и одинаковую жизненную и целебную силу. Блестящие молнии, как указано выше, (уподоблялись арийскими племенами золотым шарам и яйцам; в применении к облачным садам золотые шары-молнии породили миф о золотых плодах, зреющих в счастливую пору весны и лета на деревьях-тучах. Сербская песня изображает грозу в поэтической картине игры Грома с Молнией:
В другой сербской песне красавица облачная дева подбрасывает кверху три золотых яблока и тем самым вызывает с неба три молнии. Но так как молнии, сверкая в тучах, низводят на землю живую воду доящей, или, выражаясь языком старинных метафор, так как живая вода есть сок, испускаемый золотыми плодами, то в силу этого поэтического выражения золотые яблоки получили значение амриты. Предание о золотых яблоках так же обще всем индоевропейским народам, как и предание о живой воде. Греческая мифология знает славный сад нимф-гесперид, в котором растут золотые яблоки; по приказанию царя Эвристея, Геркулес должен был туда отправиться и принести редких плодов; на пути в сад гесперид Геркулес встречается с великаном Антэем, борется с ним и после разных затруднений исполняет задачу. Если припомним, что черные тучи на древнем метафорическом языке назывались ночью, то будет понятно, почему золотые яблоки находятся во владении Гесперид = дев вечернего мрака[245], по ту сторону многошумного океана, т. е. неба; там оберегает их стоглавый дракон, глаза которого никогда не смежаются сном, т. е. демонический змей, известный похититель и укрыватель живой воды. Геркулес, бог весенней грозы, борется с демонами мрачных туч и, побеждая их, добывает золотые плоды, т. е. проливает животворный дождь. Скандинавская мифология говорит о золотых яблоках, хранимых в асгарде (жилище небесных владык) богиней Идуною (Idhunn), супругою Браги; питаясь этими плодами, боги обретают бессмертие и остаются вечно юными, подобно тому, как боги Греции оставались бессмертными и вечно юными, питаясь амброзией и нектаром. Злобные великаны, при содействии хитрого Локи, похитили однажды Идуну, вместе с ее чудесными яблоками; Локи выманил богиню из стен асгарда, а великан Thjassi, в виде орла (in adlerhaut), от размаха крыльев которого подымались буйные ветры, схватил ее и унес в свое жилище. Когда Идуна исчезла – асы скоро постарели; сильная печаль овладела ими, и они стали грозить Локи смертию, если он не исправит своей ошибки. Локи выпросил у Фреи соколиную одежду, пустился в страну великанов и обрел там Идуну; она превратилась в орех, а Локи сделался соколом, захватил орех и направил быстрый полет к асгарду. Орел-Тиасси стал его преследовать, но боги разложили костер, опалили ему крылья и, когда великан упал – тотчас убили его. В основе приведенного сказания кроется мысль о похищении амриты демонами зимних туч, причем природа и все ее творческие силы видимо дряхлеют, и потом – о счастливом возврате похищенного сокровища весною, когда злые демоны гибнут в грозовом пламени и под ударами Торовой палицы. Те же представления и те же образы встречаем и в сказочном эпосе. В русской сказке, тождественной с немецкою: «Der goldene vogel», упоминаются золотые яблоки, которые зреют по ночам и похищаются жар-птицею: поэтическое изображение грозы, бурное дыхание которой обрывает плоды дерева-тучи, или, что то же – разбрасывает золотистые молнии и разливает живую воду дождя. В хорутанской редакции этой сказки вместо золотых яблок речь идет о похищении славной виноградной лозы, что на всякий час давала по ведру вина; вино, как мы знаем, одно из названий бессмертного напитка. В немецких сказках древо жизни (baum des lebens) представляется с золотыми яблоками; оно растет на конце света в чудесном саду, за морем; вороны, посланники Одина, которые, по нашим поверьям, приносят живую и мертвую воду, добывают для сказочных героев и золотые яблоки. В других сказках место воронов заступает сокол: он похищает золотые плоды, неусыпно оберегаемые ведьмою на высокой стеклянной горе (= небе) или в подземном царстве (= в темных вертепах облачных гор); припомним, что бог-громовник в образе сокола похищает бессмертную сому. Кожица и сок золотых яблок мгновенно заживляют раны[246]. В нашем простонародье рассказывают: кто ест яблоки до второго Спаса, когда освящаются эти плоды в церкви, умершие родичи того не получат в раю на Спасов день золотых яблок, которыми оделяет их Богородица. В послании новгородского архиепископа Василия, памятнике XIV века, упомянуто о насажденном Богом рае и растущих в нем яблоках, подающих исцеления от болезней. В связи с этими данными возник суеверный обычай лечить болезни обыкновенными яблоками, освященными в церкви, о чем свидетельствуют обличительные слова XVI столетия: «немощного беса, глаголемого трясцю (лихорадку), мняться прогоняюще некими ложными писмяны, проклятых бесов еленьских пиша имяна на яблоцех – покладают на святей трапезе (вар. на престоле) в год люторгеи» (во время литургии). Ради животворящих свойств, приписанных небесным яблокам, русское предание дает им название молодильных или моложавых: стоит только вкусить от этих плодов – как тотчас же сделаешься и молодым, и здоровым, несмотря на преклонные лета. Любопытная русская сказка о молодильных яблоках и живой воде, известная и у других народов, сообщает один из древнейших мифов. Состарившийся и ослепнувший царь, о котором говорит она, олицетворяет собою зимнее время, когда все на земле увядает, дряхлеет и всемирное око = солнце теряет свой яркий блеск. Изображая времена года живыми, человекоподобными существами, народная фантазия Весну представляла прекрасным юношею, а Зиму беловласым и слепым старцем. Чтобы возвратить царю его молодость и зрение, сын-царевич должен добыть живой воды, которая исцеляет слепоту, и моложавых золотых яблок, т. е. вызвать весну с ее благодатными дождями, золотистыми молниями, светозарным солнцем и со всей роскошью растительного царства[247]. Живая вода и золотые яблоки обладают равною творческою силою: они одинаково обновляют дряхлого старика, делают его цветущим юношею и даже уподобляют семилетнему ребенку; больному дают крепость и здравие, мертвому – жизнь, безобразие превращают в красоту, бессилие – в богатырскую мощь[248]; и та, и другие обретаются в стране далекой – в вечно неувядаемом саду и оберегаются драконами и великанами. По одному варианту сказки о молодильных яблоках и живой воде, вокруг этого сада лежит громадный змей, сомкнувшись кольцом: хвост и голова его сошлись вместе. Этот змей напоминает нам великанского lormungandr’a Эдды, в котором представление о дождевых тучах, облегающих небо, сочеталось с идеей всесветного океан-моря; таким образом, указанная подробность вполне соответствует греческому преданию, что золотые яблоки растут за пределами многошумного океана, окружающего землю, т. е. в отдаленных областях облачного неба. По свидетельству сказок, сад с моложавыми яблоками и ключами живой воды находится в дивьем (= небесном) государстве, где царствует Царь-девица красоты неописанной, силы непомерной и тешится вместе с своим воинством из храбрых дев богатырскими играми и подвигами. По некоторым вариантам, живая вода стоит у ней в пузырьке под изголовьем (и тот пузырек никогда не опорожняется – сколько ни бери из него!) или прямо точится с ее рук и ног. Могучая красавица живет в золотом дворце и соединяет в себе черты, отождествляющие ее с богиней Идуною и валькириями. Идуна, хранительница золотых яблок, обитала в Bmnnakr’e (= brannenfeld), т. е. среди источников живой воды; а по указанию другого мифа, она восседала на мировой ясени Иггдразилли и сторожила вдохновительный мед – Odhrörir. Шведы помнят о стране вечной юности (land der jugend), где растет дерево с бесценными яблоками, а при нем бьет ключ, воды которого блестят как чистое золото; кто вкусит этих плодов или выпьет этой воды, подобной золотистому искрометному меду, тот снова делается юным, хотя бы дожил до седых волос. Обладательница небесных дождевых источников, Царь-девица является во главе облачных нимф, со всею воинственною обстановкою, какая издревле придавалась богине весенних гроз и сопутницам Одина – валькириям; на родство ее с этими лебедиными девами указывает один из списков русской сказки, называющий Царь-девицу Лебедью; сверх того, о валькириях известно, что в обители блаженных они подносили богам и усопшим героям рог, наполненный бессмертным медовым напитком. Странствование в обетованную страну Царь-девицы совершается на богатырском коне, на крыльях птицы-сокола, или (как в сербской редакции) прямо с помощию ветра, и сопряжено с разными трудностями. Царевич, добывающий живую воду и моложавые яблоки, есть бог-громовник; являясь во дворец Царь-девицы, он находит ее спящею, т. е. окованною зимним сном. Глядя на ее дивную красу, царевич не выдержал: пользуясь сном девицы, он лишает ее невинности, похищает живую воду и моложавые яблоки и спешит в обратный путь; богатырский конь его скачет через высокие дворцовые стены, но зацепляет ногой за протянутые струны – и тотчас раздается по всему царству звон и грохот, Царь-девица пробуждается, преследует похитителя и вступает с ним в брак. В таких смелых поэтических образах рисует миф весеннюю грозу, когда бог-громовник, пробуждая к жизни оцепененную влиянием зимы облачную деву, вступает с нею в любовный союз. На древнем метафорическом языке дождь = плотское семя; пролитие этого семени, утрата сказочной красавицей ее девства в сущности то же самое, что и похищение живой воды и молодильных яблок. Сжимая в своих объятиях Царь-девицу, Перун соединяется с нею фаллюсом-молнией и упивается любовным напитком или, что то же, лишает ее живой воды. Звон и грохот струн – метафора грома. Другая группа народных сказок повествует о трех печальных событиях: в некоем царстве дерево, приносившее золотые яблоки, вдруг сделалось бесплодно, источник вина или живой воды иссяк, и прекрасная царевна неведомо куда скрылась или подпала заклятию – иссохла от тяжкой болезни и забылась непробудным сном. Вся страна одевается в траур и предается унынию – до тех пор, пока не является избавитель царевны; вместе с ее возвратом, пробуждением от сна или выздоровлением дерево снова начинает приносить золотые яблоки, а источник давать вино или живую воду. Эта похищенная, очарованная царевна – не кто иная, как богиня Идуна во власти демонов-великанов