бражения (малые кумиры) стояли в старину где-нибудь вблизи – в нишах очага (печурках) или на полках переднего угла, а в обеденную пору были приносимы на стол[97]. В настоящее время в большом углу ставят семейные иконы, втыкают освященную вербу, вешают пасхальные яйца, хранят святцы и просвиры; тут же на разостланной соломе выставляют на праздник Коляды горшки с кутьею и узваром; вступая в избу, первый поклон отдают переднему углу или помещенным в нем иконам, как главным хозяевам дома. Место на лавке в этом углу называется большим и княженецким и есть самое почетное: сюда сажают именитых гостей, старших родственников, священника, знахаря, молодого князя и молодую княгиню после венца; когда семья садится обедать или ужинать, то «большое место» занимает домохозяин (старейший между родичами – дед, отец или набольший брат). Ложиться в передний угол ногами считается за грех и нечестие[98]. Крестьяне до сих пор убеждены, что душа усопшего, пока не будет похоронено покинутое ею тело, сидит в избе за образами, и потому ставят ей приношения (горячие блины) на божнице. В Литве маленькие плащи, приготовляемые для домовых духов, зарываются в землю под углом избы; на то же место кладут литвины и приносимые этим духам яства. По русской народной примете: если трещит передний угол или матица – то хозяину грозит несчастие или в скором времени будет в семье покойник; если же трещит задний угол – это знак, что кто-нибудь выживается из дому; о червячках, которые точат деревянные стены избы и производят шум, подобный стуку часов, рассказывают, что они появляются перед покойником. Чехи называют этого червячка hospodáriček и соединяют с ним то же самое поверье, т. е. стук в стенах дома они принимают за таинственные удары дедов, призывающих к себе одного из потомков.
Не менее любопытные поверья относятся к порогу дома, этой пограничной черте, отделяющей местопребывание родичей и их пенатов от всего остального мира. У греков порог при входе в дом был посвящен Гестии, у римлян – Весте, и старинный обычай требовал, чтобы невеста, вступая впервые под отеческую кровлю жениха, не касалась порога ступнею своей ноги[99]. По немецким преданиям, домовые эльфы обитают не только возле очага, но и под порогом жилого здания, где у нас принято поселянами хоронить мертворожденных младенцев; чтобы предохранить домашних от мар, чертят на пороге крест. В Литве, при закладке новой избы, закапывают под ее порогом деревянный крестик или какую-нибудь заветную вещь, доставшуюся от предков; когда, после крещения, приносят младенца из церкви, отец берет его на руки и кладет на несколько минут на порог избы, что называется «освятить ребенка через порог», т. е. ввести нового члена семейства под охрану домашних богов. Входя в дом, переступая через порог, всякий – даже чужеродец – поступал под защиту очага; напротив, за порогом избы охранительная сила очага ослаблялась и для самых родичей: «ты за порог, а черт поперег!» – выражается народная пословица (Пермск. губ.). Потому простолюдины через порог не здороваются, не прощаются, не беседуют и ничего не подают друг другу; в противном случае, по их мнению, произойдет ссора и приключится худо, ибо божество, соблюдающее семейный мир и счастие, всесильно только в стенах дома[100]. К тем особенно легко пристает порча, которые, переступая через порог, не крестятся. В некоторых деревнях существует поверье, что не должно садиться на пороге избы, а не то накличешь на свою голову беду. Где затевается свадьба, там не садись на порог, не заграждай пути, или дело разойдется: кто-нибудь да откажется – или жених, или невеста, и как первый не приведет жены под отеческий кров, так последняя не переступит за порог жениховой избы. Сходно с этим, купцу не советуют стоять на пороге лавки, чтобы не отогнать покупщиков = не преградить им дороги в лавку (Архан. губ.). Больных детей умывают от сглаза на пороге избы, чтобы, с помощию обитающих здесь пенатов, прогнать болезнь за двери; в Курской губ. страждущую родильницу троекратно переводят через порог или помело (= символ вихря, один из атрибутов грозовых духов). По мнению белорусов, для того чтобы водились лошади, должно под порогом новой конюшни закопать полено как спасительное знамение очага.
После того как изба построена, вся семья переходит на новоселье и переносит с собою свой священный огонь. Это перенесение совершается с торжественными обрядами: свекровь или старшая бабка топит печь в старом доме; истопивши, она выгребает весь жар в печурку и дожидается полдня. У нее заранее приготовлены чистый горшок и белая скатерть. Ровно в полдень по солнцу она кладет в горшок горячие уголья и накрывает его скатертью, растворяет двери и, обращаясь к заднему куту (к печке), говорит: «милости просим, дедушка; к нам на новое жилье!» Потом отправляется с горшком на новый двор, где хозяин и хозяйка встречают дедушку-домового с хлебом-солью у растворенных ворот. Старушка стучится в верею и спрашивает: «рады ль гостям?» – на что хозяева с низкими поклонами отвечают: «милости просим, дедушка, на новое место!» После этого приглашения она идет в избу; впереди ее хозяин несет хлеб-соль, а сзади провожает молодая хозяйка. Там старушка ставит горшок на загнетке, снимает скатерть и трясет ею по всем углам, как бы выпуская домового, а покончив со скатертью, высыпает принесенные уголья в печурку. Самый же горшок разбивают на части и ночью зарывают под передний угол[101]. Таким образом, при всяком переселенье семья переносила с собой и своего охранительного пената; в закрытом горшке несла его старшая в роде женщина, на обязанности которой лежало главное заведование очагом и стряпнею; благоговейно встречали его родичи с хлебом-солью и поклонами; горшок, уже освященный пребыванием в нем божества, должно было изъять из домашнего обихода, и потому его разбивали, а черепки зарывали в передний угол. Если, по отдаленности нового жилья, нельзя перенести туда старый огонь, то взамен этого берут с собой кочергу и другие атрибуты очага; так делают переселенцы из Смоленской в иные многоземельные губернии. И в том случае, когда переносят избу с одного места на другое, совершается подобный же обряд: ночью – в те часы, когда на небе высоко стоят Стожары (Плеяды), старший в семействе берет непочатый хлеб, кладет его с поклоном посреди старого двора и просит дедушку-домового, чтобы он с хлебом-солью и довольством перешел на новое место. В Пермской губ. переход на новоселье бывает ночью, как только пропоют первые петухи. Старуха-хозяйка покрывает стол скатертью и приносит на него хлеб-соль; домохозяин затепливает свечу перед образами и, когда все помолятся Богу, снимает с божницы икону и кладет себе за пазуху, подходит к голбцу, отворяет дверь в подполье, наклоняется туда и говорит: «суседушко, братанушко! пойдем в новый дом; как жили в старом доме хорошо и благо, так будем жить и в новом; ты люби мой скот и семейство!» Потом хозяин берет в руки петуха и курицу, хозяйка хлеб-соль и квашню, прочие члены семьи забирают другие вещи, и все отправляются к новому дому. Прежде всего хозяин пускает в избу петуха с курицей и дожидается, чтобы петух пропел на новоселье; затем уже входит сам, ставит икону на божницу и, открывая голбец, говорит: «проходи-ка, суседушко, братанушко!» Следует общая семейная молитва, которую творят, обращаясь к переднему углу; хозяйка накрывает стол, кладет на него хлеб-соль, затапливает печь и принимается за стряпню. Те же обыкновения соблюдаются и в других великорусских и белорусских губерниях: старший в роде, держа в одной руке икону, в другой ломоть хлеба, произносит: «дедушка-домовой! прошу твою милость с нами на новожитье; прими нашу хлеб-соль, мы тебе рады!»
В новопостроенный дом вносятся наперед икона, непочатый хлеб с горстью соли или квашня с растворенным тестом, петух, курица и кошка; когда впускают в двери кошку, то приговаривают: «вот тебе, хозяин (= домовой), мохнатый зверь на богатый двор!» После того входят в избу домочадцы и молятся на икону, перед которою горит восковая свеча[102]. Чехи, при переходе на новоселье, прежде всего несут туда хлеб-соль и св. иконы. Обычай вступать в новое жилище в сопровождении семейных икон принадлежит христианской эпохе; но, кажется, нельзя сомневаться, что в более древнее время место их заступали священные изображения пенатов. Все же прочие подробности обряда: мольбы, обращенные к домовому, чтобы он сопутствовал семье с миром и довольством (= с хлебом-солью), водворение в новом доме петуха, курицы и кошки – животных, издревле посвященных очагу, – суть видимые остатки язычества[103]. Петух – символ огня; в его образе переселялось самое божество[104]. Если петух, внесенный в новую избу, запоет – это предвещает хозяевам счастливую и веселую будущность; если же молчит, то наверно здесь ожидает их какое-нибудь горе; в Тверской губ. петух в первую ночь после переселения ночует в избе на грядке, чтобы непременно крик его огласил новое жилище. Весьма вероятно, что в древности при переходе на новоселье совершалось жертвенное приношение этой птицы домовому, подобно тому, как это делается при закладке дома. Вещие приметы о будущем житье-бытье дает не только петух, но и хлеб, приносимый хозяином. Остановившись у порога новой избы, он катит в нее ковригу хлеба, и если коврига ляжет так, как сидела в печи, т. е. исподнею коркою вниз, – это предвещает обильную и веселую жизнь; если же верхнею коркою, то горе и частую смертность в семье. В числе суеверий, осуждаемых моралистами прошлого столетия, в одном сборнике упоминается: «и в новоселие идет с кошкою черною и с курою черным, и растворит квашню, и хлебы три покатит и како ляжет на земли». До сих пор сохранился обычай посылать знакомым на новоселье большой хлеб и солонку, наполненную солью; в белорусских губерниях, когда празднуется новоселье, гости приносят с собой рожь, ячмень и овечью шерсть; зерно высыпают на лавку, а шерсть вместе с мелкими деньгами бросают в печь