Природа групп
В самом широком понимании группа состоит из двух или более лиц, оказывающих влияние друг на друга. Разумеется, это минималистическое определение, под которое подпадают как люди, которые просто оказались в одном месте в одно и то же время (например, ожидающие городской автобус на остановке), так и высокоструктурированные организации, члены которых имеют общие цели и идентичность (например, студенческие братства). Несмотря на то что незнакомые люди, ожидающие экспресс, гораздо меньше напоминают «настоящую» группу, нежели женская студенческая община, обе эти группы влияют на наши действия. Поэтому мы начнем с изучения «группировок» – случайных скоплений людей – и затем обратим внимание на характеристики и функционирование «настоящих» групп.
Группа состоит как минимум из двух или более лиц, которые оказывают взаимное влияние. Однако совокупность людей становится более похожа на группу, если она имеет структуру, ее члены зависят друг от друга и обладают общей идентичностью.
Простое присутствие других и социальная фасилитация
Норман Триплетт был поклонником велосипедных гонок. По случайному совпадению он являлся еще и психологом. Заметив, что велосипедисты показывают более высокие результаты, конкурируя с другими велосипедистами, нежели соревнуясь с секундомером, он направился в свою лабораторию для проведения одного из первых экспериментов по социальной психологии. Триплетт (Triplett, 1897–1898) попросил детей как можно быстрее наматывать леску на катушку спиннинга. Как и в случае с велогонщиками, при нахождении рядом других дети справлялись с заданием быстрее, чем при работе в одиночку.
Триплетт объяснил это явление соревновательным инстинктом, возникающим в присутствии других людей. Однако чего Триплетт не знал – так это того, что деятельность может улучшиться, даже когда остальные не являются конкурентами, а просто случайно оказались поблизости. Почему само присутствие других способно привести к лучшим результатам? Когда мы находимся среди людей, у нас возникает состояние физиологического возбуждения; их пребывание рядом увеличивает частоту наших сердечных сокращений, ускоряет дыхание и т. д. Кроме того, люди в возбужденном состоянии, скорее всего, будут демонстрировать доминантную реакцию – привычное, хорошо усвоенное поведение (Spence, 1956). Сложите все эти факторы – и вы поймете, что одно только присутствие других должно повлечь нашу доминантную реакцию просто потому, что мы находимся в состоянии физиологического возбуждения (Zajonc, 1965).
Если эта логика верна, в одних случаях пребывание рядом с кем-либо будет приводить к улучшению результатов, а в других – к ухудшению. Когда доминантная реакция способствует решению задачи, присутствие иных лиц должно улучшать деятельность. Рассмотрим, например, ситуацию с опытным рабочим на конвейере по сборке автомобилей, устанавливающим переднее левое крыло. Эта работа предполагает, что сотрудник должен расположить крыло на одном уровне с рамой, а затем как следует толкнуть его. Для работника автомобильного завода установка крыла – это хорошо освоенная, простая задача, а значит, доминантная реакция – сначала расположить на одном уровне, затем толкнуть – позволяет ему успешно с ней справиться. Таким образом, если по цеху будут перемещаться другие люди, что усилит состояние возбуждения работника, его деятельность должна стать еще более продуктивной, чем обычно.
Но что произойдет, если изменение конструкции потребует иной процедуры установки – сначала расположить крыло на одном уровне с рамой, а затем зафиксировать крепление? Будет ли по-прежнему наблюдаться рост производительности труда работника в присутствии других людей? Зайонц утверждает, что, скорее всего, этого не случится, поскольку доминантная реакция работника больше не будет помогать выполнению задачи. По мере того как мимо работника автомобильного завода будет проходить все больше людей, его доминантная реакция – толкать с достаточной силой, чтобы прикрепить крыло к раме, – станет мешать способности аккуратно подвешивать крыло и фиксировать его посредством крепежа. Когда наши тщательно натренированные доминантные реакции не соответствуют задаче – как и бывает с большинством новых, неосвоенных задач, – нахождение рядом иных лиц приводит к ухудшению результатов.
Социальная фасилитация – процесс, благодаря которому присутствие других людей повышает вероятность доминантных реакций, что приводит к более высоким результатам при выполнении хорошо освоенных задач и ухудшению результатов при осуществлении плохо изученной деятельности.
Многочисленные исследования подтверждают теорию социальной фасилитации (Zajonc, 1965): присутствие других людей действительно улучшает результаты при решении хорошо освоенных, простых задач и ухудшает их при осуществлении неосвоенной, сложной деятельности (Bond & Titus, 1983; Guerin, 1993) (рис. 12.1). В качестве одного из примеров давайте рассмотрим эксперимент, осуществленный Джеймсом Майклзом и его коллегами (Michaels et al., 1982). После того как исследователи провели скрытое наблюдение за игроками в бильярд из команды Политехнического университета Вирджинии и оценили меткость их ударов, четыре помощника вошли в зал и стали наблюдать за игрой. Как и предсказывает теория социальной фасилитации, хорошие игроки показывали еще лучшие результаты, когда за ними наблюдали, – процент удачных ударов вырос с 71 % до 80 %. В отличие от этого, результаты менее талантливых игроков – тех, кто еще не освоил игру, – стали хуже, частота их удачных ударов снизилась с 36 % до 25 %. По-видимому, одного только присутствия других достаточно для того, чтобы облегчить доминантную реакцию (например, Schmitt et al., 1986). Действительно, наличие даже «виртуальных» других на соседнем экране компьютера способствует проявлению доминантных реакций (Park & Catrambone, 2007). Даже такие простые существа, как тараканы, демонстрируют свои доминантные реакции, подкрепляемые присутствием сородичей (например, Zajonc et al., 1969). При определенных условиях у человека усиливается данный эффект (Aiello & Douthitt, 2001). Возьмем, в частности, восприятие оценивания. Считая, что наблюдатели явно оценивают их работу, люди становятся более возбужденными, что дополнительно повышает доминантную реакцию (Cottrell, 1968; Seta & Seta, 1992; Seta, Crisson, Seta & Wang, 1989). Так, наблюдатели, способные оценить работу сотрудников завода, спровоцируют более сильную доминантную реакцию, чем наблюдатели, которые не разбираются в автомобилестроении (Cottrell et al., 1968). Похоже, что и дистракторы (отвлекающие раздражители) увеличивают социальную фасилитацию. Любой студент, который когда-либо пытался готовиться к экзамену в шумной комнате общежития, отлично знает, что окружающие могут быть мощным отвлекающим фактором, из-за чего человеку приходится делать над собой усилие только для того, чтобы сосредоточиться на выполняемой задаче. Представьте, какое возбуждение испытывает наш рабочий завода, стараясь подавить устаревшую доминантную реакцию и одновременно игнорировать толпы шумных людей, блуждающих по заводу (Baron, 1986; Sanders, 1981). Присущее людям свойство отвлекать внимание других и наша вера в то, что окружающие постоянно оценивают нас, повышают возбуждение и таким образом облегчают наши доминантные реакции.
Рис. 12.1. Выполнение задач в присутствии других людей. Когда нас окружают другие люди, мы находимся в состоянии возбуждения; и, как правило, будучи возбужденными, мы ведем себя привычным, выученным образом. Подобные доминантные реакции подходят для выполнения хорошо освоенных, «простых» задач. В результате, когда рядом присутствуют другие, мы лучше выполняем хорошо освоенные задачи.
Таким образом, когда человек находится рядом с кем-либо еще, повышается вероятность того, что он будет демонстрировать наиболее привычные шаблоны поведения. Как мы увидим дальше, случайные скопления оказывают на людей и другое влияние.
Толпа и деиндивидуация
«Будь кем-то… еще», – предлагает Sims Online в рекламе своих виртуальных интернет-сообществ, где тысячи подписчиков могут выбрать себе персонажа, за которого будут жить, работать и играть. В сообществах с такими названиями, как «Альфавиль», чаще всего царит атмосфера дружбы и сотрудничества. Но не всегда. По этим киберокрестностям иногда бродят группы «гриферов», терроризирующих других невинных игроков, чтобы испортить благоприятную репутацию, которую те зарабатывали в течение нескольких дней и месяцев. Можете представить, чтобы вы сделали что-то подобное другим людям? Если вы считаете, что нет, подумайте еще раз. Когда человек присоединяется к группе людей, повышается вероятность того, что он совершит поступок, который вряд ли бы совершил в одиночку (Mann, 1981; Mullen, 1986). Почему?
Находясь в группе, люди могут потерять чувство личной идентичности и, как следствие, вести себя вопреки обычно соблюдаемым нормам, основанным на принятых ими ценностях. Этот процесс называют деиндивидуацией (Festinger et al., 1952; Le Bon, 1895/1960; Zimbardo, 1969). В группе человек утрачивает индивидуальность из-за двух вещей. Во-первых, иногда толпа маскирует идентичность отдельных людей, что делает их поступки анонимными и заставляет считать себя менее ответственными за свои действия (Prentice-Dunn & Rogers, 1980). Рассмотрим результаты классического тщательно продуманного полевого эксперимента, который мы кратко описали в главе 1 (Diener et al., 1976). Как-то в Сиэтле в ночь на Хэллоуин, когда тысячи детей в маскарадных костюмах бродили по улицам в поисках конфет и других удовольствий (да и возможностей пошалить тоже), исследователи в 27 домах по всему городу ожидали их прибытия. В фойе каждого дома стоял стол с двумя чашами – с конфетами и с монетами в один и пять центов. После приветствия взрослый-экспериментатор предлагал детям взять одну конфету, а затем выходил из комнаты, оставляя их в одиночестве или наедине с другими детьми. За цветным экраном (односторонним зеркалом) прятался наблюдатель. Пятьдесят семь процентов детей, пришедших в группах, брали дополнительные конфеты или деньги. Так поступал только 21 % детей, находящихся в одиночестве. В соответствии с выдвинутой гипотезой совершенно очевидно, что анонимность, которую обеспечивает группа, вносит вклад в увеличение числа краж: когда исследователи спрашивали имена и адреса детей, приходящих в группах, тем самым устраняя их анонимность, они воровали конфеты или деньги только в 21 % случаев.
Деиндивидуация – процесс утраты человеком чувства личной идентичности, облегчающий поведение, идущее вразрез с его обычными ценностями.
Толпа также способствует деиндивидуации, отвлекая внимание людей от собственного Я и индивидуальных ценностей (Prentice-Dunn & Rogers, 1982). Во втором исследовании, связанном с Хэллоуином, Артур Бимэн и его коллеги (Beaman et al., 1979) обнаружили, что дети старшего возраста (девяти лет и более), которых просили назвать свои имена и адреса, воровали дополнительные конфеты еще реже, если за чашей со сладостями стояло зеркало.
В толпе вы можете потерять не только свой кошелек. Присутствие других людей позволяет скрыть личную идентичность и снять собственные запреты, из-за чего мы теряем связь со своими ценностями и делаем то, что никогда бы не сделали в другой ситуации
По всей видимости, увидев свое отражение в зеркале, дети начинали более объективно осознавать себя и, следовательно, становились менее способными отбросить личные ценности, запрещающие им кражу.
Динамическая система – система (в частности, группа), состоящая из многих взаимодействующих элементов (например, людей), которая изменяется и эволюционирует с течением времени.
Эти исследования иллюстрируют одно потенциальное и наиболее проблематичное последствие, связанное с присутствием других людей: человек может быть подвержен деиндивидуации. Указанные эксперименты также дают нам некоторое представление о том, как в случайной толпе людей появляются «настоящие» группы. В каждом исследовании поведение первого члена группы оказывало большое влияние на поведение других ее участников: если первый ребенок совершал кражу, то вероятность того, что и остальные дети будут воровать, была высока; если первый ребенок брал только одну разрешенную ему конфету, то и другие следовали его положительному примеру (Beaman et al., 1979; Diener et al., 1976). Эти данные подтверждают выводы, сделанные на основе обзора 60 исследований, посвященных деиндивидуации. По словам Тома Постмеса и Рассела Спирса (Postmes & Spears, 1998), в толпе люди становятся более чувствительными к действиям других, непосредственно окружающих их людей. Так начинают появляться нормы, превращая толпу в реальную группу. В сущности, действия даже одного человека могут инициировать структурирование первоначально беспорядочной толпы незнакомых людей. Так же как один антисоциальный человек в мирном интернет-сообществе может быть семенем, из которого прорастет агрессивно настроенная толпа пользователей, другой индивидуум, демонстрирующий просоциальное поведение в реальном мире, способен стать семенем, дающим ростки поступков, выражающихся в заботе и участии со стороны сообщества. То, каким образом группа оказывает влияние, – сложная тема, однако именно к ней мы сейчас и обратимся.
Группы как динамические системы: появление норм
Представьте себе, что вы живете в общежитии для первокурсников, скажем, на 100 мест. Однажды вы получаете по электронной почте письмо, в котором говорится, что через две недели будет собрание, посвященное тому, как потратить социальный бюджет общежития. Скорее всего, будет предложено множество вариантов: некоторые студенты захотят устроить одну или две грандиозные вечеринки, другие отдадут предпочтение большему количеству менее масштабных встреч на протяжении всего года, а третьих этот вопрос вообще не будет волновать. Вне зависимости от личных пожеланий большинство из вас будет готово прислушаться к аргументированным и убедительным доводам. Итак, по мере обсуждения данного вопроса с другими студентами вы заметите, что ваше мнение немного изменилось. Конечно, вы и ваши соседи находитесь в одной лодке, поэтому, скорее всего, влияете друг на друга. В целом, учитывая, что каждый из 100 студентов общается со многими друзьями и знакомыми в общежитии, вполне вероятно, что их мнения будут неоднократно и, казалось бы, хаотически меняться.
Как вы думаете, при таких обстоятельствах вы смогли бы предсказать окончательное решение, которое вынесет ваше общежитие, или определить закономерность появившихся предпочтений? Несмотря на то что социальные психологи располагают некоторыми сведениями об общих факторах, обусловливающих влияние в больших группах, и разработали теории, позволяющие оценить сложность групповых процессов (например, Arrow, McGrath & Berdahl, 2000; Harton & Bourgeois, 2004; Latane et al., 1995), обстоятельства, подобные этим, трудно проанализировать, учитывая все нюансы: существует слишком много связей между людьми, которые придерживаются самых разных мнений и чересчур долго и сильно влияют друг на друга. Но прежде чем в отчаянии опускать руки, вам следует узнать о некоторых довольно простых инструментах для изучения сложных групповых взаимодействий, аналогичных вышеупомянутым. Эти инструменты вполне доступны, как и ноутбук, находящийся недалеко от вас.
Вспомните, когда вы находились в группе и вели себя иначе, чем если бы вы были одни. Что заставляло вас действовать подобным образом? Если бы вы снова оказались в такой ситуации, то ваше поведение было бы таким же? Почему? Или почему нет?
Комплексные проблемы, подобные этой, встают не только перед социальными психологами, которые пытаются разобраться во влиянии группы, но и перед метеорологами, прогнозирующими глобальные погодные изменения, экономистами, изучающими вопросы движения денег в мировой экономике, и биологами, надеющимися понять связь между хищниками и их добычей в африканской саванне. Однако с появлением высокоскоростных компьютеров решать эти когда-то непреодолимые задачи стало легче. Ученые не только разработали более сложную модель таких динамических систем – систем, которые обладают большим количеством взаимосвязанных элементов, меняются и развиваются с течением времени, но также обнаружили нечто совершенно неожиданное: зачастую порядок возникает из кажущегося хаоса (Lewin, 1992; Lorenz, 1963; Waldrop, 1992).
Чтобы проиллюстрировать это, давайте на мгновение сделаем шаг назад – в дни задолго до появления персонального компьютера. После окончания Второй мировой войны многие американские солдаты, вернувшиеся в Соединенные Штаты, начали или продолжили обучение в колледже. Для размещения новых студентов Массачусетский технологический институт (MIT) быстро построил Западное крыло, ставшее первым университетским жилищным проектом для женатых студентов-ветеранов и членов их семей. Для социальных психологов это была уникальная возможность изучить, как формируются и развиваются реальные группы. Итак, летом 1946 года Леон Фестингер, Стенли Шахтер и Курт Бэк (Festinger, Schachter & Back, 1950) из Научно-исследовательского центра Массачусетского технологического института приступили к проведению классического исследования в области психологии групп.
Для наших целей стоит отметить одно из открытий: со временем люди, живущие рядом, начали одинаково относиться к решениям общественного совета. Сто односемейных домов Западного крыла территориально были организованы в девять дворов, при этом большинство домов в каждом дворе располагались фасадом друг к другу. Так как институт поселил семьи произвольным образом, можно с уверенностью утверждать, что изначальное отношение проживающих к совету было бессистемным во всем Западном крыле. Однако постепенно разрозненные взгляды стали объединяться, но не потому, что студенты стремились стать соседями тех, кто разделяет их мнение, а потому, что люди влияли и подвергались воздействию живущих рядом с ними. Поскольку чаще всего жильцы общались в рамках своего двора, дворы превратились в уникальные группы с собственным отношением к совету Западного крыла и нормами, поддерживающими его решения либо нет. Таким образом, из хаоса возникла структура.
Фестингер и его коллеги не обладали необходимыми инструментами и не могли более глубоко изучить то, каким образом происходит кластеризация групповых социальных установок в отношении местного совета. Но благодаря современному компьютеру и простой программе табличных вычислений у нас есть возможность наблюдать, как в хаосе появляется структура (Harton & Bourgeois, 2003; Latane & Bourgeois, 1996). На рис. 12.2 под буквой «А» мы видим аппроксимацию плана Западного крыла и явно случайного распределения мнений его жителей о местном совете. Теперь мы попросим компьютер «предположить», что 100 жителей будут в первую очередь общаться с жильцами своих дворов, как это обнаружили Фестингер и его коллеги. Кроме того, мы добавим второе предположение: жители будут влиять на мнение большинства соседей, с которыми они говорят. Таким образом, компьютер посчитает, какой результат получится, если обитатели Западного крыла будут общаться с непосредственными соседями дважды в неделю в течение двух недель. Несмотря на то что гроссмейстеру понадобилось бы некоторое время, чтобы попытаться предсказать, как жители нашего выдуманного сообщества будут влиять друг на друга день за днем, для компьютера такие расчеты не представляют никакой сложности.
На рис. 12.2. под буквой «В» мы видим, что всего лишь через несколько серий компьютерного моделирования мнение существенно смещается в сторону поддержки совета Западного крыла. Тогда как дворы семей Толмена и Ричардса единогласно поддерживают совет, как и большинство жителей дворов Миллера, Фримана, Уильямса и Ротча, группы дворов Карсона, Хоу и Мейна в целом настроены против совета. Несмотря на то что некоторые люди в основной массе дворов нарушают общую тенденцию, как правило, обитатели одного двора начинают соглашаться друг с другом. В скоплении людей с первоначально разрозненными взглядами возникают группы, члены которых придерживаются общего мнения (например, Bourgeois & Bowen, 2001).
Рис. 12.2. Возникновение групповых норм в Западном крыле. В нашем компьютерном моделировании Западного крыла мы начали с задания (в качестве условия) различных социальных установок по отношению к местному совету, случайно распределенных между проживающими там семьями (схема А), и затем увидели, что большинство дворов быстро приняли общие нормы (схема B).
Компьютерное моделирование имеет ценность не только потому, что помогает нам объяснить существующие результаты, но и потому, что благодаря нему мы можем делать новые прогнозы. Например, что бы произошло, если бы несколько жителей, имеющих противоположные точки зрения, были помещены в одну группу? Это можно проверить, изменив несколько начальных значений, которые вводятся в компьютер. Мы обнаружим, что даже небольшие преобразования оказывают значительное влияние и мнение жителей некоторых дворов существенно изменится.
Компьютерное моделирование становится весьма полезным инструментом для понимания групповой динамики и в других областях социальной психологии (например, Hastie & Stasser, 2000; Ilgen & Hulin, 2000; Rousseau & Van der Veen, 2005; Tesser & Achee, 1994; Vallacher, Read & Nowak, 2002). Этот метод приобретает особую важность, когда исследователи «проходят полный цикл», чтобы проверить новые прогнозы, сделанные посредством моделирования реального человеческого поведения (например, Latane & Bourgeois, 2001). Так же как компьютерное моделирование помогает метеорологам предсказать погодные условия в Европе, а экономистам – разобраться в падении акций на Уолл-стрит, оно позволяет социальным психологам прояснить интригующие, но сложные взаимодействия, которые происходят между людьми в группах.
«Настоящие» группы
Толпа незнакомцев, танцующих на концерте, отличается от скопления случайных прохожих на оживленной улице. Любители концертов оказывают друг на друга влияние, тем самым демонстрируя первые признаки группы. Вместе с тем взаимное влияние – это лишь одна особенность того, что можно назвать «групповостью». Действительно, когда мы думаем о корпорациях, общественных клубах и собраниях, а также семьях, становится понятно, что группа обладает и другими важными чертами. В частности, члены настоящих групп, как правило, зависят друг от друга и обладают общей групповой идентичностью. Кроме того, группа имеет стабильную структуру.
Взаимозависимость. Члены «настоящих» групп взаимозависимы: они нужны друг другу для достижения общих целей. Говоря о взаимозависимости членов группы, мы подразумеваем не только то, что они стремятся двигаться в одном направлении. Например, несмотря на то что миллионы граждан США зарегистрированы в качестве членов Демократической и Республиканской партий и имеют общую цель – избрать собственных представителей, чтобы те воплотили выбранный ими политический курс, – они голосуют самостоятельно и при этом практически не взаимодействуют друг с другом. В противоположность этому избранные каждой стороной члены Конгресса являются взаимозависимыми: каждый день они должны работать с коллегами, повышая вероятность того, что предложения их партии превратятся в закон. В Конгрессе представители Демократической и Республиканской партий выступают более реальной группой, нежели зарегистрированные избиратели со стороны демократов и республиканцев.
Групповая идентичность. Образуют ли студенты вашего колледжа настоящую группу? Ответ частично зависит от того, считаете ли вы сами себя группой (Campbell, 1958; Hogg et al., 2004; Lickel, Hamilton & Sherman, 2001). В обычный день в середине семестра студенты, которые перемещаются по территории кампуса и из класса в класс, вероятно, порой осознают, что относятся к одной группе. Но в день ежегодного матча по футболу против команды из другого штата групповая идентичность становится гораздо более заметной, а взаимодействие между студентами сильнее напоминает сотрудничество членов группы. Иногда групповая идентичность то увеличивается, то уменьшается, однако в некоторых случаях она является заметной частью повседневной жизни. Скорее всего, члены женской студенческой общины, которые живут, едят и веселятся вместе, в основном осознают свою принадлежность к данной группе. Нередко это заходит так далеко, что они с гордостью рекламируют свою общину и ходят в одежде, на которой изображены большие греческие буквы, обозначающие название их сообщества.
Люди, которые прочно отождествляют себя с определенной группой, от ее имени зачастую работают усерднее. Например, они, как правило, очень лояльны, и вероятность того, что они откажутся от своей группы в пользу другой, даже если это будет им выгодно, очень мала (Blair & Jost, 2003; Van Vugt & Hart, 2004).
Структура группы. Во многих группах вырабатывается устойчивая структура. Они могут обладать инъюнктивными нормами – общими ожиданиями в отношении того, как должны вести себя их члены, если хотят получить социальное одобрение и избежать отрицательного отношения (Levine & Moreland, 1998) (см. главы 2 и 6). Члены определенной женской студенческой общины могут ожидать друг от друга консервативного стиля в одежде, уклонения от контактов с мужчинами, носящими серьгу в носу, и хороших отметок. Группы также способны создавать для своих членов роли. В то время как инъюнктивные нормы определяют, какое поведение должно быть у всех членов, роли представляют собой ожидания по поводу того, как нужно вести себя определенным участникам группы. Можно ожидать, что президент женской общины будет объявлять повестку дня и регулярно общаться с другими университетскими общинами, а бухгалтер – собирать взносы и вести учет расходов сообщества. Благодаря тому что у членов группы есть свои роли, она становится более эффективной. Поэтому желательно, чтобы участники группы их придерживались (Barley & Bechky, 1994; Strijbos et al., 2004). Только представьте себе хаос, который возникнет, если каждая представительница общины будет пытаться проводить еженедельные встречи или собирать взносы.
Женские студенческие общины обладают всеми характеристиками «настоящих» групп. Они имеют структуру, в них распределены роли (президент, бухгалтер) и есть инъюнктивные нормы (не встречаться с байкерами). При решении таких общих задач, как проведение социальных и благотворительных мероприятий, участницы общины зависят друг от друга. Члены женских студенческих сообществ обладают групповой идентичностью – они считают себя группой.
В группе также может быть статусная иерархия, согласно которой участники распределяются в зависимости от того, какой социальной властью и влиянием они обладают по сравнению с другими членами (Kipnis, 1984). Например, у президента женской студенческой общины очень высокий официальный статус по отношению к иным должностным лицам, чей статус, в свою очередь, выше, нежели у остальных членов. Как правило, в структурированной группе имеется стабильная коммуникационная сеть, благодаря которой участники получают информацию. Например, в высокоцентрализованных сетях информация, как правило, одновременно передается от одного члена (обычно лидера) всем остальным участникам – когда президент сообщает новость во время собрания группы. При распространении информации среди членов группы в децентрализованных сетях необходимость ее прохождения через одного конкретного человека отсутствует. На многих предприятиях инструкции от старших сотрудников передаются по цепочке, проходя различные управленческие уровни, пока наконец не достигают рабочих, занятых на производстве. Похоже, что жесткая статусная иерархия и коммуникационная сеть ФБР сделали его структуру менее гибкой. Из-за этого Бюро не сумело среагировать на просьбы Колин Роули из подразделения в Миннеаполисе изучить личность Закариаса Муссауи и его компьютер.
Роль – ожидания группы относительно того, как должен вести себя ее член, занимающий определенную позицию.
Статусная иерархия – рейтинг членов группы в соответствии с тем, какой властью и влиянием они обладают по отношению к другим членам.
Коммуникационная сеть – структура распространения информационного потока в группе.
Сплоченность – прочность связей между членами группы.
Последней характеристикой групповой структуры является сплоченность, или прочность связей между членами группы. Группы могут быть сплоченными, то есть между их участниками есть тесные узы, если им нравится проводить время друг с другом (межличностная сплоченность) или они посвятили себя решению групповой задачи (сплоченность вокруг задачи). Когда работа требует взаимодействия и координации, сплоченные группы работают особенно качественно (Gully et al., 1995; Mullen & Copperr, 1994; Zaccaro, 1991). Но сплоченность – это не всегда хорошо. Иногда членам команд, которые характеризуются межличностной сплоченностью, трудно оставаться сосредоточенными на решении своих задач (например, Zaccaro & Lowe, 1988), и, как мы увидим позже, при принятии решений они в большей степени подвержены совершению определенных ошибок (например, Mullen et al., 1994).
Рис. 12.3. Континуум «групповости». В своей минимальной точке группа – это два или более человека, оказывающих влияние друг на друга. Скопления людей в большей степени напоминают группы, когда их члены взаимозависимы и обладают общей идентичностью, а в самих совокупностях появляется структура (инъюнктивные нормы, роли, статусная иерархия, коммуникационные сети, сплоченность).
В целом, устойчивые группы чаще всего структурированы посредством инъюнктивных норм, ролей, статусной иерархии, стабильной коммуникационной сети и сплоченности. Если говорить в более широком смысле, структура, взаимозависимость и общая групповая идентичность отличают настоящую группу от группировки – скопления индивидуумов, влияющих друг на друга. Однако эта грань размыта. Например, настоящие группы могут существовать и без четко определенной структуры, как в случае скандирующих болельщиков на футбольном матче. Похоже, что лучше всего рассматривать «групповость» как континуум (рис. 12.3): сообщества, которые имеют структуру и члены которых обладают групповой идентичностью и находятся во взаимной зависимости для достижения общих целей, в большей степени являются группами, нежели структуры, не обладающие такими характеристиками (Levine & Moreland, 1998). В оставшейся части этой главы мы будем в первую очередь ориентироваться на эти «более похожие на группы» формирования.
Почему люди присоединяются к группам?
Очевидно, люди обладают базовой «потребностью принадлежать» к какой-либо группе (Baumeister & Leary, 1995; McDougall, 1908) и пребывание в группе является универсальной чертой человеческой жизни (Coon, 1946; Mann, 1980). Действительно, как мы видели в главе 7, исключение из группы – ужасно неприятный, даже болезненный опыт, и люди идут на многое, чтобы другие приняли их в свои ряды (например, Pickett & Gardner, 2005; Williams, Forgas & von Hippel, 2005). Но почему группы важны для нас настолько, что мы стремимся проводить в них большую часть своей жизни? Какова роль групп?
Люди вступают в группы по разным причинам (Mackie & Goethals, 1987; Hogg, Hohman & Rivera, 2008; Moreland, 1987). Мы присоединяемся к группам, потому что они позволяют публично выражать ценности, как в случае, когда противники смертной казни вместе молятся при свечах в ночь накануне планируемого приведения приговора в исполнение. Мы становимся членами групп, так как они помогают нам определить себя – «узнать, кто мы есть». В других случаях мы примыкаем к группам, поскольку они обеспечивают нам необходимую эмоциональную поддержку, как в ситуациях, когда раковые больные посещают группы поддержки. В этой главе мы фокусируемся на двух других основных причинах участия людей в группах: для выполнения задач, которые в противном случае нельзя решить продуктивно, а также для получения и обмена информацией самыми эффективными способами. Кроме того, мы изучим вторичные цели вступления в группу – такие как получение материальных и социальных благ, которые дарит лидерство. Несмотря на то что далеко не все люди присоединяются к группам, чтобы стать лидерами, многие начинают стремиться к этому, как только осознают преимущества данного положения.
1. Что такое группа? Какие характеристики увеличивают «групповость» группы?
2. Что такое социальная фасилитация? Каким образом присутствие других влияет на решение человеком хорошо и плохо освоенных задач?
3. Что такое деиндивидуация? Почему в результате этого повышается вероятность того, что человек будет вести себя антисоциально?
4. Что такое динамические системы? Чем полезно компьютерное моделирование для их понимания?