Младенцу Адольфу Гитлеру улыбнусь, помашу рукой, поглажу по голове, как и младенцам Вове Ульянову, Сосо Джугашвили, как любому иному младенцу в подобной ситуации. Ежели Богу угодно даровать им жизнь, то на все Его святая Воля.
Аркадий Недель ➜ Алексей Буров
Одно дело, например, решение Христа (или его Отца) спасти мир от зла путем самопожертвования и воскрешения. Это борьба со злом конкретной личности, это его выбор. Другое дело – концлагерная индустрия против беспомощных людей.
Каждый из них (или подавляющее большинство) были готовы бороться со злом, но вызов, который им предложил Бог (или «Бог») был несоизмерим с их возможностями. Если все от Бога, то и концлагеря с печами – тоже?
То, что Вы предлагаете – традиционная «защита Бога» (почти как защита Лужина) – вывод божественного разума и воли за пределы человеческих злодеяний. Так поступали многие схоласты Средневековья, и я понимаю эту точку зрения, но НЕ принимаю. Метанойя – дело индивидуальное (кстати, теория метанойи очень интересно разработана у японских философов, в Киотской школе, например). Массы никакой метанойи не знают и знать не хотят. Им нужна не метанойя, а рабочие места и социальная защита, что они и получили при Гитлере. А что он и его друзья делали с какими-то там евреями или цыганами – какое им до этого дело… Бюргер мыслит конкретно: вождь, работа, личное благополучие.
В концлагерях Бог совершил самоубийство.
Катерина Мурашова
Отлично помню, как обсуждали этот вопрос на старших курсах Университета (приблизительно середина восьмидесятых).
Разгорелась нешуточная дискуссия. Мы были зоологи и ленинградцы, нашлись те, кто говорил не безлично, как Сергей наверху («убить младенца»), а прямо: я бы убил. Я тогда помнится все обдумала и заявила, что убивать ребенка однозначно не стала бы, но и брать на себя ответственность бездействия – тоже, то есть постаралась бы младенца украсть и сама вырастить где-нибудь в глуши или уж прямо в Ленинграде (мы никак не могли сойтись во мнении – в каком времени происходит мысленный эксперимент встречи взрослых нас и младенца Адольфа). Меня не очень опровергали, ибо я была единственной в компании спорящих, у кого на тот момент был реальный ребенок и опыт выращивания младенцев.
Сейчас я склонна думать, что наличие-отсутствие Гитлера не предотвратило бы Второй мировой войны также, как отсутствие «общепризнанного» и «персонифицированного» зла не предотвратило ужасов войны Первой.
Аркадий Недель ➜ Катерина Мурашова
Эксперимент происходит в том времени. Я же написал: вы находитесь в комнате с младенцем АГ и его матерью. Присутствие матери входит в эксперимент, так как убить младенца в ее присутствии еще сложнее. И далее по тексту…
Гитлер сыграл решающую роль в развязывании Второй мировой, которой в принципе могло бы не быть – так считают многие историки, как наши, так и немецкие и английские. Если бы канцлером стал тот же Геринг, то не было бы ни такой войны, ни таких лагерей.
Сергей Мурашов
Вы точно знаете, что это именно он и вы знаете, кем он станет, когда вырастет. У вас есть возможность безнаказанно убить этого младенца или оставить его в живых.
Да, я же нарушил условие…
Не убил бы.
Я не Бог, чтобы решать чью-то судьбу или считать, что я точно знаю все, что будет.
При этом я без угрызений совести убил бы человека, угрожающего смертью мне или моим близким, – в ситуации, когда нет другого варианта. А младенец Адольф пусть бы жил, его судьба – это его судьба, и не мое дело перенастраивать мир по моему разумению: неизвестно, какими были бы последствия такой «переналадки».
Алексей Цвелик
Жизнь смеется над надуманными экспериментами философов. К сожалению, этот юмор по большей степени черный. Вот у нас на нью-йоркщине те, кто разделяет Ваш скептицизм относительно Бога Творца, недавно с большой помпой отпраздновали принятие закона, разрешающего убивать младенца практически на выходе из материнской утробы Reproductive Health Act, если мать считает, что появление его на свет причинит ей неудобства.
Аркадий Недель ➜ Алексей Цвелик
Жизнь – это и есть не более чем философский (антропологический) эксперимент, и смех включен в него как один из параметров. Что касается принятие закона, о котором Вы пишите, – я считаю это варварством в чистом виде.
Виктор Самохвалов ➜ (психиатр)
Аркадий, спасибо за полемический и интересный текст. Действительно – суть зла и его постоянное манифестирование как у индивидуума, так и в социальном теле, кажется неуловимыми. Но я врач и для меня всякая болезнь – зло, и автоматически – зло это болезнь, которую следует диагностировать и лечить. Должна быть профилактика и иммунизация. Поэтому по отношению к ребенку в Вашем вопросе: убить или оставить жить, сказал бы: оставить жить, но наблюдать, поддерживать и лечить. В своей практике встречал младенцев, из которых – это было заметно уже в детстве – должны были вырасти маньяки и подлецы, что было связано с их окружением и генетикой. Но они не были безнадежны, им были нужны пусть суррогатные, но ангелы хранители, которые кроме вселенской любви должны были нести педагогическую агрессию как «малое зло», что-то вроде Ангела с розгами. Если от них не отстранялись, ощущая воплощение зла, они менялись и становились позитивными, а зло превращалось в двигатель творчества. К Вашим размышлениям хорошо бы добавить Конрада Лоренца с его Das sogenannte Bose и представлениями, что добро и зло даны априори как пространство, причинность и время, и являются формами эволюционной адаптации, а также систему парадоксов всемогущества в стиле «Может ли Бог создать камень, который не сможет поднять?», и серии парадоксов связанных с Бертраном Расселом. Ваш Ребе совсем прав, сам факт вопрошания о зле означает существование Бога.
Аркадий Недель
Вот в том-то и проблема, что диагноз злу такого плана не сможет поставить ни один психиатр как и найти лекарство от этого. Нет, насколько мне известно, учебников психиатрии, которые бы учили диагностировать квази-абсолютное зло, убивающее саму идею Бога. Эйхман, Менгеле, Хёсс (комендант Освенцима, не путать с Рудольфом Гессом, заместителем фюрера по партии) и прочие – были психически здоровыми. Они не были маньяками и убийцами, они не насиловали женщин в подворотнях и не убивали милых арийских детей. Они профессионально выполняли свою работу, что называется – «ничего личного». Ни один психиатр не нашел бы у них серьезных отклонений, больше, чем у любого другого человека. При этом эти «профессионалы» инкарнировали зло в его чистом, алхимическом смысле. Боюсь, психиатрия здесь беспомощна.
Анна Квиринг
Вы точно знаете, что это именно он и вы знаете, кем он станет, когда вырастет… Ваш выбор?
Вопрос некорректно поставлен. Если у меня есть возможность выбора, возможность вмешаться в цепочку событий, значит – эта цепочка не предопределена (как это и есть на самом деле), и значит, впереди у младенца еще множество «развилок», в которых его судьба может повернуться иначе.
Аркадий Недель ➜ Анна Квиринг
Вы должны решить: убиваете младенца, предотвращаете войну и все, что с ней было связано, но (Вас, возможно, будет всегда мучить мысль, что Вы убили малыша, который мог бы все же стать художником). Вы решаете, какой быть истории. Вы делаете моральный выбор, причем очень сложный.
Лариса Бабкина ➜ Аркадий Недель
Не убила бы.
Владимир Генин ➜ Аркадий Недель
Ваш эксперимент прежде всего отличается тем, что для героя фильма злодейства уже свершились (пусть и не те, которые Вы упоминаете), а для участника вашего эксперимента они в будущем. В этом случае и участник эксперимента, и мать с младенцем оказываются в пространстве человеческой свободы. Вот в этом и разница. Если будущее стопроцентно предсказуемо – нет свободы. Если есть свобода – а вы хотите именно свободного выбора участника – то никакого оправдания убийству нет и быть не может.
Аркадий Недель ➜ Владимир Генин
В этом и есть суть эксперимента: выбрать проект будущего. Герой Климова как бы мстит за уже содеянное, и конфликт разрешается в чисто христианском ключе – «малыш не виноват». Условия моего эксперимента предлагают выйти за рамки банального христианского решения вопроса. Если, как Вы пишите, «никакого оправдания убийству нет и быть не может», то в данном случае Вы оставляете большой шанс для убийства миллионов таких же невинных людей, в том числе младенцев. Если это Ваш выбор, я его принимаю.
Владимир Генин ➜ Аркадий Недель
Тут без ответа на вопрос о свободе воли ничего не поделаешь. Если мы точно знаем, что кто-то вырастет злодеем, то свободы воли нет, стало быть и нет его в этом вины, и он не несет ответственности. Если допустить возможность точного предсказания будущего, мы попадаем в ситуацию, смоделированную другим фильмом – Minority Report (2002). Ваш вопрос напоминает мне софистические ловушки.
Аркадий Недель ➜ Владимир Генин
Это слишком просто, снять ответственность с того, кто все равно «по воле рока» вырастет убийцей и, стало быть, не несет за это ответственности. Эту проблему решали греческие трагики (Софокл, Еврипид, да и Гомер до них), но к однозначному выводу так и не пришли. В моем эксперименте вы не предсказываете будущее, а его делаете с учетом, повторяю, сегодняшнего знания. Задача осложнена тем, что вы решаете и свою судьбу тоже, потому что могли попросту не появиться на свет.
Владимир Генин ➜ Аркадий Недель
«Minority Report» – это о другом, поэтому и упомянут в другом предложении. Софистичность в том, что признание моральным наказания человека за преступления, в которых он будет повинен в будущем – означало бы признание воли человека несвободной, что должно было бы полностью снять с него вину. Если же выбор есть, и есть шанс, пусть ничтожный, как может признаваться моральным лишение этого шанса? Моральная позиция вообще-то заключается в том, что общество занимается не наказанием преступников, а их исправлением. На деле, конечно, все наоборот, отчего не становится моральнее.