по сравнению с религиозными?
По той же причине, во время войн снижается уровень самоубийств (сплочение общества перед лицом общей опасности). Об этом свидетельствует динамика суицида во время войн, включая первую[375] и вторую мировую[376].
Уровень самоубийств повышается в годы экономических кризисов, депрессий и роста безработицы. Так, на протяжении почти всего ХХ столетия, уровень самоубийств в США был весьма стабилен: 10 – 12 на 100 тыс. человек населения. И лишь в годы «Великой Депрессии» этот уровень увеличился до 17,5 (1932 г.).
Как все виды социальных девиаций, самоубийства чутко реагируют на степень социальной и экономической дифференциации населения и темпы ее изменения. Чем выше степень дифференциации, тем выше показатели суицидального поведения. Особенно «самоубийственно» резкое снижение социального статуса («комплекс Короля Лира»). Поэтому относительно высок уровень самоубийств в первые месяцы у солдат срочной службы, среди демобилизованных офицеров, у лиц, взятых под стражу[377].
Будучи, в конечном счете, следствием отсутствия или утраты смысла жизни («экзистенциальный вакуум») самоубийства растут в годы идеологических кризисов, «смены вех». Как писал Ф. М. Достоевский, «потеря высшего смысла жизни… несомненно ведет за собою самоубийство»[378].
На уровень самоубийств влияет культурологический фактор: насколько данная культура предлагает, подсказывает суицидальную модель возможного «решения» кризисной ситуации. Может быть поэтому традиционно высок уровень самоубийств среди жителей стран угро – финской группы (Венгрия, 2012 – 25,7; Финляндия, 2012 – 20,8; Эстония, 2012 – 25,0; Удмуртия, 1986 – 41,1), а уровень самоубийств у черного населения США значительно ниже, чем у белого, хотя социально – экономические различия заставляют предположить обратное[379]. Как известно, нет правил без исключения. В современной Литве – стране с преобладанием католического населения (литовцы и поляки) оказался один из самых высоких в мире уровень самоубийств (в 2012 г. – 44,9 на 100 тыс. человек населения). Это обстоятельство уже получило наименование «литовского парадокса»[380].
В некоторых культурах сложился ритуал добровольного ухода из жизни: японское сэппуку (в западном варианте и для японцев – с элементами иронии – харакири), сати индийских вдов и т. д. Наконец, устойчиво одинаковое распределение самоубийств среди различных социально – демографических групп населения также свидетельствует о социальной природе самоубийств[381].
Конечно, сказанное не исключает роли других факторов. Так, на уровне индивидуального поведения несомненно значение психологических характеристик индивида. Афористическое высказывание В. Леви: «Социум выбирает из психогенофонда»[382] – удачно демонстрирует связь между этими двумя уровнями. Действительно, социальные условия, преломляясь через индивидуальные, личностные, психологические особенности конкретного человека, реализуются в виде суицида, или убийства, или невроза, или иной реакции.
При прочих равных условиях, уровень и динамика суицидального поведения может зависеть и от космических факторов (солнечная активность, геомагнитные бури и т. п.)[383].
Ниже будет предпринят краткий анализ динамики самоубийств в России (на основе данных официальной статистики, которая – напомним – отражает не все фактические случаи). Динамика уровня завершенных самоубийств в бывшем СССР (табл. 9) очень наглядно демонстрирует зависимость от социально – политических условий: первый минимум в годы хрущевской «оттепели» (17,1 в 1965 г.); нарастание в годы «застоя» до максимума 29,7 в 1984 г.; сокращение до 18 – 19 в годы горбачевской «перестройки» с последующим ростом до 21,1 к концу существования Союза (1990 г.).
Аналогичная, динамика наблюдается в РСФСР – РФ (табл. 10): первый максимум (35 – 39) в те же «застойные» 80-е годы; сокращение до 23 – 24 в период горбачевской «перестройки» и постепенное возрастание до 41 – 42 к 1994 – 1995 гг. Так, если за 1980 – 1984 гг. («застой») в среднем за год было 49,7 тыс. самоубийств, за 1990 – 1994 гг. («постперестройка») – 48,5 тыс., то в течение 1985 – 1989 гг. («перестройка») – 37,0 тыс. человек кончали жизнь самоубийством[384].
С 2003 г. фиксируется постепенное снижение уровня завершенных самоубийств до 17,1 в 2015 г.
Важно отметить, что сокращение уровня самоубийств в середине 80-х годов («перестройка») с последующим ростом к середине 90-х годов происходит во всех странах Прибалтики и Восточной Европы, подтверждая значение социально – политических изменений для суицидальных проявлений[385].
Положительная динамика последних лет в России пока не нашла приемлемого объяснения. Однако она совпадает с аналогичной динамикой самоубийств в других странах[386] и – с аналогичным трендом уровня преступности и основных видов преступлений![387] Мне уже приходилось отмечать этот пока необъясненный феномен. Может быть, такие девиантные проявления, как преступность и самоубийства, помимо выявленных зависимостей от экономических, социальных, политических, культурологических факторов, подчиняются неким общим внутренним закономерностям, не нашедшим пока научного объяснения? А может быть «уход» подростков и молодежи в виртуальный мир Интернета компенсирует им трагедии реального мира?
При всех временных колебаниях Россия в течение многих лет занимает одно из первых мест в мире по уровню завершенного суицида. Так, в 1994 г. Россия по этому показателю заняла второе место в мире после Литвы. На третьем месте была Латвия, на четвертом – Эстония, на пятом – Белоруссия, на шестом – Венгрия[388]. В 2007 г. наибольший уровень завершенных самоубийств был в Литве (42), далее шли Россия и Белоруссия (36 – 37), Казахстан (30), Венгрия (28,5), Латвия (26). Наименьший уровень, приближавшийся к нулю – в Египте, Гаити, Ямайке[389]. К 2010 г., по данным озвученным на международной конференции «Developing an Evidence Base on Social and Public Health Determinants of Suicide in Eastern Europe» (сентябрь 2010, Таллинн), Россия вышла на первое место в мире, обогнав Литву.
Почти во всех странах уровень самоубийств мужчин выше, чем женщин. В России этот разрыв особенно велик. Так, в 2012 г. уровень завешенных самоубийств мужчин составлял 35,1, а женщин – 6,2.
Небезынтересными представляются некоторые результаты диссертационного исследования Е. С. Ушаковой (под руководством автора этих строк) «Суицидальный риск: социологический анализ» (СПб, 2010), свидетельствующие о значении ряда социальных факторов в генезисе самоубийства[390]. В основу эмпирической части исследования был положен on-line опрос свыше 1200 респондентов (2006-2009 гг.), а также вторичный анализ опубликованных результатов исследований отечественных авторов.
Была показана значимая суицидогенная роль таких социальных факторов, как уровень образования: чем выше образовательный статус, тем ниже суицидальный риск (графики 3, 4) и профессиональный статус: чем «выше» статус, тем ниже суицидальный риск (графики 5, 6).
Весьма интересной оказалась выявленная зависимость суицидального риска от рассогласования профессионального и образовательного статусов. Несоответствие уровня образования социальному положению приводит к увеличению суицидального риска (графики 7, 8).
Таблица 9. Уровень завершенных самоубийств в СССР (на 100 тыс. населения)
Таблица 10. Уровень завершенных самоубийств в России (на 100 тыс. населения), 1980-2015
График 4
График 7
График 8
Теоретически девиантогенная (и криминогенная) роль рассогласования статусов была показана Л. И. Спиридоновым еще в 1973 г.[391] Эмпирическим подтверждением тому явились, в частности, результаты исследования Е. С. Ушаковой. Вышеизложенное, во-первых, подтверждает социальную природу самоубийств и, во-вторых, позволяет утверждать, что уровень и динамика суицидального поведения служит значимым показателем социальной, экономической, политической ситуации в той или иной стране.
Заключение
Даже относительно поверхностное рассмотрение темы социального насилия позволяет сделать ряд выводов.
• Если агрессия свойственна миру живого, как «средство» выживания в условиях конкуренции, соперничества различных биологических видов и особей, то насилие – сугубо социальный феномен, присущий только человеческому обществу.
• Природа сыграла злую шутку со своим «венцом»: позволив в процессе эволюции рода Homo Sapiens приобрести общественному человеку, обществу невиданные ранее средства выживания, развития, совершенствования, повышения негэнтропийного потенциала, – одновременно «сняла» биологический запрет уничтожать представителей своего рода.
• С момента возникновения человечества его представители систематически калечат и уничтожают себе подобных в бесконечных войнах, межгосударственных, межэтнических, межконфессиональных, межличностных конфликтах.