Мотивация Давида, ежели подумать, несколько удивительна.
Во-первых, она радикально противоречит тому, что было сказано в истории с Самуилом. В истории с Самуилом нам было заявлено, что сам факт появления царя есть акт измены Израиля богу. Это – точка зрения Девтрономиста.
Девтерономист считает царскую власть неудачным экспериментом и изменой Израиля Яхве. Он предпочитает, чтобы народ находился не под властью царей, а под властью избранных богом людей, к которым, надо думать, Девтерономист/Иеремия скромно относил себя.
Однако сразу оба источника Девтерономиста предлагают другую версию. Царь является Мессией Яхве, и даже «адони Машиях Адонай, моим господином, Мессией Господа», и потому неприкосновенен.
Но самое удивительное в этой мотивации то, что, согласно нашему тексту, помазанником Яхве в этот момент был сам Давид, а Саул был раскоронованным самозванцем. Бог отобрал престол у Саула и отдал Давиду! Но, как мы видим, Давид в обоих источниках ничего не знает о своем помазании.
Вскоре после этого Давид поступил на службу к филистимлянам, а именно к царю филистимского города Гата. Филистимляне в это время были главными врагами Израиля, и Саул постоянно с ними сражался. Он погиб в сражении с царем Гата в битве при Афеке, и во время этой битвы Давид был военным командиром на службе царя Гата.
История о том, что Давид служил тому самому царю Гата, который убил царя Израиля Саула, Давида не красит, и поэтому в нынешнем своем виде она имеет целых два объяснения. Один из наших источников утверждает, что да, Давид-де пытался было устроиться на службу к царю Гату, но тот испугался, что ему будет служить тот самый Давид, о котором поют песенку «Давид истребил десятки тысяч», и хотел его убить. Насилу Давид притворился сумасшедшим, – и чертил на дверях, и пускал слюну по бороде своей – и тем избежал смерти (1Цар. 21:14).
Таким образом, согласно одному нашему источнику, Давид вовсе не состоял на военной службе у филистимского царя Гата. Это все была какая-то ошибка и неправильный слух.
Напротив, согласно другому источнику, Давид служил царю Гата и даже получил от него во владение город Циклаг, который с тех пор входил в состав Иудеи. Царь Гата также позвал Давида участвовать в битве при Афеке, той самой, в которой погиб Саул. Давид прибыл по зову царя Гата, однако в самой битве он не участвовал. В последний момент филистимляне усомнились в его надежности и услали его прочь. Поэтому Давида нельзя обвинить в том, что он вместе с филистимлянами убил царя Израиля Саула. Никакого участия он в битве не принимал (1Цар. 29:11).
Заявив это, наш второй источник попадает в довольно трудное положение, потому что после битвы, в которой Давид не участвовал, у него оказались царские инсигнии павшего Саула. Единственным разумным тому объяснением служит то, что Саула убили именно люди Давида. Или же что после битвы, в которой пал цвет Израиля, царь Гата поставил над Израилем свою марионетку Давида и с этой целью передал ему инсигнии Саула.
Однако имеющийся у нас текст находит объяснение и тут.
Согласно ему, царские инсигнии Саула, – венец с головы и запястье с руки, – принес Давиду некий человек, бывший вместе с войском Израиля. Несмотря на то, что этот человек служил в войске Израиля, он был амалекитянин (это, как мы увидим, очень важная деталь). Он по просьбе Саула добил Саула после поражения, а потом снял с него венец и запястье и принес Давиду.
Давид, конечно, жестоко покарал этого святотатца. Он приказал отрубить ему голову за то, что тот поднял руку на помазанника Божия, и устроил траур и плач по Сауле и его сыне Ионатане (2Цар. 1:16).
Более того, Давид сочинил трогательную песнь, славящую военные достижения Саула и Ионатана. «Краса твоя, о Израиль, поражена на высотах твоих!» – пел царь Давид о своих поверженных противниках (2Цар. 1:19). Именно в этой песне он сделал свое шокирующее признание. «Скорблю о тебе, брат мой Ионатан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской» (2Цар. 1:26).
Из этой песни было очевидно ясно, что Давид не имел никакого отношения к убийству Саула и Ионатана. Ровно наоборот. Саул был несправедлив к Давиду; он ни с того ни с сего бросался в него копьем, он гнал его и хотел убить. Но Давид не подал к этому ни малейшего повода; он не убил Саула, когда имел к тому возможность, и оплакал его гибель, когда это сделали филистимляне.
Это враги незаслуженно ненавидели царя Давида. Царь Давид всегда любил своих врагов.
Если царь Гата рассчитывал, что его вассал Давид и вправду станет царем Израиля после гибели Саула на поле брани, то он просчитался. Царем Израиля стал сын Саула, Ишбаал, а Давид после битвы при Афеке захватил Хеврон, – сравнительно крупный для тех мест религиозный и экономический центр к югу от Иерусалима[23].
Примечательно, что контингент, с которым Давид воевал в это время, описывается как «шестьсот гиттян», то есть шесть сотен жителей Гата (2Цар. 15:18). Давид захватил Хеврон с филистимским военным контингентом.
Итак, если верить нашим источникам, первое серьезное усиление Давида произошло после смерти Набала, а второе – после смерти Саула. Именно после битвы при Афеке Давид захватил сначала Хеврон, а потом Иерусалим, которые оба находились за пределами царства Саула, но представляли собой удобные плацдармы для атаки.
Так оно и произошло: Давид начал нападать на израильтян, «и была продолжительная распря между домом Давидовым и домом Сауловым. Давид все более и более усиливался, а дом Саулов более и более ослабевал» (2Цар. 3:1).
Так, – сообщает нам Девтерономист, – продолжалось до тех пор, пока главный военачальник Ишбаала по имени Авнер (в Синодальном переводе он называется красивым французским словом Авенир) не решил изменить Ишбаалу. Он отправился в Хеврон, захватив с собой Микаль, сестру Ишбаала и жену Давида. Давид устроил Авнеру пир и заключил с ним союз, – но надо же тут было такому случиться, что на следующий день один из военачальников Давида, Иоав, по собственному почину убил Авнера, чтобы отомстить за убитого Авнером единокровного брата.
Давид никакого отношения к этому убийству не имел и жестоко его осудил. Он горько оплакал Авнера, как до этого он горько оплакал Саула и Ионатана. Он устроил ему роскошные похороны в Хевроне. Он шел за гробом и громко плакал. По обыкновению, Давид сочинил Авнеру роскошную погребальную песнь. Он сказал, что Авнер был вождь и великий муж. «И узнал весь народ и весь Израиль в тот день, что не от царя был убит Авнер, сын Нера» (2Цар. 3:37).
Впрочем, Иоав, – убийца оплаканного Давидом Авнера, – остался доверенным лицом Давида и начальником его войска.
После этого два военачальника Ишбаала убили своего царя, взяли его голову и принесли Давиду в Хеврон. Разумеется, благочестивый царь Давид снова не имел никакого отношения и к этому кровавому преступлению. Он немедленно казнил подлых убийц.
«И приказал Давид слугам, и убили их, и отрубили им руки и ноги, и повесили их над прудом в Хевроне. А голову Ишбошета взяли и погребли во гробе Авнера, в Хевроне» (2Цар. 4:12).
Только теперь – после убийства Авнера, которое произошло после пира в Хевроне, и после убийства Ишбаала его собственными полководцами в его собственной постели, – Давид стал царем Израиля. Он завоевал эту корону, как мы видим, не на поле боя. Он получил ее в результате жестоких и коварных убийств. Но сам он к этим убийствам никакого отношения не имел.
Он был праведен, и Яхве вознаградил его за праведность.
Но и это еще был не конец, потому что у Саула, как у всякого восточного владыки, оставалось многочисленное потомство. По счастью Давида, в какой-то момент на Израиль напала засуха, и когда Давид спросил Бога о ее причине, то оказалась, что она наслана на Израиль в отместку за жестокое обращение Саула с гаваонитянами.
Гаваонитяне были жителя Гаваона, – города, располагавшегося на территории царства Саула и имевшего, согласно книге Иисуса Навина, нееврейское население. Трудно сказать, почему вдруг Яхве, регулярно требовавший вырезать всех неевреев, обиделся за гаваонитян, которых Саул резал из ревности по Яхве, но факт есть факт. Давид поклялся гаваонитянам дать все, что те просили, и оказалось, что те попросили дать им на истребление все потомство Саула.
«И взял царь двух сыновей Рицпы, дочери Айя, которая родила Саулу, Армони и Мефибошета, и пять сыновей Микаль, дочери Саула, которых она родила Адриэлу, сыну Барзиллая из Мехолы, и отдал их в руки гаваонитян, и они повесили их на горе пред Господом. И погибли все семь вместе; они умерщвлены в первые дни жатвы, в начале жатвы ячменя. Тогда Рицпа, дочь Айя, взяла вретище и разостлала его себе на той горе от начала жатвы до того времени, пока не полились на них воды Божии с неба, и не допускала касаться их птицам небесным днем и зверям полевым ночью» (2Цар. 21:8–10).
Единственный оставшийся в живых потомок Саула был Мефибаал, сын Иоанатана. Давид поселил его в собственном доме; тот ел от стола Давида и был постоянно окружен его шпионами. Мефибаал был хром и потому не мог претендовать на статус царя.
Царь Давид и пропаганда
Так – вкратце – рассказывает нам Девторономист о благочестивом пути помазанника Божия царя Давида.
Что мы можем заключить из этого рассказа?
Первое, что видно невооруженым глазом, – это бессовестная пропаганда. Целью этой пропаганды является желание представить Давида, основателя династии, в наилучшем свете, – что необычайно сложно, учитывая, что Давид шел к власти через трупы, предательство, рэкет и измены.
Возьмем, к примеру, историю со смертью Набала и женитьбе на его вдове, и остановимся на ней немного подробней.
Согласно Девтерономисту, персонаж с удивительным именем Набал (имя это буквально значит дурак), – был «большой человек». Он жил в местечке Маон (14 км от Хеврона), вел свое происхождение от Халева кенита и имел три тысячи овец.