Гражданская война объединила всех этих людей в единое целое; если они и представляли народ, то этногенез этого народа проиходил прямо на территории Египта, так же как этногенез вестготов проиходил прямо на территории Римской империи.
В тот момент, когда первые шайки готов под предводительством Фритигерна в 376 г. пересекли Дунай, это еще не была нация вестготов. Готы хотели поступить на службу империи, но вместо этого взбунтовались; в ходе их бунта к ним примкнуло множество германских рабов, которые уже находились на территории империи.
Потом император Феодосий взял-таки готов на службу империи, потом они снова взбунтовались, потом к войскам Алариха примкнул ряд германцев из отрядов, разбитых всесильным сегуном императора Гонория, вандалом Стилихоном.
Потом Стилихона казнили, и к Алариху уже примкнули дружинники Стилихона, и только потом, уже после смерти Алариха и Гонория, новый император согласился с претензиями Алариха и выделил его людям на поселение земли в Аквитании. Народ вестготов сложился именно в процессе всех этих перипетий.
То же самое происходило в Египте во время гражданской войны – войны, которая разрушила экономику страны, сделала главным средством пропитания грабеж, удесятерила и без того свойственную египтянам ксенофобию и заставила «подлецов» и «людей лука», воспринимавшихся египтянами как единое целое, стать-таки единым целым.
Казалось бы, Баи, который позиционировал себя как член семьи фараона, легко отождествить с Моисеем, который тоже был членом этой семьи. Эта гипотеза прямо-таки напрашивается. Однако у нее есть уязвимость. До нас дошел документ, сообщающий о казни канцлера Баи.
Мать молодого фараона, возведенного на престол канцлером Баи, была хананеянкой, и ее незначительный статус наложницы не позволил ей претендовать на статус регентши. Таковой стала главная жена Сети, Таусерт, и в какой-то момент влияние Таусерт, вероятно, пересилило влияние Баи. Малолетний Саптах отдал приказ о его казни, – так же как малолетний и безвольный император Гонорий в свое время отдал приказ о казни Стилихона.
«Год 5-й III Шему 27-й день. В этот день писец гробницы Пасел пришел и объявил: “Фараон, да будет он вечно жив, убил великого врага Баи”».
Действительно ли Баи был убит?
Тот остракон, который до нас дошел, – это, строго говоря, не свидетельство казни Баи. Это всего лишь свидетельство о том, что о смерти и опале его было объявлено рабочим, строившим его гробницу, после чего работы были приостановлены.
Тора утверждает, что Моисей не просто вывел евреев из Египта. Она содержит очень специфическое утверждение. Она говорит, что Моисей сначала был вынужден бежать из Египта, опасаясь гнева фараона, потом он нашел убежище в земле мадианитян, потом он вернулся в Египет и только потом он вывел оттуда сынов Израиля. Если в этой легенде есть хотя бы часть исторического зерна, то получается, что некий высокопоставленный египетский вельможа ханаанского происхождения, именовавший себя родственником фараона, сначала попал в опалу и вынужден был бежать, потом вернулся с новыми отрядами кочевников, и только потом окончательно покинул Египет.
Проще всего, однако, предположить другое. Баи был все-таки казнен. Однако отряды апиру, диктовавшие свою волю Египту, никуда не делись.
В уже упомянутом выше примере убийство Стилихона не решило проблем Гонория. Наоборот, оно усугубило их, потому что воины, верные Стилихону, перебежали к еще более агрессивному и совершенно не поддающемуся контролю Алариху. Смерть Алариха также не решила проблем империи, потому что вместо него его войсками стал командовать его племянник Атаульф.
Проблемой Римской империи в 410-х гг. н. э. был не конкретный Фритигерн, Стилихон или Аларих, а войска варваров-готов, катающиеся по империи, как пушка, сорвавшаяся в шторм с палубных креплений. Были бы войска – а предводитель найдется.
Точно так же в Египте в 1190-х гг. до н. э. проблемой был не сам канцлер Баи, «глава стражи Великого Царя» и «глава войск Великого Царя», а отряды апиру, на которых опиралось его могущество.
Малолетний Саптах, искалеченный полиомиелитом, умер на следующий год после казни Баи, и регентша Таусерт, которая взошла на трон после него, немедленно присвоила себе пышный и не имевший аналога титул «покорителя чужеземцев». Титул этот если что и отражал, – то только победу над Баи: никаких заграничных военных достижений за Таусерт не водилось.
Выпихнуть отряды апиру из страны сумел только фараон Сетнахт, основатель новой, XX династии. Он «установил порядок по всей земле, которая была мятежной; он поразил мятежников, которые были в земле Египетской».
Поразив мятежников, Сетнахт установил в Элефантине стелу, в которой сообщил о своей выдающейся победе над иностранными боевиками.
«Они бежали, как стаи мелких птиц, за которыми следует сокол, оставляя позади золото и серебро… – хвалился Сетнахт, – их планы провалились, и обещания их не были выполнены».
На первый взгляд, текст Сетнахта свидетельствует об абсолютной победе. Но только на первый взгляд.
Фараонам, – как и многим куда более поздним правителям, – случалось с помпой рапортовать о победах, которых они вовсе не одерживали. Фараон Мернептах, как мы видели, объявил о полном уничтожении Израиля, и, как мы знаем из дальнейшей истории человечества, его слова были некоторым преувеличением.
В тех же случаях, когда победа была реальной, придворные пропагандисты не жалели слов. Вот, например, как сын Сетнахта Рамзес III рассказывает о поражении, нанесенном им народам моря.
«Смотри! Я уничтожил их и поразил их одним ударом. Я опрокинул их, поверг их в их собственной крови, превратил их в груды трупов. Я обратил их вспять от перехода границы Египта… Я принес остальных… как многочисленных пленников, пригвожденных, как птицы перед моим конем, и их жен и детей десятками тысяч».
К тому же у египтян была важная бюрократическая привычка. Для отчетности они отрезали мужские члены поверженных врагов, ежели те были не обрезаны. Если ж были обрезаны, отрезали руки.
К примеру, когда фараон Мернептах победил народы моря, то он вернулся, «гоня перед собой ослов, нагруженных необрезанными пенисами страны Ливии, вместе с руками каждой страны, которая была с ними». В своей победной надписи на этот счет Мернептах указывает точное количество пенисов и рук. Египтяне в тот раз отрезали 6359 пенисов ливийцев, а у шекелеш, турша, эквеш и шардана они отрезали соответственно 222, 742, 2201 и 200 пенисов.
Нетрудно заметить, что в реляции Сентахта о его полной победе поразительным образом отсутствует два главных компонента рассказа, который присутствует в настоящих победных реляциях. А именно, в нем не упоминается ни о «горах трупах», ни о «многочисленных пленниках».
А вместо того, чтобы предъявить восхищенному население многократно посчитанные и достоверно учтенные пенисы врагов, в нем говорится только о том, что апиру покинули страну, «побросав золото и серебро».
Это, согласитесь, большая разница. Это та же разница, что между полицейской сводкой, которая сообщает, что налетчики, ограбившие банк, были задержаны на месте преступления со своими инструментами, – и полицейской сводкой, которая сообщает, что налетчики позорно бежали, а деньги бросили.
Ученые, скептически относящиеся к легенде об Исходе, часто замечают, что если бы Исход был правдой, то сведения о нем сохранились бы в египетских текстах. Мол, если войска фараона действительно утопли в Красном море, как египетские тексты могли пройти мимо такого важного происшествия?
На это можно возразить, что даже если бы фараон и в самом деле утонул в Красном море – этот факт никогда не стал бы достоянием египетской официальной пропаганды.
Что сообщает нам фараон Сетнахт? Он сообщает, что его противники бежали. Их планы провалились, и обещания не были выполнены. Фараон сумел заполучить часть их обоза, но не заполучил ни пленников, ни трупов, ни причитающихся для подсчета пенисов. В переводе с языка пропаганды на язык военных реалий это означает, что преследуемые фараоном войска сумели уйти из Египта, не понеся критических военных потерь, и фараон по результатам сражения не решился преследовать их дальше.
Что сообщает нам Тора? Она сообщает, что на берегу Красного моря между отступающими евреями и фараоном вышло сражение, после которого евреи продолжили отступление.
Они не победили в этом сражении. Иначе бы они вернулись в Египет, заняли столицу и усадили Моисея на трон фараонов. Но они после сражения продолжили идти в Ханаан. В переводе на язык военных реалий это опять-таки означает, что сражение на берегу Красного моря было военной ничьей.
Иначе говоря, очень похоже, что – с поправкой на пропаганду, – Сетнахт и Тора повествуют об одном и том же событии.
Мы можем предположить, что основой легенды об Исходе послужили приключения военных отрядов апиру, которые претендовали на то, чтобы править Египтом. Эти претензии были вовсе не утопичны.
Мы даже можем предположить, что история о переговорах Моисея и фараона основывалась на вполне реальном событии. Только, разумеется, во время этих переговоров Моисей не совершал чудес и не превращал воды реки в кровь. Фараон Сетнахт, который так скромно высказывается о своих успехах, и предводитель отрядов апиру договаривались, на каких условиях последние согласны покинуть страну.
Самое простое, что мог сделать Сетнахт в этих условиях, – это отдать уходящим апиру на поселение Ханаан. Все равно власть слабеющего Египта над этой провинцией к этому времени превратилась в фикцию. Именно так поступили впоследствии фараоны с «народами моря». Они отдали им на поселение Ханаан, где те и стали известны под именем филистимлян; и хотя формально фараоны претендовали на контроль над филистимскими городами, этот контроль осуществлялся, только если фараон был в силах к этому принудить.
Если история военного столкновения между фараоном и уходящими евреями при Красном море имеет какие-то исторические корни, то мы можем легко представить себе, как выглядела эта битва.