. Характеризуя данную пирамиду, Л.А. Мясникова пишет: «Пирамида работает подобно насосу – к ее вершине непрерывно идут потоки финансов, богатств, интеллекта. Можно добавить и рабского труда (с учетом дешевизны рабочей силы «гастарбайтеров» и их экономического бесправия): создается полная аналогия с Древним Римом, через 2000 лет цикл повторяется на новом, уже не силовом, а информационном уровне»[211].
Масштабы деградации отставших стран таковы, что позволили многим исследователям вполне доказательно говорить о феномене «конченых», или «падающих» и «несостоявшихся», государств, безвозвратно утративших не только важнейшие интеллектуальные ресурсы развития, но и способность их воспроизводить. С этим также связано и сомнение в корректности применения в современных условиях понятия «развивающиеся страны». С точки зрения ряда исследователей, в отношении огромного и все возрастающего количества государств данное понятие теряет свой прежний смысл.
В данном контексте можно говорить и о «вызове трущоб», проблеме огромного количества лишних людей. В 2003 г. в докладе ООН «Вызов трущоб» было показано, что из шести миллиардов нынешнего населения планеты один миллиард – это так называемые seum people, т. е. трущобные люди, те, кто живет в землянках, лачугах, пустых ящиках и т. п. Трущобный миллиард – это треть мирового городского населения и почти 80 % городского населения менее развитых стран[212].
При сложившейся ныне парадигме экономического развития капитал уже не в состоянии включить все разросшееся население планеты в производственные процессы. К 2020 г. численность трущобных людей составит уже 2 млрд при прогнозируемых 8 млрд населения планеты, причем половина трущобников будет моложе 25 лет, что само по себе может возыметь крайне негативные последствия. Известно, что когда молодежи слишком много, общество оказывается не в состоянии социализировать и интегрировать ее. Между тем не социализированная и не интегрированная в жизнь общества молодежь всегда выступала в качестве взрывного материала, спускового механизма всякого рода смут, бунтов и революций. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с демографической структурой всех обществ, претерпевших данные социальные катаклизмы. Заметим, что если эти тенденции не будут пресечены и повернуты вспять, то столкновение локальных цивилизаций, которое предсказывает американский футуролог С. Хантингтон, и впрямь станет неизбежным, что грозит катастрофой не только для человечества, но и для биосферы в целом.
В связи с означенными выше процессами необходимо рассматривать и проблему иммиграции, которая в наше время приобрела глобальной характер, что позволяет исследователям говорить о новом великом переселении народов. По прогнозам демографов, к 2025 г. от 30 до 50 % населения, например, крупнейших городов Западной Европы и Северной Америки будут составлять выходцы с Юга. И этот процесс, похоже, уже необратим. По долгосрочному прогнозу ООН, рост населения будет происходить во всех регионах Земли, за исключением Европы, где численность населения к 2050 г. сократится с 726 млн до 632 млн человек. Известно, что для воспроизведения существующего уровня населения требуется уровень рождаемости в 2,1 ребенка на женщину. Среди промышленно развитых стран такой показатель имеют только США, в то время как в Европе он составляет в среднем 1,4 ребенка (в Японии – 1,32). Но и столь скудная рождаемость достигнута преимущественно за счет иммигрантов: в развитых регионах мира они обеспечивают свыше половины демографического прироста, а в Европе – 89 %. Относительно высокий (по европейским меркам) показатель фертильности во Франции – 1,89 ребенка в 2000–2005 гг. сдерживает прогрессирующее сокращение населения Франции, но не уменьшение числа французов.
Западное общество стареет: к 2050 г. средний возраст ее жителей составит 45,2 года (в том числе в Италии – 52, Японии – 53 года и лишь в США – 40 лет), в то время как в беднейших странах мира – 27,1 года. Приблизительно треть населения Европы окажется старше 65 лет, а соотношение работающих к пенсионерам изменится с нынешних 5/1 до 2/1[213]. Английский ученый Н. Фергюсон, назвавший США «колоссом на глиняных ногах», дает следующую характеристику Европе: «Старая Европа стареет все больше»[214]. Он пишет, что, «несмотря на впечатляющее расширение ЕС, не говоря уже о валютном союзе 12 входящих в него стран, демографические реалии обрекают Европейский Союз на сокращение его международного влияния. Снижение рождаемости и рост продолжительности жизни ведут к тому, что средний возраст жителей Западной Европы уже менее чем через полвека приблизится к 50-летней отметке. Старая Европа скоро станет в прямом смысле слова старой.
Западная Европа, сформировавшая у себя потребительское общество и цивилизацию досуга, уже не может обойтись без притока иммигрантов с бедного Юга. Европейцев и американцев сегодня весьма трудно заставить выполнять целый ряд работ, особенно в третичном секторе, за которые с удовольствием берутся иммигранты. В принципе, Европа стоит перед болезненным выбором: «либо допустить в страны еще большую иммиграцию и связанные с ней социокультурные перемены, либо превратиться в укрепленные сообщества пенсионеров»[215]. В результате Европа, если она, конечно, резко не изменит алгоритм своего развития, обречена стать континентом старых людей, остро испытывающих потребность в массовой миграции для поддержания производства и сохранения сложившейся системы социального обеспечения.
Ко второй группе относятся проблемы, связанные со взаимодействием природы и общества. Прежде всего это экологическая угроза. Именно она, как правило, рассматривается массовым сознанием как наиболее зримое и опасное проявление глобальных проблем. Но несмотря на кажущуюся простоту и очевидность того, что она из себя представляет, ее подлинная сущность ясна далеко не всем. Большинство людей полагают, что экологическая проблема состоит в загрязнении воды, воздуха, почв. Поэтому и способы преодоления ими видятся в массовом внедрении очистных систем, замкнутых технологических линий и безотходного производства. В реальности процессы загрязнения являются лишь верхушкой айсберга. В своей глубине и сущности экологическая проблема представляет собой поражение естественного и его отступление под напором искусственно сконструированной реальности, замещение органических, живых форм бытия, в том числе и человека как телесного существа, мертвыми техническими (в широком смысле) системами. Поясним это следующим образом. В естественной среде макротела не взлетают в воздух со сверхзвуковой скоростью, не идут процессы химического синтеза полимеров, не происходят направленные ядерные реакции, не функционируют синхрофазотроны и т. д. Все эти процессы не приспособлены, не соответствуют эволюционно сложившимся формам природной среды и оказываются для нее разрушительными.
Становление и проявление данной проблемы в качестве важнейшего фактора мирового развития имеет длительную предысторию. Долгое время, вплоть до эпохи буржуазных революций и возникновения машинного производства, того, что мы сегодня называем Модерном, процессы социоприродного развития шли преимущественно естественным путем, более или менее объективно, порождая достаточно жизнеспособные формы эволюции. Однако в XV–XVII вв. в силу ряда причин человек западноевропейской культуры почувствовал возможность и необходимость сознательного и рукотворного преобразования мира в его глубинных основаниях и принципах. В нем он увидел хаос невзаимосвязанных тел и процессов, лишенных внутренней органической связи, жизни, а следовательно, и какой-либо ценности. По мере развития средств покорения природы в духовной сфере нарастал пафос преодоления естественного отрыва от него. Совсем неслучайно, что символом ново-европейской культуры стал Прометей, античный герой, дерзко бросающий вызов богам и похищающий у них огонь – средство земного самоутверждения. В древнегреческой мифологии Прометей был рядовым персонажем – огромную популярность и символическую ценность он получил лишь в Новое время. В это время практически отсутствуют философские и научные работы, обосновывающие мысль о необходимости сохранения природы. Напротив, вся интеллектуальная и техногенная мощь направлена на ее тотальное преобразование. Здесь надо оговориться: человек, будучи существом производящим (К. Маркс), всегда находился в деятельном отношении к миру, создавая то, чего природа не дала в готовом виде. Но традиционные культуры мыслили мир как великую гармонию и естественность и не оправдывали, да и не могли это сделать в принципе, идеи его полного преобразования.
Рассмотрим в каких формах происходит экспансия искусственного?
1. Экспансия искусственного проявляется в опыте замены естественных природных систем (биоценозов, биогеоценозов) огромными техническими мегамашинами. Такая замена привела к разрушению веками складывавшихся экосистем. Но трагический парадокс эпохи заключается в том, что техническое проектирование не способно в принципе создать тот уровень гармонии и совершенства, который несли в себе природные объекты. Современная экологическая наука свидетельствует, что природные процессы настолько глубоки и разнообразны, что никакой разум не способен их априорно установить и исчислить. Поэтому сегодня с полным правом можно утверждать, что именно природа являет собой гармоничную систему, а неравномерно развивающаяся техническая среда, несмотря на все усилия технократических организаторов, остается несбалансированным конгломератом.
2. Экспансии искусственного присущи формы изменения общества на основе некоей рассудочной схемы, плана, проекта. Но опять-таки, искусственная конструкция тотально измененного общества оказывается ниже по своему качеству, чем естественно сложившиеся социально-экономические и социокультурные системы. Более того, в ряде случаев общества, созданные на основе рационального проекта, разрывающего нить традиции, оказывались в принципе несостоятельными, не способными обеспечить реализацию неотчуждаемых прав человека, например права жизни (нацистская Германия и некоторые другие).