с) В зимнее время небо перестает посылать на землю оплодотворяющее семя дождей и росы; холода и стужи как бы запирают небесные источники, запирают и самую землю, которая лежит окованная снегами и льдами и ничего не рождает из своей материнской утробы. Старинные поучительные слова обозначают бездождие – завязанным или замкнутым небом. Восставая против суеверного уважения к отреченным (апокрифическим) сказаниям, проповедник замечает: «того ради завязано небо, не пустит дождя на землю, понеже человеци кленутся богом и святыми его и друг друга догонять клятвы… жертву приносять бесом и недуги лечать чарами и наузы… того ради Бог гневаяся не пущает дождя с небесе». Ср. со следующим местом из древнеславянского перевода слова Григория Богослова: «сих бо (суеверий) ради приходить гнев божий на сыны противные; сих ради ли затворяеться небо, ли зле отврьзается, овогда ведро (засуху) творя… овогда град в джда место пущая». Светлая дева, богиня-Зоря и вместе с тем богиня-громовница (Лада = Фрея), разгоняя ночной мрак и зимние туманы, отпирала небесные врата Солнцу на рассвете дня и на утре весны и посылала на землю росу и дожди. У Гомера обязанность отворять и запирать небесные врата исполняют Горы = часы[293]. Уподобляя светила взирающим очам, фантазия признала в них стражей небесного чертога, оберегающих райские двери. С таким характером являются в Эдде месяц и солнце:
Sie halten täglich
Am Himmel die Runde
Und bezeichnen die Zeiten des Jahrs.
Древнейшее божество неба Янус (Janus = Djanus – Див, преимущественно дневное небо = солнце, а в женском олицетворении Diana = Jana, богиня ночного неба = луна) соединяет в своем образе оба эти светила, и потому голова его состоит из двух сросшихся ликов: один лик – бородатый, мужской, а другой – безбородый, женственный. Так изображался он на греческих и этруских монетах. Вместе с этим Янус – страж светлого жилища богов; он отпирает небесные врата, выводит из-за них новорожденное солнце и тем самым дает начало году; по его имени получил название и первый месяц в году (ср.: janua – ворота, вход, начало, janitor – привратник).
По немецким и славянским преданиям, небо (рай) отворяется два раза: при повороте солнца – на праздник Рождества Христова и при начале весны – на светлое Воскресенье. Так как открытие небесных чертогов предполагает борьбу с демонами ночного мрака и темных туч, то отсюда отворенный храм Януса стал служить знамением войны, а замкнутые двери его – означать мир. С возвратом весны бог-громовник, разбиватель облачных гор, отпирает своею молнией небесные источники и напояет землю росой и дождями; он дает земле производительную силу и отпирает ее замкнутые недра. До первого грома земля, по народному выражению, не растворяется. Как ключ, вложенный в отверстие замка, снимает запоры и открывает доступ к спрятанным сокровищам, так бурав-молния, сверля горы-тучи, освобождает из них солнечный свет и дождевые потоки, а отмыкая бочки-тучи, льет оттуда небесное вино или живую воду. Потому молния в поэтических сказаниях народа есть золотой Перунов ключ. Народная загадка так выражается о молнии: «Дева Мария (христианская подмена древней богини-громовницы) по воду ходила, ключи обронила», т. е. чтобы добыть дождевую воду – она бросает ключ-молнию. Ветхозаветное сказание свидетельствует, что Моисей разбил жезлом скалу и источил из нее воду; народ, верный преданиям языческой старины, называет этот жезл деревянным ключом: «кто деревянным ключом отпирает водяной замок? – Моисей». В сербской песне громовник Илья-пророк говорит Огняной Марии, огорченной людскими грехами:
Молићемо Бога истинога,
Нек нам даде к л(ь)уче од небеса,
Да затворим’ седмера небеса,
Да ударим печат на облаке:
Да не падне дажда из облака.
Плаха дажда, нити роса тиха…
Да не падне за три годинице,
Да не роди вино, ни шеница[294].
Та же песня встречается у болгар. Говорит св. Илья: помолимся Христу,
Да ми даде ключеви от небеси,
Да заключам мжгли и облаци;
Три години дош (дождь) да не завжрне,
Три години, сжнце да н’ угрева,
Три години ветер да не дува,
Да не се роди вино, ни жито[295].
Языческие предания о Перуне в позднейшую эпоху были перенесены на Илью-пророка и Юрия Храброго. На вешний Юрьев день (23 апреля), когда бывает первый выгон скотины на пастбище, белорусы причитывают:
Святый Юрья, божий посол,
Да Бога пашов,
А узяв ключи золотые,
Атамкнув землю сырусенькую,
Пусьцив росу цяплюсенькую (теплую)
На Белую Русь и на увесь свет.
В этот день служат на студенцах молебны, нивы окропляют св. водою, а домашних животных нарочно собранной росой. На Мораве встречают весну следующей песнею: «Smrtna nedĕla! (четвертое воскресенье великого поста – время изгнания Смерти = Зимы) куда ключи девала? – Я отдала их Вербному воскресенью. – Вербное воскресенье! куда ты ключи девало? – Я отдало их Зеленому четвергу (так называется чистый четверг). – Зеленый четверг! куда ты ключи девал? – Я отдал их св. Юрию. Св. Юрий вставал и отмыкал землю, чтобы росла трава – трава зеленая». В других вариантах Смертная неделя отвечает, что отдала ключи св. Юрию, «aby otevřel do nebe или do ráje dveři»[296]. Юрьев день, следовательно, установляет весну, завершает то, к чему стремились предыдущие праздники. Но главным образом представления о ключе-молнии сочетались в народных поверьях с апостолом Петром, так как ему, по евангельскому свидетельству, обещаны ключи царства небесного. По выражению сербских песен, при разделе могучих сил природы ему достались летние жары л(ь)етне врућине), вино, пшеница (т. е. урожаи нив и виноградников, или, прямее, дождь как основа всякого плодородия, издревле уподобляемый вину и хлебным семенам) и «кл(ь)учеве од небеског царства»[297]. Чехи взывают к нему: «sv. Petr hrimá, natoči nám vina!» или «Petr na vrchu (на горе-небе) hrimá, dá nám trochu vina; budeli v breznu hrimati, budem mit’ vina hojnosti». Сейчас приведенная нами белорусская песня варьируется еще так:
А Юрью, мой Юрью!
Подай Петру ключи
Зямлю одомкнуци,
Траву выпусцици,
Статок (скотину) накормици.
В разных местах Германии крестьяне, заслыша гром, уверяют, что св. Петр катает по небу каменные шары (= играет в кегли), при падении же снега – что св. Петр вытрясает постели; 22 февраля, в день, посвященный этому апостолу, возжигаются огни, а в Вестфалии ударяют молотами в дверные косяки, чтобы отогнать нечистого духа и охранить скотину от болезней. В России на Петров день (29 июня) разводят огни на пригорках – перед самым рассветом, и караулят восход солнца, которое тогда играет на небе. В Воронежской губ. Плеядам дают название Петровы ключи, связывая таким образом представление о золотом ключе, отпирающем весеннее небо, с блестящим созвездием. В тихие часы ночи на высоком небесном своде – там, где тянется Млечный Путь, эта дорога усопших в страну блаженных, народ усматривает ключи от пресветлого рая; в Польше Млечный Путь называют дорогой св. Якуба, а созвездие Ориона – Jacubova paliczka, т. е. смешивают палицу Перуна с посохом Иакова; у других славян созвездие это называется shtapka, palize, babini sctapi, у немцев Jacobssab и Petersstab. Соответственно с символическим представлением ветров и грозы быстролетными птицами, народное русское поверье говорит, что ключи от неба (рая) находятся у той или другой птицы, которая, улетая на зиму, уносит их с собою, а весною снова прилетает отпирать небесные источники. В марте месяце, заклиная весну, в деревнях Смоленской губ. поют:
Благослови, Боже, Весну кликаць,
Зиму провожаць, Лета дожидаць!
Вылети, сизая галочка,
Вынеси золоты ключи,
Замкни холодную зимоньку,
Отомкни цеплое летечко.
В одной обрядовой песне Полтавской губ. галка называется золотою ключницею. В Малороссии рассказывают, что ключи от рая = вирия хранит при себе вестница весны – кукушка или соя. В великорусских губерниях верят, что 9 марта «прилетает кулик из-за моря, приносит воду из неволья». В немецкой сказке голуби дают героине три золотых ключа, которыми она отпирает три дерева и достает оттуда вкусные яства и наряды[298]; т. е. ключи-молнии отпирают деревья-тучи, и, низводя дожди, даруют земле изобилие плодов, и рядят ее в летние уборы. По указанию чешской колядки, ключ от райских источников приносит лиса: «bežela liška ро ledu, ztratila kliček od medu»[299]. Ключ добывает не только мед дождя, но и золото солнечного света: когда горит клад, стоит только бросить на него ключ – и сокровище останется на поверхности земли.
Итак, следуя поэтическому выражению старины, Перун отпирает облака и посылает дожди и плодородие; но в его божественной воле было и не давать благодатного дождя и наказывать смертных неурожаями, почему ему могли приписывать и самое замыкание туч, задержание дождевых потоков. К богу-громовнику обращались не только с мольбами о дожде, во время засухи, но и с просьбами установить ведро во время продолжительных ливней. В числе разнообразных метафорических сближений, какие с необыкновенною смелостью и свободою допускала фантазия древнейшего человека, падающий дождь уподоблял