «бум прогнозов», бесконечные попытки осмыслить перспективы развития общества – различные сценарии, модели, проекты будущего. Высокие темпы социальных изменений, практическое отсутствие возможности у человека и общества обстоятельно и неспешно осмыслить ход и направленность исторического развития порождают у целого ряда субъектов попытки с помощью особых образов будущего направить исторический процесс или некоторые его тенденции в выгодное для них русло.
Наряду с социальной обусловленностью существует и экзистенциальная потребность в осмыслении будущего. Своими корнями эта потребность уходит в неизбывное стремление людей открыть иной, более совершенный мир, обеспечить светлое будущее не только для себя, но и для следующих поколений. Устремленность в будущее, попытки духовно или практически его освоить придают жизни особый человеческий смысл. В сущности, смысл жизни – это наиболее общее, идеализированное представление о желаемом будущем, спроецированное в настоящее и выступающее мощным стимулом индивидуальных поступков и массовых социальных действий людей.
В поисках смысла жизни и счастья своего бытия человек нередко прибегает к мечте. С ее помощью он стремится снять наиболее значимые противоречия жизни. Он мечтает о будущей социальной гармонии и справедливости, о достатке и благоденствии, т. е. всем том, чего так не хватает в реальной жизни. При этом желаемое будущее представляется человеку чаще всего в облике надежды. В контексте темы будущего категория надежды является важнейшей. Поэтому остановимся на кратком анализе ее значения для восприятия и отношения к будущему. Надежда – это ожидание чего-либо желаемого, соединенное с уверенностью в возможности его осуществления. Без надежды жить почти невозможно. Мы не боимся прошлого, поскольку оно уже миновало, и часто хвалим его, хотя не исключено, что оно было плохим. «Или настоящее нас тревожит, или будущее», – так писал Сенека, сбрасывая прошлое со счетов счастья. А настоящее? Ведь оно опять-таки лишь мгновение, а мгновения, даже самые горькие, можно пережить. Лишь бы знать, что будет лучше. Так считают многие люди. Сознательно или нет, они связывают свое счастье исключительно с будущим, измеряют его тем, чего еще нет и, может, никогда не будет. Но они это будущее уже переживают заранее и видят его хорошим или плохим и воспринимают его как хорошее или плохое. Конечно, не на всех людей это распределяется одинаково. Вероятно, обостренность восприятия будущего зависит и от характера человека: одни живут минутой или живут прошлым, ретроспективно, а другие живут будущим, проспективно. Их счастье определяет надежда на будущее, хотя бы и обманчивая, а несчастье – неверие в него, хотя бы и обоснованное. Польский философ В. Татаркевич отмечает, что будущее всей своей тяжестью давит на наше сознание. Ожидание зла и добра значит для счастья больше, чем воспоминание о них и даже их переживание. «Перспектива на будущее важнее прошлого и настоящего. Обладание означает меньше, чем надежда»[193].
Гносеологической основой предвидения является целесообразная деятельность людей, носящая сознательно-волевой и проективный характер. Человеческая активность с необходимостью предполагает мысленное продолжение действий, согласование целей и средств их достижения, ожидание как непосредственных результатов, так и более отдаленных последствий своих усилий. Значительная часть тех результатов, которые творятся людьми в их повседневном незаметном труде, окажет влияние не только на современников, но и на жизнь грядущих поколений. Поэтому предвидение будущего, умение соотносить с ним свою деятельность в настоящем является обязательным условием подлинно человеческого осмысленного бытия.
Без прогнозов и попыток заглянуть в будущее вообще трудно представить себе развитие человека и общества. В таком случае они утрачивают жизненную перспективу: все цели, мечты, стремления, планы теряют свой смысл, а человек начинает духовно и физически умирать еще при жизни, а общество – разрушаться. Поэтому целостное и глубокое постижение будущего выполняет важнейшую функцию пробуждения от апатии, освобождения от власти инерции и подчинения существующему порядку вещей.
В течение многих тысячелетий люди отрабатывали средства и методы проникновения в тайны будущего, искали способы приподнять завесу, отделяющую будущее от настоящего. В ходе социокультурного развития сформировалось два направления исследования: ненаучное (интуитивное, обыденное и религиозное) и научное. Критерием их различия является способность открывать закономерности в развитии природы и общества и на их основе делать достоверный вывод. Ненаучное предвидение, как правило, не стремится найти устойчивую закономерность и апеллирует к иррациональным сферам человеческого духа и бытия в целом. Интуитивное предвидение основано на предчувствиях человека; обыденное – на житейском опыте и связанных с ним аналогиях, приметах и подобном; религиозное предвидение (пророчество) – на вере в сверхъестественные силы, якобы предопределяющие будущее, на суевериях и т. п.
Научное предвидение опирается на знание причинно-следственных зависимостей и детерминационных связей, а также умение экстраполировать сложившиеся тенденции социокультурного и социоприродного развития в будущее. Согласно идеям научной прогностики будущее – это далеко не все то, что порождает человеческая фантазия. Будущее тысячами нитей связано с настоящим и прошлым, и поэтому научное знание и социальное прогнозирование должно отвечать на вопросы: Что может произойти в будущем? Каше формы это новое приобретет? Когда его следует ожидать? Какова мера достоверности данного прогноза?
Основным видом научного предвидения является прогнозирование. Прогнозирование – не просто высказывание о будущем, а систематическое исследование перспектив развития того или иного явления или процесса с помощью средств современной науки. Прогноз, в отличие от прорицания, предвосхищения, пророчества, обладает высокой степенью обоснованности, научной доказательности, объективности. Так, метеорология может достаточно точно предсказать изменения погоды в определенный отрезок времени, а врач – описать ход той или иной болезни. Принципиально важной характеристикой прогноза является его целостность. Каждый прогноз строится на четко определенном теоретико-методологическом основании. Это означает, что нельзя набрать привлекательных свойств, смыслов и ценностей из разных цивилизаций, социальных систем и экономических укладов и назвать все это желаемым будущим или целью модернизации.
Ученый, занимающийся составлением прогнозов, должен мыслить целостно, интегрально, анализируя огромное количество тенденций, относящихся не только к одной или двум, но ко многим областям жизни человека и общества. В своей деятельности прогнозист должен опираться на духовный и интеллектуальный опыт многотысячелетнего развития человечества, иметь общее и весьма глубокое представление о развитии истории и культуры. Именно поэтому прогнозы чистых технократов и узких специалистов часто оказываются несостоятельными, в то время как идеи о будущем великих философов прошлого (Платона, Канта, Соловьева, Шпенглера и др.) подтверждались общественно-исторической практикой.
В западноевропейских странах получила бурное развитие специфическая отрасль знания о будущем – футурология. Футурология (от лат. futurum – будущее и греч. logos – слово, учение) призвана, используя различные методики, осуществлять разработку прогнозов, связанных с описанием конкретных форм, проектов и образов будущего, изучать тенденции развития отдельных стран и мира в целом. В широком значении слова футурология – это совокупность представлений о будущем человечества, в узком – область научных знаний, охватывающая тенденции и перспективы тех или иных социальных процессов. В отечественной литературе футурология часто употребляется как синоним прогнозирования и прогностики.