Наше затруднение разрешится, если предположить, что самый первый источник, который использует Девтерономист, был написан в царстве Израиль и был глубоко враждебен Давиду. Это был письменный источник, но он имел в своем основании устные легенды, оформившиеся еще в IX в. до н. э., когда память о гегемонии Гата была еще свежа. Именно этот источник, в частности, называл Саула борцом с филистимлянами, а Давида – марионеткой Гата. Мы так и будем называть его – Израильский источник. Это был пасквиль на Давида.
Это был «Анти-Давид».
Что же касается другого источника Девтерономиста, – то он был написан в царстве Иудея как ответ на первый источник. Это была Апология Давида. Именно эта Апология, в пику «Анти-Давиду», объявила Давида победителем Голиафа, – подвиг, который в другом месте Библии приписывается некоему Эльханану (2Цар. 21:19).
Оба источника были переписаны не раз, как газеты у Оруэлла в «1984», – и в то же время некоторые детали «Анти-Давида» поддаются восстановлению. Нынешний рассказ 1 и 2 Царств – это версия адвоката. Но по ней иногда можно восстановить и версию обвинения.
Что было написано в этой версии обвинения?
Саул и Самуил
История царя Давида начинается с истории двух великих фигур, происходящих из северных территорий. Это пророк Самуил (Шемуэль), уроженец местечка Рама, и царь Саул, из рода Вениамина.
Рождение Самуила было чудесным. Его мать была бесплодна, но Яхве даровал ей сына. Шемуэль умел делать всяческие чудеса, например, вызывать дождь, а имя его значило «Его имя – Эль». Заметим, что теофорный элемент, входящий в его имя, был общеханаанского происхождения. Самуила/Шемуэля звали Шемуэль, а не Шемуяху (впрочем, и сыновей Давида звали Эль-ишуа, Эль-ишама, Эль-иада, Элифелет (2Цар. 5:15–16), но – Адония(ху)).
Этот чудесно родившийся пророк, который умел вызывать дождь, помазал царем Израиля Саула. Мы не знаем, были ли до Саула какие-то цари в Израиле. Очень возможно, что и были, включая, в частности, Гедеона и его сына Авимелеха.
Однако именно Саула наш Израильский источник рисовал образцовым царем с выдающимися физическими характеристиками. Он был «от плеч своих выше всего народа» (1Цар. 10:23). «Среди сынов Израиля не было человека лучше его» (1Цар. 9:2). Он громил филистимлян и амалекитян.
Девтерономист утверждает, что Самуил рассорился с Саулом и сместил его с должности от имени Яхве, но, если мы внимательно посмотрим, то окажется, что это утверждение базируется на нескольких очень странных сценах.
Согласно первой из этих сцен, Самуил проклял Саула и помазал вместо него на царство Давида. Это впечатляющий поступок со стороны Самуила. Но совершал ли он его?
Если мы посмотрим внимательней, то мы заметим, что знаменитая сцена помазания Давида не имеет для него никаких немедленных последствий.
Любое помазание – это очень торжественное событие. Оно совершается при как можно большем количестве свидетелей, – в идеале, при всем народе. Именно так свершалось помазание Саула.
Для того чтобы помазать царя Саула на царство, пророк Самуил созвал народ в Мицпу (1Цар. 10:17). На этом собрании присутствовали все племена и все колена Израилевы. «И приблизил Самуил все племена Израиля, и взято было племя Вениамина. Приблизил племя Вениамина по семьям его, и взята была семья Матри; и взят Саул, сын Киша» (1Цар. 10:20–21).
Как мы видим, никто в Израиле не мог сомневаться, что Самуил назначил Саула царем. Это было заявлено так же ясно, как если бы это напечатано во всех газетах и показано по всем телеканалам.
Совсем другое дело – помазание Давида в Вифлееме. Оно – странное дело – было совершенно непубличным. Самуил не созывал народа и не объявлял ему о новом выборе Яхве. Ровно наоборот, помазание Давида было делом камерным, совершенно как семейный обед (1Цар. 16:13). После помазания Давида все стороны разошлись по своим делам, – Самуил в Раму, а Давид – пасти овец. Ни одного свидетеля, за пределами семьи Давида, не присутствовало при этом выдающемся событии. Ни Саул, ни кто другой так о нем и не узнали. Спустя некоторое время Саул нанял Давида себе в музыканты, и никто не предупредил его, что перед ним – его злейший конкурент.
Ни разу за все то время, когда Саул преследовал Давида, он не вспомнил о его помазании. Причиной ревности Саула была песенка, прославляющая боевые заслуги Давида – но не помазание. Что еще изумительней, об этом помазании не знал сам Давид! Когда он в пещере возле Эйн-Гади отрезал от одежды Саула кусок материи, он мотивировал это тем, что он не смеет поднимать руки на помазанника Божия. Но ведь Давид в это время должен был знать, что Саул – не помазанник. Ровно наоборот, он был раскоронованный самозванец, а помазанник был – сам Давид!
О помазании Давида не знает ни автор израильского Анти-Давида, ни автор иудейской Апологии Давида, согласно которой Давид впервые становится публичным лицом после его победы над Голиафом. Рассказывая о сражении с Голиафом, наш автор описывает Давида так:
«Давид же был сын Ефрафянина из Вифлеема Иудина, по имени Иессея, у которого было восемь сыновей. Этот человек во дни Саула достиг старости и был старший между мужами» (1Цар. 17:12). Этой фразой Апология Давида представляет Давида читателю. Она ничего не знает о помазании Давида, совершившемся за пару глав до этого.
Более того. Если верить Девтерономисту, то непосредственной причиной разочарования Яхве в Сауле стала одержанная им победа над амалекитянами. Это странно: как-то обычно цари лишаются венца в результате поражения, а не в результате победы.
Саул в мировой истории исключительный случай.
Как же произошел этот исключительный случай?
Посмотрим внимательнее на наш текст.
Он сообщает, что Саул по приказу Яхве победил амалекитян и предал их всех херему, а царя захватил живым.
«И поразил Саул Амалика от Хавилы до окрестностей Сура, что пред Египтом; и Агага, царя Амаликова, а весь народ предал херему острием меча» (1Цар. 15:7–8).
Этого царя амалекитян Агага по приказу Саула привели на Гильгаль, и там Самуил казнил его на глазах всего народа мечом.
«Тогда сказал Самуил: приведите ко мне Агага, царя амалекитов. И пришел к нему Агаг в цепях. И сказал Агаг: конечно миновала горечь смерти? И сказал Самуил: как меч твой лишал матерей детей, так и мать твоя будет бездетна среди женщин. И изрубил Самуил Агага перед лицом Яхве на Гильгале» (1Цар. 15:32–33).
Эта короткая сцена имеет очевидную параллель с другой, не менее знаменитой сценой, во ходе которой Иисус Навин вешает на дереве пять аморейских царей и предает херему их города (Нав. 10).
И там и там Яхве приказывает предать народ херему. И там и там он делает это в совершенно одинаковых выражениях. И там и там народ предают херему, а вот царя ритуально приносят в жертву отдельно. И там и там упоминается Гильгаль.
Иначе говоря, мы вправе предположить, что обе истории или принадлежали одному автору, или были написаны одна в подражание другой.
Однако между этими двумя хорошо известными и публичными событиями, – Саул истребил амалекитян, а царя их принесли в жертву на Гильгале, – в нашем тексте содержится поистине удивительная вставка.
В ней говорится, что царь Саул изменил Яхве. А именно, он пощадил Агага и лучшее из скота. В ответ на это Яхве разгневался на Саула и объявил устами Самуила, что лишает его царской власти. Саул удивился. Он сказал, что он сделал то, что повелел ему Яхве, и что немногие пощаженные волы и овцы предназначались для жервтоприношения Яхве на Гильгале. В ответ на этом Самуил выдвигает возражение настолько странное, что читателю не раз и не два придется его перечесть, чтобы понять, что, собственно, бог вменил царю Саулу.
«И отвечал Самуил: неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Яхве, как послушание гласу Яхве? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов; ибо непокорность есть такой же грех, как кесем (волшебство), а упорство – как беззаконие и терафимы. За то, что ты отверг слово Яхве, и он отверг тебя, чтобы ты не был царем» (1Цар. 15:23).
Конечно, Яхве, если верить Библии, отличался вздорным характером, но все-таки смещать победоносного царя за то, что тот собирался приносить ему, Яхве, жертву, причем точно таким же способом, который до этого употребил победоносный Иисус Навин, – это как-то слишком.
Но в том-то и дело, что исторический Самуил никак не мог произнести таких слов. Терафимы, то есть маленькие домашние идолы, были совершенно легитимным предметом культа при дворе Саула, – настолько, что его дочка, если верить одному из наших источников, спрятала терафима в своей постели (1Цар. 19:13).
Настоящий Самуил, живший в XI в. до н. э., не мог обличать терафимов, по той же причине, по которой Джордж Вашингтон, к примеру, вряд ли мог бы разродиться речью, обличающий белый патриархальный сексизм. Нравоучительная нотация, которую произносит Саул, явно принадлежит Девтерономисту.
Мы могли бы предположить, что пророк Самуил, столь сурово выбранивший наедине царя Саула, повернется и уйдет, отказавшись иметь с ним хоть какие-то дела. Однако вместо этого Самуил приходит на Гильгаль вместе с Саулом и там на глазах у всех приносит в жертву Агага. «И разрубил Самуил Агага перед Господом в Гильгале» (1Цар. 15:33).
Иначе говоря, мы имеем дело со вставкой Девтерономиста в предыдущий текст.
Этот, предыдущий текст, был хвалебен для Саула. Он описывал его как нового Иисуса Навина. Он утверждал, что Саул поразил амалекитян и предал их херему, а верный придворный пророк Саула, Самуил, отсек мечом голову их царю в священном месте. Все эти действия были публичны и хорошо известны.
И вот в промежуток между этими публичными и хорошо известными действиями Девторономист вставил рассказ о том, что на самом деле Яхве отверг Саула.
Эта вставка кажется нам тем более чуждой оригиналу, что Израильский источник, благоволящий Саулу, именно что всячески подчеркивает его благочестие и полное подчинение воле Яхве во время войны. Саул «заставляет войско поститься, спасает их от греха, который они совершат, если съедят мясо вместе с кровью, и даже готов принести в жертву Яхве своего любимого сына в соответствии с клятвой». Он делает ровно то же самое, что и Авраам!