Зал напоминал растревоженный улей. Пресс-конференция еще не началась, но журналисты уже вовсю надиктовывали голосовые сообщения на свои смартфоны, фотографы вовсю щелкали аппаратами, наобум ловя интересные кадры.
Наконец Петр Саныч постучал карандашом по микрофонной стойке.
— Здравствуйте, уважаемые гости! Я начну без долгих вступлений. Меня вы все наверняка знаете — я главный редактор этого издательства. Руковожу, так сказать, процессом. А еще я не всегда умею рассчитать собственные силы в борьбе с алкоголем. На прошлый Новый год перебрал и уснул за столом на глазах у своих сотрудников. Мне было стыдно, ужасно стыдно, поэтому я пообещал им, а теперь обещаю и вам, что впредь постараюсь быть аккуратнее с выпивкой…
— Меня зовут Ольга Васильевна, я заместитель главного редактора и в нашем коллективе считаюсь крайне строгой дамой. Дома же мои дети вьют из меня веревки. Я их совершенно бессовестно балую, потому что пытаюсь хоть так компенсировать то время, что провожу вне семьи. Всякий раз обещаю себе, что рано или поздно по-настоящему займусь их воспитанием… Теперь вот обещаю это прилюдно.
— Добрый день! Меня зовут Максимом, и я — фетишист…
— Я — Лида, и я до сих пор сплю при включенном свете…
— Я — Миша, я ужасно боюсь тараканов…
— Я Виктор Палыч…
— Я Марина…
А потом на зал обрушилась тишина. Репортеры всех мастей затаили дыхание, не веря своему счастью, — столько пикантных подробностей за один раз! Сенсация! Бомба!
— А вы знаете, почему она молчит? — вдруг подал голос Петр Саныч, и взоры всех присутствующих обратились к сидящей с краю Наташе.
Она была спокойна, она искренне не понимала, чего от нее ждут.
— Она молчит потому, что она — идеальна. Внутри ее программы нет условий для развития новых стадий самооценки. В ней нет изъянов — но исключительно в заданной плоскости. Сейчас она недоумевает, почему вдруг мы все признались в каких-то гадостях. Все просто: мы признались в собственных недостатках, потому что мы их имеем. Мы — обычные люди, такие же, как вы все. А она — биот. Не человек. И, к счастью, с сегодняшнего дня — уже не сотрудник нашего издательства.
Приблизительно через полгода Зоя Марковна Апологетова-Моршанская доставила в «Обстоятельства слова» свою рукопись. Настоящую свою. Без дураков.
Дмитрий Лукин. Контрольная группа
Орбитальная пилотируемая станция «Хранитель», все еще уверенно державшая высоту пятьсот километров, пугала не только астрономов-любителей, но и многих чиновников от космонавтики. Кто-то видел в ней асимметричную поделку, собранную заторможенным ребенком из деталей разных конструкторов, кто-то — кракозябру, мутирующую с каждым годом, а дети работников ЦУПа, взятые на закрытый просмотр, не сговариваясь, прозвали станцию «тараканищем».
Каждый русский мальчишка твердо знает: корабли, самолеты и космические станции должны быть красивыми, иначе добра не жди.
«Хранитель» получился уродцем.
Базовые модули запускали под лозунгом: «Наука! Развитие! Познание!» Шли годы, и восторгов поубавилось. Профиль станции поменялся с научного на транзитный и ресурсодобывающий. Гордость отечественной космонавтики превратилась в «ужас, витающий над головами», в «монстра на орбите».
Не сразу, конечно. Сначала про станцию «забыли» газеты и журналы, потом — телевизионщики и киношники. Политики тоже старались не упоминать о ней в интервью и выступлениях. Постепенно красочные плакаты с «Хранителем» исчезли из обсерваторий и планетариев. К вящей радости экскурсоводов: и самим смотреть неприятно, и людям показать стыдно. Нежизнеспособная конструкция. С видео все обстояло еще хуже: «кракозябра» оживала и начинала шевелиться. Ползающие краны и захваты сборочных площадок, крутящиеся жилые модули, колеблющиеся шланги заправщиков, пульсирующие топливные цистерны, вытягивающиеся стартовые фермы… «Тараканище» — ни дать ни взять.
Страна, для которой понятия «красота» и «гармония» стали основополагающими и в личных отношениях граждан, и в социальном устройстве, и в архитектуре, просто не могла смириться с «мутирующей кракозяброй» в небе. Не о такой космонавтике мечтали русские люди. Мальчишек «тараканищем» не увлечь.
Технических претензий к станции не было. Она четко по графику выполняла все поставленные задачи: транзит грузов с Луны и Марса на Землю, ротация вахт на лунных и марсианских базах, сборка и разборка орбитальных кораблей, ремонтные работы. Не придерешься. Но в глазах общества станцию похоронили. В ЦУПе устали ждать команды сверху на утилизацию и в инициативном порядке регулярно просчитывали сведение «Хранителя» с орбиты. В воздухе витал только один вопрос: «Когда?»
Вопрос «Почему?» работники ЦУПа могли обсуждать только в домашней обстановке, да и то тихонечко, почти шепотом. Кто-то считал, что причина в деньгах. Станция едва покрывала расходы, ни о какой прибыли и речи не шло. Стало быть, «верхи» променяли космос на удовольствия; дескать, для чиновника развлекательный центр куда ближе космической станции. Кто-то был уверен, что все дело в независимости одних и жажде власти других. Слишком умные люди собрались на «Хранителе», держать их «на поводке» становилось все труднее, вот чинуши и превратили станцию в утиль. Или по-нашему, или никак!
Версий было много, и все ошибочны. Никто космос на развлечения не променял и станцию в утиль не превратил. Не получилось.
Хотя финансирование станции постоянно сокращалось, расходники и запчасти кончились и перестали производиться, «Хранитель» уверенно держал высоту пятьсот километров и неплохо себя чувствовал. Уродец оказался на редкость живучим.
Орбитальная станция «Хранитель», третий научный модуль, библиотечный отсек
— Ребята, Лешку отправили с посылкой на Землю! Представляете?! Говорит, лично нужно доставить в ЦУП. Вот повезло человеку! На Землю!!!
Аня оттолкнулась от люка, проплыла через всю библиотеку над головами читателей и прилипла к иллюминатору, любуясь огромным голубым шаром. Перед выходом из «колеса» она (согласно правилам) надела белую облегающую невесомку и, как все новички, немного переборщила с утягиванием. Получилась не девушка, а живая мраморная копия древнегреческих скульптур. Только в мягких ботинках. Ну и волосы, конечно. Вырвались на свободу и превратили Анину голову в огненную сферу.
Скриншот. Вывод на первый монитор рубки наблюдения. Мажорный звуковой сигнал в рубку наблюдения. Метка: к просмотру обязательно. Статус: подтверждения просмотра нет. Отправитель: СПИАС «Ограда».
Средняя скорость чтения по библиотеке устремилась к нулю. Некоторым читателям показалось, что и время замедлилось.
Кабинет психолога, второй медицинский модуль
Дверь за спиной капитана закрылась. Легонько щелкнул замок.
Вызвала, как подопытного. Прямо с мостика. При всех. По громкой связи. Впервые за два года. И очень вовремя!
Полусидит-полулежит в кресле. Не пристегнутая. Напряженная. Улыбается. В белом халате с бейджиком на груди. Не к добру это. Но красивая, зараза! Красивая!
— Здравствуй, Лидочка! С днем рождения! — Капитан бросил психологу пирамидку, покрытую алым бархатом.
— Спасибо, Владислав Ефимович.
Психолог поймала пирамидку, открыла и увидела золотое кольцо с граненым изумрудом. Коробочка тут же исчезла в кармане белого халата, а кольцо психолог надела на средний палец левой руки.
— Шикарная вещь, я вас потом подробнее поблагодарю.
— Больно официально празднуешь. В рабочем кабинете! Нельзя было после смены, душевненько, в столовой…
— Владислав Ефимович, ложитесь и постарайтесь расслабиться. Я вас пристегну.
— Лишнее это! Сам пристегнусь! Мужик все-таки!
Капитан забрался в кресло и вцепился в подлокотники.
— Как будет угодно.
— И вообще, ни к чему это! Лида, поставь там галочку у себя, и разойдемся.
— Позвольте в этом кабинете мне решать, что к чему, а что ни к чему. Вы тратите наше время. Завтра прибывает марсианский сухогруз. Транзитник. Послезавтра — лунная вахта. Это две команды в карантин. Нам неделю глаз не сомкнуть. Я на таблетки сяду. У вашей «надзирательницы» дым из микросхем полезет. Будем с ней вместе новоприбывший контингент проверять. Потом с Земли корабль придет, — и опять свистопляска! Минутки свободной не выкроить. Да еще этот Олежка заждался вас, наверное… Неделю инкогнито по станции околачивается. Шугается от всех. «Надзирательницу» вашу дразнит.
— Откуда знаешь? — Капитан приподнялся в кресле.
— От мозга между ушей! Я же не Света — кое-что в жизни повидала. На Земле еще. Боится он ее как огня. То ли сблудил в путешествиях, теперь на глаза стыдно показаться, то ли замыслил что секретное. Но вы-то в курсе. Он же у вас в каюте прячется.
— Недоговариваешь, Лида!
— У меня уже примета появилась: незапланированная стыковка нашего катера — к Олежке!
— Лида!
— Заходил вчера ко мне, советовался. Уважает. Шоколадом угощал и кофейком. Свежим. Ароматным. Понимает, скотина, женскую душу. Но Светку с ума сводит, и вы его покрываете! Признались бы уже ей.
— Ага! Раньше надо было думать, когда он, забыв про все инструкции, просил включить ее в контрольную группу! Дескать, опасно ей в монтажниках, сердце у него не на месте будет. Чудо, что «Ограда» это проглотила. А теперь все равно плохо! Признаться, говоришь? Легче всю контрольную группу расформировать!
— Кстати, о контрольной группе! Сегодня у пополнения первый «выход в люди». Тоже бы не мешало отследить. Может, сразу кого забракуем. Ладно, не о них речь. Меня вы беспокоите. Исповедь не требуется, не бойтесь. Галочку куда надо я поставила. Толку-то! Теперь давайте просто поговорим. Как старые друзья. Без причины я бы вас не вызвала. Вы последнее время сам не свой, и я хочу знать почему.
Капитан усмехнулся.
— Простой дружеский разговор в кабинете психолога? С женщиной, надевшей белый халат в невесомости? О чем ты, Лида?