стнул змей – со всех деревьев листья осыпались. «Хорошо свистишь, да не лучше моего, – сказал цыган. – Завяжи-ка наперед свои глаза, а то как свистну – они у тебя изо лба повыскочат!» Змей завязал глаза платком; цыган поднял дубину да как свистнет его по башке – змей во все горло закричал: «полно, полно! не свисти больше, и с одного разу чуть глаза не вылезли». Эта хитрость, основанная на игре двояким значением слова свистнуть (произвести звук и ударить), встречается, как мы видели, и в состязании Балды с чертом. После того змей побратался с цыганом и посылает его: «принеси быка на обед»; цыган пошел в степь, видит – пасется большое стадо волов, давай их ловить да друг к дружке за хвосты связывать. Змей ждал-ждал, не выдержал и побежал сам: «что так долго?» – «А вот постой: навяжу штук пятьдесят да за один раз и поволоку всех домой». «Экой ты! будет и одного», – сказал змей, ухватил самого жирного быка за хвост, сдернул с него шкуру, мясо взвалил на плечи и потащил варить, а цыгану наказал принести полную шкуру воды. Цыган пришел к колодезю и стал его кругом окапывать. Змей опять не выдержал, прибежал и спрашивает: «что ты делаешь?» – «Хочу колодезь кругом окопать да весь и притащить в избу, чтоб не нужно было ходить по воду». – «Много, брат, затеваешь!» Опустил змей в колодезь шкуру, набрал воды и понес домой. «А ты, – говорит цыгану, – ступай пока в лес, выбери сухой дуб и волоки: пора огонь разводить!» Цыган пошел в лес, свил длинную веревку и принялся дубы опутывать. Змей снова бежит: «что мешкаешь?» – «Да вот хочу дубов двадцать зацепить веревкою и тащить все за один раз, чтоб надолго хватило». «Экой ты! все по-своему делаешь», – сказал змей, вырвал с корнем самый толстый дуб и поволок домой. Цыган притворился, что крепко сердит, надул губы и сидит молча. Змей зовет его обедать, а он с сердцем отвечает: «не хочу!» Вот змей сожрал целого быка, выпил воловью шкуру воды и стал цыгана допрашивать: «скажи, брат, за что сердишься?» – «А за то: что я ни сделаю – все не так, все не по-твоему!» – «Ну, не сердись, помиримся!» Помирились, и собрался змей ехать к цыгану в гости. Как стали они подъезжать к табору, увидали цыганята своего отца, бегут к нему навстречу голые да во все горло кричат: «батько приехал! змея привез!» Змей испугался, спрашивает цыгана: «это кто?» – «А то мои дети! чай, голодны теперь; смотри, как за тебя примутся!» Змей из повозки да поскорее бежать – так и скрылся! Сказка эта известна у разных народов[472]: у померанских кашубов и венгров место змея заступает великан столь громадных размеров, что сказочный герой свободно помещается в пальце его рукавицы. Из сравнения приведенных нами преданий ясно, что черт, с которым состязается Балда, есть не более как замена мифического змея или великана; а цыган, обманывающий змея, – такой же громовник, как Балда или Тор, ночующий в перчатке Скримира, на что указывает и вся обстановка сказки: ловля (облачных) быков, рытье (дождевого) источника, возжжение Перунова дерева (грозовым) пламенем. Старинный миф приписывал громовнику выжимание молока-дождя из камня-тучи; сказка, вместо этого, заставляет своего героя выжимать творожную сыворотку. Отсюда понятен и тот страх, какой обнаруживает чудовищный змей при виде малых цыганят, т. е. собственно при появлении карликов = черных эльфов. Любопытные подробности содержит в себе немецкий вариант сказки, напечатанный в сборнике Гальтриха: «Der listige Schulmeister und der Teufel». Встретившись однажды со школьным учителем, черт хотел было его сцапать. Учитель держал в руках кусок сыра; не думая долго, он сдавил сыр и воскликнул: «смотри, я так тебя стисну, что сок потечет – вот как из этого камня!» Затем они начинают состязаться в силе. После разных испытаний черт предлагает школьному учителю биться на палках. Тот согласился, дал черту длинную железную палку, себе взял короткую, подошел к нему близко – почти к самому рылу и ну угощать его бесчисленными ударами; а черт со своею длинною палкою ничего не мог сделать на таком близком расстоянии. «Го-го! – закричал он, – поменяемся палками». – «Охотно, – отвечал учитель; – но мне кажется – ты порядком утомился, и потому я сделаю тебе еще большую уступку: полезай-ка в свиной хлев! это сколько-нибудь защитит тебя от моих ударов». Черт взял короткую пажу и залез в свиной хлев. Учитель сунул свой длинный шест в дыру и проткнул нечистого как раз промеж ребр; а черт вовсе не мог достать своего противника. «Довольно! – закричал он, видя, что из него кровь так и прьпцет, – давай теперь царапаться». – «Изволь! только погоди, я принесу свои когти», – сказал учитель и принес два гребня, которыми расчесывают пеньку; с помощию этих гребней он так взборонил нечистого, что тот запросил пощады. Наконец черт предложил последнее испытание: «Lasse uns denn zur guten Letzt noch in die Wette farzen!» Da liess der Teufel einen so fürchterlichen los, dass der Schulmeister bis an die Zimmerecke hinaufflog. «Was machst du da oben?» – sprach der Teufel. – Ich verstopfe die Ritzen und Löcher, damit du, wenn ich jetzt einen Pumps lasse, nicht hinaus kannst und an der Decke zerschmetterst!» Черт до того испугался, что волоса у него стали дыбом, и, не дожидаясь опыта, – убежал. В раскатах грома и свисте бури древний человек узнавал те нестройные звуки, какие демон-туча или сам громовник испускает задним проходом из своего пресыщенного брюха. Эта метафора, по теперешним понятиям – и неграциозная, и не совсем опрятная, нисколько не оскорбляла чувства нравственного приличия наших отдаленных предков; ко всем явлениям природы они относились с наивною откровенностью ребенка и не церемонились в своих сближениях, на какие наводили их родной язык и неудержимое стремление повсюду отыскивать аналогические черты. Санскр. bhastra – раздувательный мех (от звукоподражательного корня bhas, bhus, bhis – дуть, сопеть, пыхтеть) стоит в связи с рус. бздети, литов, бездети и бездас (безас) – holunder, bauchwind; у нас доселе употребительно общепонятное выражение: испускать ветры. Сказочный богатырь Мороз-Трескун является иногда под именем Мороза-Пердуна: «в один угол перднул, в другой бзднул – уж везде иней и сосульки висят». О мифических (облачных) конях русский народный эпос говорит, что они выкидывают задом горячие головешки, т. е. молнии; а в Германии сохранилось поверье, что для защиты себя от ведьм, драконов и вообще нечистых духов, которых только и может напугать один гром небесный, достаточно показать обнаженную задницу. В некоторых вариантах сказки, героем которой выставлен мальчик-с-пальчик, так рассказывается о его рождении: жили-были старик со старухою, дожили до преклонных лет, а детей у них не было, и вот задумали они добыть себе сына: взяли кувшин и давай в него «пускать ветры»; только это сделали, как выскочил из кувшина крохотный мальчик, и назвали его старик со старухою сынок-бздунок. Черт, так неудачно состязавшийся со школьным учителем, должен был принести ему целый мешок золота. Когда нечистый стал приближаться к школе, дети, наученные своим хитрым наставником, высунулись из окон и закричали: «и я хочу чертова мяса! и я хочу чертова мяса!» Испуганный черт бросил мешок с золотом и убежал в пекло – эпизод, тождественный с вышеописанною встречею змея цыганятами: змей или демон-туча, гонимый малютками-молниями, исчезает, и просветленное солнце рассыпает свои золотые лучи на весь мир.
Мальчик-с-пальчик не всегда одолевает только хитростью да лукавством; будучи воплощением, равнозначащим той громовой палице, которою Перун разит демонов, он представляется иногда могучим силачом, победителем черта или змеев. Таково содержание хорутанской приповедкиз: красавица-сестра несет в поле обед братьям, которые нарочно провели сохой борозду, чтобы она знала – какой дорогой идти; а нечистый (vrag = враг – черт, старонем. warg – волк, демонический представитель тучи, гибнущий, по свидетельству нашей сказки, от козней мальчика-с-пальчик) проорал другую борозду. Девица не попала на настоящий путь и очутилась во власти черта. Братья отправляются освобождать ее и приходят к похитителю; черт ест олово, потчует и их тем же кушаньем, но они отказываются; затем рубит им головы и забрасывает их в олово. Не осталось у бедной матери детей, стала она молить Бога и родила малютку по имени Palcek: с первого дня Пальчик уже ходил, на другой день начал говорить, а на третий узнал про судьбу своих братьев и сестры и поспешил к черту. Нечистый приказал подать полную чашку олова; Пальчик съел все дочиста. Пошли пробовать силу; черт подбросил меч так высоко, что его полдня назад не бывало, а Пальчик подбросил – меч полгода не ворочался. Начали друг друга кидать; Пальчик ухватил черта, забросил в олово и стал расспрашивать про братьев. Черт указал их головы и туловища, велел помазать шеи мазью и ударить палицею; как скоро это было сделано – братья ожили. Тогда Пальчик отсек нечистому голову и освободил свою сестру. Сказка эта известна и на Руси; но место черта в русской редакции занимает лютый, многоглавый змей, а роль Пальчика играет богатырь Покатигорошек. Назван он так потому, что рождается от горошины, как плод от семени. Идет мать его царица по воду, только зачерпнула ведром – как катится по дороге горошинка и прямо в ведро; взяла царица горошинку и проглотила, и вот разбухло у ней во чреве зерно, сделалась она беременна и родила сына. Еще дитятею узнает он, что сестру его схватил змей и унес на крыльях вихря в горы (= тучи), а старших братьев насмерть побил. Покатигорошек велит кузнецам сковать себе семипудовую булаву (в другом списке – булаву в пятьсот пудов) и, пробуя ее крепость, бросает за облака: словно гром загремел – понеслась булава высоковысоко в поднебесье и скрылась из глаз; через два часа на третий назад вернулась. Когда она падала, Покатигорошек подставил ей навстречу свое колено (или руку) – и булава погнулася. С этою булавою и выступает он против змея. В народе сохранилось смутное предание о царе Горохе; желая обозначить незапамятную старину, малорусы выражаются: это было еще «за царя Гороша, як було людей троша»; в западнорусских губерниях существует выражение: «помнить царя Гороха». Слою горох, пол. groch, серб. грах (грашак) одного происхождения со словами: грох, грохот – стук, гром, грохать (грохнуть, грохотать) – сильно стучать, бить, колотить (ср. огорошить), грохотко – громко, пол. gruchotać – греметь, раздроблять на мелкие куски, grachotać sie – рассыпаться, крошиться, gmchotka – трещотка, гремушка, серб. грохати (грухнути) – производить стук, ударять с треском, обивать зерна кукурузы, ячменя. Подобно тому от корня piç (pish) – дробить, уязвлять, поражать (лат. piso или pinso – толочь в ступе, молоть, слав, пьхати, пихати – ударять, толкать, толочь, пахать – резать, орать землю, пест – толкач, чеш. opichati – обдирать пестом в ступе зерно, очищать от шелухи) образовались: снкр. peci – горох, лат. pisum, греч. πίσος, ирл. pis, piseán, pesair, кимр. pys, pysen, армор. pîz; от того же корня ирл. piosa – кусок, крупица, кимр. pisg – стручья, бобы, peiswyn – зерна, рус. песок (= песк, т. е. мелкое, смолотое, как литов. smiltis с тем же значением от mal, malti – молот), п(ь)шено и п(ь)шеница (великорус. форма: пашено, пашеница; ср. лат. triticum от terere – тереть). Славян, зерно (зрьно, чешск. zrno, илл. zamo, пол. ziamo, нем. кот, лат. granum, роман. grain), получившее в литовско-латышских наречиях значение гороха – žirnis, sirns, как сибирское зернеть – значение овса, происхо