Вообще в наше время свою полезность утопия сохранила прежде всего в качестве специфического жанра научно-фантастической литературы. Полезность утопии обнаруживается в том, что она позволяет предвосхищать вероятное отдаленное будущее, которое на данном уровне познания не может быть научно предсказано в конкретных деталях; она может и предвосхищать отрицательные социальные последствия человеческой деятельности, опасности нежелательных тенденций в развитии общества. Именно такими являются романы К. Чапека «Война с саламандрами», Р. Бредбери «451° по Фаренгейту», К. Воннегута «Колыбель для кошки», Лао Шэ «Записки о кошачьем городе» и др. Сюда можно отнести также «Туманность Андромеды» И. Ефремова, «Магелланово облако», «Возвращение со звезд» С. Лема, «Трудно быть богом», «Полдень, XII век» Стругацких и др. Особого внимания в этом плане заслуживает знаменитая антиутопия А. Платонова «Чевенгур».
Подобного рода утопии, несомненно, оказали значительное стимулирующее воздействие на развитие такой отрасли социологии, как социальное прогнозирование, в частности, вызвали к жизни методы нормативного прогнозирования и сценариев с целью анализа и оценки желательности и вероятности предполагаемого развития событий.
Тем не менее, несмотря на ряд параллелей как в социальном, так и гносеологическом смысле, классическая позитивная и современная негативная утопия не равнозначны и не тождественны, ибо если позитивный утопизм помимо критики «сущего» выдвигает идеалы «должного», то негативный утопизм ограничивается лишь критикой «сущего», прямо не выдвигая идеалов «должного». В лучшем случае идеалы негативного утопизма могут присутствовать в скрытой форме, косвенно, опосредованно вырисовываться из контекста самого содержания того или иного произведения данного жанра. Иными словами, нормативный элемент, всегда так или иначе присущий позитивному утопизму, в негативной утопии выражается в незначительной степени и проявляется лишь в отрицательной форме. И что здесь интересно: не всегда просто ответить, каков вариант предпочтительнее. Если благие намерения позитивного классического утопизма грозили нередко обернуться (а иногда и на самом деле оборачивались) адом, то мрачные картины будущего антиутопий если и не прокладывают дороги в рай, то, по крайней мере, предупреждают о возможных опасностях. В этом очередной парадокс утопического творчества.
Раздел IXПроблемное поле социальной философии в начале iii тысячелетия
Глава 32Современная глобальная ситуация. Сущность и типология глобальных проблем
Поколение, к которому мы принадлежим, является свидетелем и участником драмы всемирного масштаба – изменения типа цивилизационного развития и способа человеческого жизнеустройства. Техногенно-потребительская цивилизация, победно шествовавшая по миру в течение последних четырех столетий, сегодня обнаружила свою историческую несостоятельность, породив ряд глобальных кризисов и обнажив «пределы роста». Экологическая, демографическая, термоядерная и другие проблемы являются уже не только предметом изучения специалистов, но стали реалиями повседневной жизни и угрожают самому факту существования человеческого рода. Можно сказать, что вторая половина XX в. прошла под знаком возрастающей угрозы уничтожения человечества в катастрофе глобальных потрясений.
Осознание факта, что процесс общественного развития становится все более противоречивым и опасным, пришло к наиболее чутким мыслителям еще в XIX в. В творчестве таких европейских философов, как А. Шопенгауэр, С. Кьеркегор, Ф. Ницше явно слышны мотивы кризиса, мрачные предчувствия, ожидания скорой гибели западной цивилизации. В русской философии идея ложности и исторической обреченности буржуазно-апиталистического общества, созданного в Западной Европе и Северной Америке, вообще была общим местом социально-илософских учений от славянофилов до евразийцев. В начале XX в. эти идеи нашли свое преломление и в естественных науках. Зримо обнаружившиеся процессы разрушения биосферы породили такое понятие, как «охрана природы», а в 1960-е годы возникает термин «глобальные проблемы». К этому времени стало очевидно, что клубок острейших социальных противоречий запутывается все туже, а их последствия могут быть ужасными. Например, человечество осознало, что если раньше отдельный индивид был смертен, но оно как целое бессмертно, то сейчас в огне термоядерной войны могут быть уничтожены не только люди, но и вообще все живое на Земле. Кроме того, резко обострились проблемы голода, бедности, состояния природной среды.
К сегодняшнему дню сложилась целостная концепция глобальных проблем современности, опирающаяся на достижения современной науки и философии. Согласно этой концепции под глобальными проблемами следует понимать комплекс острейших социоприродных противоречий, затрагивающих как мир в целом, так и отдельные регионы и страны. Проблемы глобального уровня относятся к числу наиболее важных и настоятельных задач, требующих незамедлительного решения со стороны человечества как коллективного субъекта. Исходя из данного определения, выделим сущностные признаки глобальных проблем: 1) глобальные проблемы не влияют на жизнь не только отдельных индивидов и групп, но и определяют судьбу всего человечества, другими словами, планетарное будущее во многом зависит от успеха или неуспеха их решения; 2) они не решаются сами собой или даже усилиями отдельных стран и народов, а требуют совокупных действий всего человечества; 3) глобальные проблемы тесно связаны.
К первой группе относятся проблемы, рассматривающие отношения основных социальных общностей человечества: Востока и Запада, Севера и Юга, богатых и бедных стран. В последнее время все более значимым фактором международной конкуренции становится культурный барьер, разделение человечества по цивилизационному признаку. «Социализм и капитализм конкурировали в рамках единой культурно-цивилизационной парадигмы, и силовое поле, создаваемое биполярным противостоянием, удерживало в ее рамках все остальное человечество, оказывая на него мощное преобразующее влияние. Исчезновение биполярной системы уничтожило это силовое поле, высвободив сразу две цивилизационно-культурные инициативы: исламскую, несущую мощный социальный заряд, и китайскую»[207]. В результате конкуренция стала стремительно приобретать характер конкуренции между цивилизациями – «и кошмарный смысл этого обыденного факта еще только начинает осознаваться человечеством»[208].
Легче всего понять суть межцивилизационных конфликтов по аналогии с межнациональными конфликтами. Известно, что межнациональные конфликты весьма трудно погасить в силу их иррациональности: стороны конфликта не могут договориться, так как существуют в разных ценностных системах. Поэтому всякого рода разжигание межнациональных конфликтов следует рассматривать как преступление особой тяжести.
Что же касается участников конкуренции между цивилизациями, то они разделены еще глубже, чем стороны межнационального конфликта. «Они не только преследуют разные цели разными методами, но и не могут понять ценности, цели и методы друг друга. Финансовая экспансия Запада, этническая – Китая и религиозная – ислама не просто развертываются в разных плоскостях; они не принимают друг друга как глубоко чуждое явление, враждебное не в силу различного отношения к ключевому вопросу всякого развития – вопросу власти, – но в силу самого своего образа жизни. Компромисс возможен только в случае изменения образа жизни, т. е. уничтожения как цивилизации»[209]. Конкуренция между цивилизациями предельно иррациональна, а потому сверхопасна и разрушительна.
В XX в. вместе с крушением традиционных империй потерпела крах и система колониализма. Однако, к сожалению, благоденствия и счастья это народам не принесло. Обнаружилось, что финансово-экономические путы намного превосходят по эффективности и силе давления на народы прямое военно-политическое насилие. В результате зависимость одних стран от других не только не исчезла, но, изменив формы своего проявления, многократно усилилась. И что парадоксально и удивительно, научно-технический прогресс, который, казалось бы, по определению должен расширить возможности всех стран и государств нашей планеты, на деле стал одной из важнейших причин ужасающей дифференциации народов мира по уровню доходов. Можно даже утверждать, что именно научно-технический прогресс стал существенным препятствием для реализации надежд на прогресс социально-исторический: он усилил сильных и ослабил слабых, он превратил богатых в еще более богатых, а бедных – в еще более бедных, лишив их всякой возможности на прорыв в благополучное будущее. Высокие технологии, которыми овладели страны капиталистического ядра, стали орудием подчинения и господства над населением всей остальной части нашей планеты. Разрыв в уровне жизни между странами приобрел именно технологический характер. Этот разрыв в сложившейся ныне парадигме мирового развития преодолевается с большим трудом даже странами достаточно продвинутыми в овладении традиционным индустриальным производством, а для стран наиболее отставших он становится вообще непреодолимым. Феномен межгосударственной эксплуатации технологически развитыми странами всего остального мира следует квалифицировать как новую разновидность колонизации одной частью планеты другой ее части. В основе этой колонизации – жестко оберегаемая монополия Запада на производство целого ряда высокотехнологичных видов продукции: микропроцессоров, вооружения, операционных систем, фармацевтики, образов Голливуда и т. п.
Сегодня образуется своего рода «информационно-иерархическая пирамида богатства и власти, вершина которой занята странами первого мира во главе с США»[210]