Позднейшие монотеисты такую практику считают языческой и строжайше ее запрещают.
Во-вторых, цикл Илии и Елисея делает большой упор на видении бога. При этом пророки из этого цикла видят бога, как правило, в сопровождении небесного воинства.
«Я видел Яхве, сидящего на престоле Своем, и все воинство небесное стояло при Нем, по правую и по левую руку Его» (3Цар. 22:19), – говорит пророк Михей царю Ахаву. То же самое небесное воинство видит слуга Елисея. «И открыл Яхве глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея» (4Цар. 6:17).
Однако ортодоксы видеть бога впоследствии запрещали. Тем более они запрещали небесное воинство. Поклонение небесному воинству они числили в числе самых тяжких языческих прегрешений евреев.
Еще одна хорошо известная история про Илию – это история о его вознесении на небо. Илия был взят в огненном вихре на небо по ту сторону Иордана напротив Иерихона, то есть там же, где, вероятно, по версии Элохиста, вознесся на небо сам Моисей.
Но Илия не просто поднялся на небо. Согласно нашему тексту, его унесли вверх огненные кони и огненная колесница. «И вот – колесница огненная и кони огненные, и разделили обоих, и вознесся Илия в вихре на небо» (4Цар. 2:11).
Несложно заметить, что перед нами – те же самые огненные кони и колесницы, которых видел слуга Елисея. Иначе говоря, Илия не просто поднялся на небо, а стал там частью небесного воинства.
Представление о том, что человек может стать частью небесного воинства, то есть стать бессмертным богом, было для монотеистов не просто анафемой. Оно уничтожало саму суть монотеизма, – утверждение, что бог – один и что между ним и человеком стоит Великая Китайская стена.
К тому же Илия не просто возносится на небо. Он возносится на небо с полного одобрения пророков Бет-Эля.
«И вышли сыны пророков, которые в Бет-Эле, к Елисею и сказали ему: знаешь ли, что сегодня Яхве вознесет господина твоего над главою твоею?» (4Цар. 2:3).
Как мы знаем, в Бет-Эле, согласно Девтерономисту, стоял Золотой Телец. Он был поставлен там царем Иеровоамом, чтобы ввести Израиль во грех. Жрецов этого Тельца добродетельный царь Иосия принес в жертву на его алтаре. Он сжег ашеру, стоявшую при нем, и засыпал алтарь человеческими костями. Если бы Илия и Елисей исповедовали тот же вид яхвизма, что и Девтерономист, никакие дружеские взаимоотношения этих двух пророков с гнездом нечестия, обретающимся в Бет-Эле, были бы невозможны.
Однако Илия и Елисей, как мы видим, не имеют ничего против пророков Бет-Эля, который, согласно Амосу, являлся «царским святилищем» (Амос. 7:13).
А пророки царского святилища в Бет-Эле – в отличие от Жреца и Девтерономиста – прекрасно осведомлены о возможности вознесения живым на небо, что неудивительно, если вспомнить, что именем Бет-Эль этот город назвал Иаков, и был он назван так потому, что возле него Иаков увидел лестницу на небо. Лестницы вообще-то затем и существуют, чтобы спускаться по ним и подниматься, и даже странно, что в дошедшем до нас варианте легенды Иаков не воспользовался этой лестницей, в отличие от Джека с бобовым стеблем, а только глазел снизу вверх на стоящего на ее вершине Яхве.
Как мы видим, тот Яхве, в которого верят Илия и Елисей, сильно отличается от Яхве ортодоксов. Он допускает жертвоприношения на бамот, ходит в окружении небесного воинства и даже берет к себе в это воинство живьем людей с неба, тем самым де-факто делая их богами.
Однако, конечно, главное в цикле Илии и Елисея – это чудеса.
Илия и Елисей – могущественные чародеи и шаманы. Они умеют воскрешать мертвых; насылать засуху и вызывать дождь; они даруют своим сторонникам еду и питье, и в доме вдовы, приютившей Елисея, в сосудах не кончается масло; они умеют исцелять от яда и насылать огонь с неба, а когда над Елисеем, идущим в Бет-Эль, насмехаются дети, то по слову Елисея из леса выходят две медведицы и убивают сорок два ребенка (4Цар. 2:24).
Иными словами, Илия и Елисей демонстрируют в чистом виде то, что Девтерономист называет кесамим, то есть волшебство. Волшебство в ортодоксальном монотеизме строго запрещено, – так же, как и вознесение на небо и принесение жертв вне горы Сион – и всякого практикующего его надлежит предать смерти.
«Не должен находиться у тебя… прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых» (Втор. 18:10–11).
Но Илия и Елисей – это типичные волшебники.
С правящей династией эти волшебники находятся в отличных отношениях. Илия – если вычесть из оригинального текста вставки нашего второго автора, – вызывает для Ахава дождь, предсказывает ему победу над арамеями и бежит перед его колесницей, препоясав чресла, марафонскую дистанцию до самого Изрееля.
Отношения сына Ахава с Елисеем – еще лучше. Елисей часто жил в Самарии (4Цар. 2:25), что автоматически делало его придворным пророком царя Иехорама. Царь восторгался им и внимательно расспрашивал его слугу о совершенных Елисеем чудесах (4Цар. 8:4), а когда пророк Елисей решил отблагодарить помогавшую ему женщину, он спросил: «Что тебе сделать? Поговорить ли о тебе с царем или с начальником войска?» (4Цар. 4:13). Из этого заметно, что Елисей при дворе был свой человек.
Среди чудес Елисея много было военно-полевых. Когда моавитяне после смерти Ахава взбунтовались против Израиля, Елисей сыграл ключевую роль в подавлении восстания, обеспечив израильские войска в пустыне водой (4Цар. 3:20). Когда сирийцы пошли войной на Израиль, Елисей использовал свои провидческие способности для разведки и сообщал царю, где находятся вражеские войска (4Цар. 6:9). Он поразил сирийских шпионов слепотой, привел в Самарию и сдал с рук на руки царю (4Цар. 6:19), а потом предсказал снятие осады с Самарии (4Цар. 7:1).
Еще раз: Илия и Елисей выполняли при царях дома Омри те же функции, что Мерлин при короле Артуре.
Наконец, еще одна важная черта цикла Илии и Елисея – это относительный экуменизм. Главным врагом Израиля в этом цикле постоянно является Сирия (Арам). Это цари Арама опустошают израильские города, и это с царями Арама постоянно сражаются Ахав и его потомки.
Однако милость Яхве в этом цикле, несомненно, распространяется также и на арамеев. Яхве исцеляет арамейского военачальника Наамана, который строит в Дамаске храм Яхве (4Цар. 5:10–17). Храм этот действительно существовал, и царь Иудеи Ахаз даже скопировал с него алтарь и поставил такой же в Иерусалиме (4Цар. 16:10). Рассказ про Наамана, судя по всему, имеет целью объяснить происхождение дамасского храма Яхве способом, наиболее лестным для Израиля.
Точно такое же отношение к арамеям демонстрирует и Элохист. Именно арамеев Элохист выделяет как ближайших родичей евреев. Именно на арамейках женились патриархи, и еще Иаков заключил с арамеями завет, поклявшись именем богов Нахора и Авраама. «Боги отцов, боги Нахора и Авраама да рассудят нас» (Быт. 31:53).
Весь описанный выше комплекс верований – способность видеть божественную составляющую мира, совершать чудеса, возноситься живыми на небо и становиться членами небесного воинства – и составляет теологию северного Израиля в том виде, в котором она изложена в Элохисте.
А что мы можем сказать об авторе нашего второго текста?
Этот второй автор ненавидит царство Израиля. Устами Яхве он приказывает уничтожить его. Он обвиняет царя Ахава в том, что тот служил Баалу, хотя на самом деле тот утвердил в Самарии культ Яхве. Он обвиняет царя Ииуя в том, что тот служил Золотому Тельцу. Он считает, что Яхве нельзя видеть, а можно только слышать.
Иначе говоря, наш второй автор думает и пишет в точности так, как думает Девтерономист.
Очевидно предположить, что это и был Девтерономист.
Цикл Илии и Елисея в своем нынешнем виде представляет собой историю царей дома Омри и их придворных пророков, как она была изложена в книге, написанной в Израиле, – со вставками из Девтерономиста. Это как если бы текст «Истории» Карамзина дошел до нас со вставками из Льва Троцкого.
Если же вставки убрать, то в ее первоначальном виде история пророка Илии есть не что иное, как история легитимизации придворным волшебником нового государственного культа. Этот волшебник сначала зарекомендовал себя на частном поприще как подлинный чародей. Он показал, что умеет воскрешать мертвых и обеспечивать индивидуальное изобилие. Потом, пройдя эти подготовительные испытания, он предложил царю свои услуги по части вызывания дождя: умение не лишнее в засушливом Израиле. Вызвав дождь, он перешел к военным победам. Он обещал Ахаву победу над сирийцами, и тот ее одержал. А вот потом пути пророка и царя разошлись из-за прискорбной истории с виноградником Навота. Пророк смело обличил царя, предсказал ему гибель из-за проступка, который не имел никакого отношения к культу Яхве, и после этого живьем вознесся в огненной колеснице на небо, где и занял свое место в небесной свите главного бога Израиля.
Мятеж Ииуя
Все семейство Ахава было уничтожено восставшим против него полководцем Ииуем. Ииуй убил сына Ахава Иорама и его вассала, иудейского царя Ахазию. Он убил Иезевель, вдову Ахава: ее выкинули из окна, и труп ее сожрали собаки. От него не осталось ничего, кроме кистей рук. Кроме этого, Ииуй убил семьдесят сыновей Ахава.
Согласно Девтерономисту, это не была жестокая бойня. Это было справедливое возмездие, постигшее потомство Ахава по воле Яхве.
Вот как Девтерономист описывает произошедшее.
Иорам, царь Израиля, отправился на войну с Сирией. Там он потерпел поражение и сбежал, раненый, отлеживаться в свой дворец в Изреель. Командование войсками он поручил Ииую.
Получив армию в свое распоряжение, Ииуй, как это часто бывает, решил, что против раненого сюзерена воевать проще, чем против победоносных сирийцев.
Дальнейшие события развивались так.
«И сел Ииуй на коня, и поехал в Изреель, где лежал Иорам, и куда Ахазия, царь Иудейский, пришел посетить Иорама. На башне в Изрееле стоял сторож, он увидел множество людей, шедших с Ииуем, и сказал: я вижу множество людей. И сказал Иорам: возьми всадника, и пошли навстречу им, и пусть скажет: с миром ли?