В России с этим хуже. Центры помощи людям в вегетативном состоянии есть где-то в Москве, есть в Питере… И все. В моем родном городе было несколько случаев, когда «вегетатика» выписывали домой. Это значит, что надежды на то, что он очнется, уже нет.
Аркадий Недель ➜ Елена Проколова
Во-первых, содержание в больнице во Франции в таких случаях для родственников не стоит денег. Это оплачивается очень высокими налогами. «Дорого» – это становится для государства. Во-вторых, есть масса случаев реабилитации, если ее проводить грамотно, а не держать человека годами в душной палате. В-третьих, тот факт, что человек не реагирует «адекватно» в наших терминах – не означает невосстановимое повреждение мозга, а тем более – отсутствие у него сознания. Я уже приводил мнение одного из ведущих нейрохирургов мира, Пима ван Ломмеля, который мне написал, что сознание такого пациента может все воспринимать и быть в целом вполне рабочим, и факт, что оно не «выдает» себя на уровне внешней коммуникации, не говорит о человеке как и «живом трупе».
Елена Проколова ➜ Аркадий Недель
Это все слишком тяжело. Возможно, жизнь после длительной комы не стоит того, чтобы возвращаться.
Аркадий Недель ➜ Елена Проколова
Стоит жизнь того или нет – решает человек, а не государственные структуры. Никакое государство не имеет право вмешиваться в частную жизнь, какая бы она ни была, человека и решать за него, что ему делать – жить или умирать. Как я написал в тексте – это нацистская практика, которая сегодня может создать крайне опасный прецедент.
Ведь всегда можно пойти дальше. Встречаем маломощного старика, «уставшего от жизни», – на эвтаназию его! Недоразвитого (дебиловатого) ребенка – тоже. А что, разве это жизнь, немощная старость или дебилизм? Или: человек захотел сменить пол, потому что не чувствует себя нормально с полом, данным по рождению, – давайте попросим государство решить за него, кем ему или ей быть… И т.п.
Елена Проколова ➜ Аркадий Недель
В вегетативном состоянии человек не может ничего решить, он лишь оболочка…
Аркадий Недель ➜ Елена Проколова
Еще раз: мнение ведущего нейрохирурга мира, да и не его одного, другое. Почитайте специальную литературу по этому вопросу. Недавно стала известна история жительницы Арабских Эмиратов, Муниры Омар, которая, как и Ламбер, попала в автомобильную аварию в 1991 году и пролежала в коме 27 лет. И теперь она проснулась. Но, конечно, зачем столько ждать, как считают наши большие гуманисты-этатисты. Всегда проще отправить человека на смерть, решив, что такая жизнь ему не нужна.
Елена Проколова ➜ Аркадий Недель
Эта тема мне очень близка. Как-то врачи сказали, что я могу из вегетативного состояния не выйти. Я плавала в нем, наверное, с месяц.
После 27 лет без сознания нельзя очнуться и жить полной жизнью. Через полгода вегетативного состояния шансы на это резко падают. Мозг умирает. Человек перестает быть человеком, превращаясь в оболочку.
А самое страшное в том, что в России людей в вегетативном состоянии выписывают домой. Происходит это не по вине врачей – они делают все возможное, чтобы сохранить жизнь.
Центры реабилитации для подобных больных есть только в Москве и где-то еще в центре. А как быть остальным? И вообще, велики ли шансы того, что человек сможет после этого жить нормально? И самое главное – что делать, если с твоим родным человеком случилась такая беда?
В 2014 году я задавала этот вопрос министру здравоохранения Хабаровского края. Он пустился в пространные рассуждения. А нет тут ответа. В 2012 году я писала материал про мальчика, которого сбила машина в 2010. Он два года пребывал в вегетативном состоянии. Лежал дома, в гостиной. Родители оборудовали для него специальную комнату, надеясь, что он очнется. Они даже кровать ему специальную противопролежневую купили. Радовались, что у него есть глотательные рефлексы, он открывает глаза и кушает из ложечки. Сейчас этому мальчику должно быть 24 года.
Аркадий Недель ➜ Елена Проколова
«После 27 лет без сознания нельзя очнуться и жить полной жизнью». Что значит «нельзя»? Я дал ссылку, где этот случай описывается подробно. Лечащий врач этой пациентки, др. Мюллер, советует родственникам таких людей не терять надежды и продолжать общаться с ними, насколько это возможно. Это и делали родители Ламбера.
То, что в России нет такого рода клиник (я не знаю точного положения вещей, надо посмотреть данные), это вопрос к Минздраву или тем, кто выделяет деньги на медицину. Тут у нас речь идет об этическом аспекте – может или нет государство принимать за человека решения такого рода.
Елена Проколова ➜ Аркадий Недель
Кома – это не кино, когда ты открываешь глаза и вопрошаешь: «Где я?» Ходить – говорить – двигаться приходится учиться заново… А у Муниры 27 лет в бессознательном состоянии, она вряд ли уже научится. И какой для нее шок понять, что проспала 27 лет (хотя я не верю в то, что она способна осознавать себя).
Аркадий Недель ➜ Елена Проколова
А я как раз думаю, что она сможет вернуться к жизни. Постепенно, но сможет. Шок – конечно, но лучше шок и постепенное возвращение, чем санкционированная государством смерть – когда уже никакое возвращение не возможно.
Эдуард Гурвич
Прерву тягостное молчание. Нет-нет, не в роли миротворца, а лишь пробуя осмыслить для себя проблему эвтаназии. Замечу, обсуждение эвтаназии в первую очередь «развело» Вас, с большинством не менее дорогих мне ваших оппонентов.
Сразу оспорю этот Ваш заголовок поста. Французская республика не имеет отношения к убийству, как я думаю. Оспорю также и Ваши сравнения решений суда, мнений врачей,оппонентов с нацизмом, фашизмом и прочим. Тут явный «перебор» с Вашей стороны. На мой взгляд, этот «перебор» – исключительно потому, что Вы, как хороший человек, близко стоите к этой трагедии, и Вам изначально дорога человеческая жизнь, а потом все остальное, включая здравый смысл, на который всегда есть спрос в публичных выступлениях.
Теперь по существу. Прежде всего, кто вправе принять решение о том, что больной хочет умереть? Родители, муж, жена, дети, врачи? Из всего, что мне довелось услышать и прочитать на этот счет, да еще посмотреть фильм о том, как муж придушил подушками тяжелобольную жену, чтобы не страдала, я лично сделал вывод – никто. Никто не вправе решать этот вопрос, кроме… самого больного. От докторов же требуется своевременно, подчеркиваю, своевременно и квалифицированно, объяснить ему его ситуацию и перспективы.
Так случилось, что пару лет назад я узнал, как эта проблема решалась в Израиле, когда тяжело и неизлечимо заболела одна из моих дальних родственниц. И я восхитился, как в этой стране поэтапно подходили к моменту эвтаназии. Там существует правило: когда врачи приходят к выводу, что ситуация безнадежная, раньше, чем больной потеряет способность осознать это и принять решение, к нему приходят доктора, чтобы сказать: все испробовано и все возможности организма исчерпаны. И перед Вами вопрос – хотите ли вы, чтобы мы поддерживали вашу жизнь до самого конца, или Вы хотите в объявленный вами родственникам и близким день, час и минуту, принять таблетку, которая завершит жизнь?
И она приняла решение – уйти из жизни, пока она еще была в сознании.
Что касается дискуссий на тему эвтаназии, то у меня сложилось впечатление, что они ставят на обсуждение заведомо безответные вопросы. Вот и все. Пишу не для продолжения дискуссии. Это мой взгляд и не такой уж далекий от действительно интересной для меня темы – литературы.
Аркадий Недель ➜ Эдуард Гурвич
Цитирую Вас: «Никто не вправе решать этот вопрос, кроме… самого больного».
В Израиле с этим обстоит дело иначе. Там немыслимо, чтобы государство или суд решило за больного или его ближайших родственников такой вопрос. Просто невозможно. Вспомните премьера Ариэля Шарона, который лет восемь или около того пробыл в коме (хотя Ламбер гораздо в более лучшем состоянии), потому что его близкие не хотели эвтаназию. И никакое государство не могло это сделать против воли близких. Потому что Израиль на самом деле демократическое государство. А то, что во Франции Ламбера приговорили к эвтаназии – это именно государственное убийство, а назвать это можно любыми милыми словами. Так не один я считаю, а еще десятки тысяч французов, которые следят за этим делом.
Оксана Забелина
Для такого кричащего заявления (в заголовке) в тексте должно быть хоть какое-то подтверждение, а я кроме недосказанной малоинформативной истории одного пациента ничего не увидела. Медицинских деталей очень мало, организационных тоже. Вопросов больше, чем ответов. «Насильственная эвтаназия» – это, конечно, сильно сказано, но как-то пока неуместно.
И, опять же, в нашем обществе, такая информация может вызвать только одну реакцию: «У нас это норма!». Причем узаконенная. Когда людей в любом состоянии вышвыривают из больниц по истечении нормо-дней, вот это «насильственная эвтаназия», а не случай Вансена Ламбера.
Аркадий Недель ➜ Оксана Забелина
«Медицинских деталей очень мало…» – Читайте ссылки в посте, там найдете всю «медицинскую информацию».
Вы только чуши не пишите, милая леди. Когда людей выкидывают из больницы (к слову, в Америке сделают то же самое, если Вы не заплатите), то это называется «бедным у нас не место». Это омерзительно, но это не является «эвтаназией» никоим образом. А вот Ламбера к эвтаназии приговорило государство.
Служили два товарища… Что сближает Ленина и Гитлера, кроме дат рождения?
Леонид Гозман
Бывают же странные сближения. Эти двое – Ленин и Гитлер – родились практически в один день: Гитлер 20 апреля, а Ленин – 22-го. Оба покинули сей мир в почти одинаковом возрасте: Ленин – чуть не дожив до 54 лет, Гитлер – сразу после 56. У обоих не было детей. Жизнь обоих закончилась крахом: один покончил с собой, другой – умер, запертый в подмосковном имении, отстраненный от власти.