330 _
См. ниже: инитичума дождя, подражание шуму дождя.
Когда Шульце говорит о "моносиллабическом" характере формул, он, вероятно, имеет в виду как раз крик. Возможно, однако, что помимо криков животного речь идет также о ритуальных междометиях (ср. ниже, кн. III, II, гл. III. - условия ритуала - религиозные междометия). 332 Ibid., p. 221. 319
Прискорбно, что немецкий миссионер не дал полного описания ни одного конкретного интичиума, а ограничился лишь общим описанием и указанием на смысл ритуалов. Для него это всего лишь пантомима, сопровождаемая пением334. Но, по крайней мере, Шульце дает нам ценные подробности о формулах и их значениях.
Прежде всего он отмечает крайнюю их простоту. По его мнению, формулы сводятся всего-навсего к четырем-пяти словам, упорядоченным по правилам бедного синтаксиса
335 336
австралийских языков,335 и выражают пожелание336, даже когда так не кажется, то есть являются в нашем понимании молитвой. Одна из формул, им цитируемая, напоминает крики, которые мы по чистому предрассудку как раз и привыкли приписывать дикарям. Вот они: Galbmantalanta janiau gatitalantaj aniau Много меда да да много много да да337
Эта фраза может означать многое338, и ее главная черта, наверное, заключается в том, что с помощью простых существительных, местоимений, наречий и междометий она грубо выражает желание необыкновенной интенсивности, а также предвосхищаемое удовлетворение, наподобие того, как это делает ребенок, видящий объект своего желания - это удовлетворение делает объект столь близким, что он уже как бы и получен. Словом, выражается и ощущается не только желание, но и моральный результат ритуала. Другие формулы, процитированные и переведенные Шульцем были бы не настолько ясны, если бы он их не прокомментировал. Одна кажется афористическим резюме, как бы музыкальной рубрикой мифа; это чуринга птицы Ламбуламбила (Lam-bulambila): Lambulambila laintjirbmana
[Имя птицы] над водой, которая находится на горе339
Отсюда и происходит неточное, как и в работах Спенсера и Гиллена, употребление Шульце слова "burden", рефрен, обозначающее коллективное повторение формулы: песнопения. Мы: будем сообщать всякий раз, когда нам будет встречаться рефрен или ответ хора солисту. 334 Ibid, p. 221, 243.
Ibid., p. 221, ср. ниже об аллитерации в тотемических гимнах, гл. IV. 336 Ibid, p. 221, 243.
Ibid, формула 4, с. 244, talanta, terenta - это суффикс количества. Следует отметить метрическое равновесие обеих частей формулы: пять последних слогов в них идентичны как по звучанию, так и по смыслу.
338 тт ..
Действительно, она может выражать пожелание, но точно так же может описывать определенное количество меда, символически представленное чурингой (ср. интичиума цветка хакеа, N.T., р. 184, камень, представляющий массу цветов), или количество меда, существовавшее в прошлом (ср. ниже о множественных смыслах формулы). 39 Ibid, п. 3, р. 244. Формула непонятна, и перевод неясен; неизвестна не только птица, о которой идет речь; непонятен и перевод "mountain-sized water" - в составном слове мы узнаем корень laia, "озеро" (ср. озеро душ, р. 239, 249; ср. Strehlow. Ar. St., I, p. 3), irbmana "гора" (см. словарь Кемпе, ad verb.), но форму intji (вспомогательная ?) нам не перевести. Да и английский вариант можно понимать и как "воду, находящуюся на горе", и как "воду размером с гору". Мы приняли первый вариант, поскольку, как нам кажется, формула ссылается на миф о тотемическом центре, "яме с водой" в горе. 320
Две другие, которые входят в чуринга праздника эму, выражают существование в настоящем чего-то из прошлого, но прошлого совсем близкого и конкретного, как следы, найденные охотником. Они описывают звериную тропу, то есть место, по которому только что прошло животное; оно едва ушло, и это было настолько недавно, что еще можно почувствовать, что оно рядом, словом, на этом пути наверняка можно настигнуть его. Tiiatitiana iala romana
44(1
Большие эму много следов Magatjagatjana werilankana Несметное количество эму были
341
здесь341
Эти два стихотворения явно перекликаются: мало того, что они постоянно повторяются; их метрические паузы и равновесие задают ритм произнесения. Шульце говорил по их поводу342: "Эти праздники относятся только к еде и ее добыче; в них описывается, где находятся различные предметы питания - эму, рыбы и т. д.; сколько их было раньше и каких были они размеров. Все это образует рефрен праздничных песен. Кроме того, они служат для запоминания и прославляют прошлое, сохраняя свою связь с молитвами, в которых просят, чтобы животные и т. д. вновь появились в тех же количествах и снова стали такими же большими". Переход от мифического прошлого к ритуальному будущему постоянен, легок и непосредствен. Момент интичиума, формулы, сопровождающей здесь танец или ритуал, таковы, что мы незаметно переходим от простого описания прошлого или настоящего к пожеланию непосредственной действенности, демонстрации указанного результата, словно он уже достигнут.
Последняя характерная черта формул заключается, согласно Шульце, в их темноте,
непостижимости343. По крайней мере, все члены племени, кроме владельца формул, не
344
понимают их смысла . Действительно, язык, на котором они фиксируются, отличается от профанного языка женщин, детей, мужчин поселения; в основном используются слова в устаревших и архаичных формах, "частично заимствованные из других диалектов". Шульце кратко указывает причину: они "исходят от предков"345. Естественно, предки говорили на другом языке. Так в нашей картине появляется новый штрих: язык, на котором произносят формулы - это не обыденный, повседневный язык; формулы принадлежат предкам и являются молитвами; обращаясь к ним, люди произносят фразы на их языке. Формула 1, р. 243. Мы не понимаем дательного падежа в titja titja и rama. Формула 2, р. 247. Дательный падеж здесь столь же непонятен, сколь и в предыдущей формуле. Обе они не входят в полную чуринга эму, которую мы опишем ниже.
342
Ibid, p. 243. Шульце очень плохо пишет по-английски, поэтому иногда нам приходится интерпретировать его слова. 343 Ibid, p. 244.
344
Считается, что владелец формул понимает их благодаря знанию или изначальному вдохновению, р. 242. 345 Ibid, p. 244. 321
340 341 I Зак. 3106
Мы целиком принимаем положения анализа, проведенного Шульце много лет назад. Уже сейчас можно указать общие черты не только формул интичиума, но и системы австралийских религиозных ритуалов в целом.
Все формулы, которые мы встретим далее, являются:
I. В том, что касается ритуальной формулы: 1) музыкальными, то есть мелодическими и ритмическими; 2) направляющими движения, пантомимы или танцы; 3) поющимися коллективно; 4) предназначенными для монотонного повторения, даже если они независимы
346
от танца .
П. В том, что касается словесной структуры формул: 1) простые, могут сводиться к крику или состоять из короткой фразы; 2) непременно описательные: идет ли речь о прошлом, сливающемся с настоящим или с будущим, или, точнее, о желаемом результате; 3) как правило, слагаются на языке, непонятном публике, не посвященной в таинства ритуала; 4) наконец, как в силу собственного значения, так и связей с праздником, часть которого они составляют, формулы действенны в том смысле, о котором мы говорили относительно молитвы, понимаемой предельно широко.
Эти черты применимы ко всем речевым обрядам тотемических или племенных ритуалов, о которых пойдет речь в этой и двух следующих главах. Мы отметим редкие явные исключения; однако реальных исключений из только что установленного правила мы не знаем. К нему мы больше возвращаться не будем, хотя позднее (гл. III) оно по необходимости должно играть заметную роль в наших попытках объяснения.
Мы видим, насколько далеки мы от мысленной и индивидуальной молитвы: в обсуждаемых обрядах нет ничего такого, что не было бы практическим, непосредственным, конкретным, не соответствовало бы материальной потребности и не было бы ни коллективным, ни банальным, ни стереотипным, ни механическим. Как, если примитивная молитва не была ничем большим, могли зародиться другие типы молитвы на ее основе? Она должна содержать и другие элементы, однако бедность документов Шульце заставила нас пренебречь ими. Под внешней оболочкой вербальных форм и ритуальных условий должны находиться иные верования и чувства, нежели эта грубая сила слов. Их нам помогут найти более подробные описания Спенсера и Гиллена, с одной стороны, и Штрелова, с другой. В то же время мы сможем обнаружить образование других видов молитвы; мы увидим, как образуются типы, и сумеем предвидеть направление, в котором они эволюционируют.
К картине интичиума, данной Шульце, Спенсер и Гиллен добавили лишь две основные
347
черты .
346 Здесь мы узнаем все черты примитивного хоровода (ср. ниже, кн. III, II, гл. IV в конце). Впрочем, Спенсер и Гиллен перечисляют те же самые условия интичиума, что и Шульце: они обладают непосредственной действенностью и влияют исключительно на тотемический вид: обеспечивают его существование и умножение, если речь идет о животном или растении, N.T.C., р. 288, N. Т., р. 167, 81, 169, 170 (ср. ниже 322
1. Будучи исключительной собственностью клана, для остальной части племени интичиума остаются тайной посвященных. На церемонии не допускают иных зрителей, кроме членов клана и фратрии, в которую этот клан входит. В данном пункте Спенсер и Гиллен формально противоречат Шульце: тот не делал различия между интичиума и священными церемониями клана, чуринга, а потому не указал этого
ол о
условия .
2. Затем, интичиума регулярны, ежегодны и повторяются каждый
349
сезон349.
Однако можно не обращать внимания на эти характеристики. Практически, они свойствены лишь интичиума у арунта. Напротив, определенное число черт, в некоторой степени присущих самым разным интичиума, поможет нам дополнить общее описание формул и их значения.