шарден, так же как и шашу, знали свое место в войсках великого фараона, и если и грабили, и убивали – то только по его приказу.
Как только Рамзес II умер, шарден снова решили попробовать плодородный Египет на зубок, и в пятый год правления его сына Мернептаха – в 1208 г. до н. э. – нагрянули вновь.
На этот раз они служили наемниками в войсках ливийского царька Мерире, который счел момент подходящим для того, чтобы переселиться из своей бесплодной пустыни в плодородную дельту. Мерире захватил с собой для переселения детей, жен, золото, серебро и даже собственный престол, а также обзавелся услугами наемников из числа «народов моря» – шерден, шекелеш, эквеш, лука и тереш.
Мернептах победил его войско и вырезал реляцию об этой победе на фронтоне храма в Карнаке. Еще в начале XIX в. н. э. первые же египтологи, прочитавшие ее, идентифицировали лукку с Ликией, туршу/тереш с Тирренией, шекелеш с Сицилией, шарден – с Сардинией, а эквеш – с Ахайей. Иначе говоря, они посчитали, что пришельцы приплыли с другого берега Черного моря. Это были варвары-мигранты, которые приплыли в цивилизованные страны в поисках сладкой добычи и лучшей жизни.
Фараон Мернептах разбил народы моря, но его победа в 1208 г. была только началом нашествия.
Дворцовые цивилизации бронзового века, с их колесницами, рабами и золотом, с дворцовыми кладовыми и дворцовыми мастерскими, с гигантской бюрократической машиной, подсчитывавшей каждую меру масла и каждую меру пшеницы, с их изысканными прическами, тонкими льняными одеждами, с дорогостоящими шлемами из кабаньих клыков (до 70 клыков на шлем), давно превращалась в гигантские неповоротливые мишени. Они были обречены. Их централизованная экономика не выдержала частной инициативы. Их отделанные золотом колесницы и украшенные дивной работой кинжалы не отпугивали врага – наоборот, они привлекали его.
Их слишком сладко было грабить; они были слишком неуклюжи для того, чтобы обороняться. Они, извините за каламбур, забронзовели. Их города были расположены в плодородных долинах, в которых очень легко выращивать богатые урожаи и которые очень трудно защищать. Некоторые из них – например, города Крита – до своего уничтожения даже не имели стен.
Мигранты, приплывшие из-за моря, давно служили дворцовым цивилизациям бронзового века. Шарден можно было найти не только в войсках фараона, но и в войсках Угарита. Они составляли личную стражу фараона; микенские дворцы, возможно, практически полностью зависели от иностранных наемников. К концу XII в. до н. э. опытные и хорошо знавшие эти места наемники поняли, что грабежом они всегда могут получить больше, чем жалованием.
Корабли, которые дворцы сооружали для государственной торговли друг с другом, варвары начали употреблять для разграбления дворцов; варваров гнало с места похолодание и засуха, разразившиеся в Средиземноморье, и вдобавок эти варварские народы, несмотря на отсутствие у них главных примет цивилизации, – то есть грамотности, надсмотрщиков, пирамид и дворцов, – научились новой военной технике.
К концу XII в. до н. э. главной ударной силой дворцовых цивилизаций были колесницы. Они хорошо зарекомендовали себя на плодородных равнинах (на которых и стояли, как правило, города бронзового века). Колесницы состояли на учете и контроле у бюрократической машины, их обкладывали золотом и серебром, их воинам даровали земельные наделы.
Использовались колесницы как мобильная стрелковая платформа. Возничий правил, а стрелок, стремительно мчавшийся перед фронтом, осыпал противника стрелами.
Колесница, как и танк, была дорогим оружием, которое нельзя было собрать на коленке. Оно изготавливалось в дворцовых мастерских. Стрелок, стоящий на неустойчивой платформе, тренировался годами. Составной лук, которым он пользовался, был исключительно сложной утварью для убийства, производившейся все в тех же дворцовых мастерских. Порой до 10 лет проходило с начала момента обработки дерева до ввода оружия в строй.
Война на колесницах требовала крупных государственных инвестиций, привилегированной воинской элиты, и создавала гигантскую пропасть между немногочисленной военной верхушкой и тысячами государственных рабов, трудившихся на полях или в мастерских для поддержания всего этого великолепия. Если пехота и появлялась в бронзовом веке на поле боя, то она была плохо обучена, плохо вооружена и плохо защищена. У нее не было ни хороших щитов, ни брони, ни мечей. Зачастую ее главным оружием была дубинка, которым добивали раненого противника, да у египтян еще был популярен небольшой серповидный меч (а скорее кинжал), который хорошо подходил для резки пенисов с целью учета и контроля и плохо – для сражения.
У «народов моря» колесниц не было. Зато у них было в точности то вооружение, которое мы потом видим на греческих гоплитах. У них был небольшой круглый щит, который защищал пехотинца, не лишая его мобильности, поножи, реже наручи, и, главное – меч, – оружие, которое практически отсутствовало до этого времени на Древнем Востоке.
Именно в это время – в конце XII в. до н. э. в Восточном Средиземноморье впервые появляется тот тип меча, который известен как Naue Type II. Naue Type II впервые появился в Италии и в короткое время распространился от Греции и до Скандинавии. «Это был первый настоящий рубящий меч, который стал известен в этом регионе». Когда Мернептах разбил шекелеш и шарден, он захватил всего 12 колесниц, но при этом он захватил 9111 мечей, практически столько же, сколько он отрезал пенисов и рук (9724).
Мы без преувеличения можем сказать, что меч был неизвестен дворцовым цивилизациям бронзового века, – пока они не обнаружили его занесенным над своей головой, и этот меч, в отличие от колесницы, был индивидуальным, а не государственно-централизованным оружием. В то время как армии восточных городов состояли из колесниц, банды «народов моря» состояли из воинов с мечами, щитами и поножами. И примечательно, что некоторые мечи, которые принесли с собой захватчики, были железные. Несмотря на всю свою регламентированную бюрократию (а вернее, благодаря ей), дворцовые цивилизации бронзового века, за исключением хеттов, не умели ковать железа.
Меч победил колесницу. Централизованная экономика не выдержала частной инициативы. В бронзовом веке почти построили социализм. И тут пришли люди с мечами и его разрушили.
В кратчайшее время все центры тогдашней процветающей цивилизации были уничтожены: Кипр, Сирия, Египет, Ханаан лежали в руинах, и только Египту относительно повезло. Народы моря были разбиты в Египте сначала Рамзесом II, потом Мернептахом, а потом – Рамзесом III. «Они устроили заговор в своих островах», – сообщает Рамзес III о своей победе над конфедерацией пелешет, шекелеш, вешвеш, текер и дениен (данайцы?). «Никакая земля не могла устоять перед ними… Они положили свои руки на земли до самого края земли».
Технология боя, предложенная «народами моря», впоследствии стала ключевой для создания греческой, а потом римской цивилизации. Демократия греческих городов опиралась на держащего строй пехотинца с копьем, мечом и щитом, – точно так же, как социализм бронзового века опирался на дворцовые колесницы.
Однако на самом Древнем Востоке она мало что поменяла.
«Народы моря» были скорее молодежными бандами, ищущими женщин, добычи и славы, нежели полноценными переселенцами. Когда они оседали на землю, они обзаводились местными женщинами и быстро растворялись в окружающем населении. Филистимляне, к примеру, меньше чем через сотню лет после того, как они обосновались в прибрежном Ханаане, носили семитские имена и почитали местного семитского баала Дагона. Единственным напоминанием об их греческом происхождении была их городская организация; они так и не образовали протяженного царства, а жили в пяти городах: Ашдоде, Ашкелоне, Газе, Гате и Экроне.
Сравнительно небольшая группа апиру, – как тех, кто обитали на негостеприимном высокогорье, так и тех, кто только что вернулся из Египта, послужив катализатором оседания соплеменников на землю, – несомненно, поспособствовали закату ханаанской цивилизации бронзового века, разграбив парочку городков. Но вряд ли они могли претендовать на взятие все главных твердынь бронзового века, – Иерусалима и Мегиддо, Хацора и Гезера. Если бы они были способны на подобные подвиги, они бы не уходили из Египта – а попросту овладели бы им.
Евреи были не авторами этого грандиозного разрушения, а скорее его бенефициарами. Именно удар, нанесенный «народами моря», позволил Ханаану постепенно перейти от цивилизации бронзового века, характеризовавшейся главенством городов, к Ханаану железного века, отличавшемуся наличием протяженных царств, точно так же как удар метеорита в конце мезозоя положил конец динозаврам, позволив размножиться на земле маленьким юрким млекопитающим. «Возникновение раннего Израиля было результатом коллапса ханаанской культуры, а не его причиной», – замечает Исраэль Финкельштейн.
Итак, книга Иисуса Навина не отражает исторической действительности. Вместо этого она отражает идеальные представления Девтерономиста о том, как должно быть устроено будущее идеальное государство Израиль. Это трескучий пропагандистский рассказ о древнееврейском блицкриге, и, что интересно, Элохист этого рассказа не содержал.
Согласно Элохисту, проникновение Израиля в Ханаан было постепенным. «Не прогоню их (жителей Ханаана. – Прим. автора) в один год, чтобы земля не сделалась пуста и не умножились против тебя звери полевые: мало‐помалу буду прогонять их от тебя, доколе ты не размножишься и не возьмешь во владение земли сей», – обещает Яхве Моисею в Элохисте (Исх. 23:29–30).
Согласно этому обещанию, евреи заселяли Ханаан мало-помалу, совершенно так, как описано в Книге Судей, которая вся посвящена стычкам постепенно умножающихся израильских поселений с местными племенами.
А судьи кто?
Итак, Девтерономист рисует нам в образе Иисуса Навина идеального завоевателя, – нового Саргона, организатора божественного блицкрига. Обыкновенно в истории такие завоеватели становились царями. Племена и города, завоеванные их армиями, превращались в протяженное царство, во главе которого стоял сам царь, опиравшийся на более или менее разв