; пришли к другому, бросили в него гнилушку – она тотчас пустила ростки и зазеленела листьями. «Огненное» (мертвое, адское) озеро – поэтическое изображение дождевой тучи, пожигаемой молниями. По малорусскому варианту легенды о Марке Богатом, этот богач посылает своего зятя к царю-змею попросить живой водицы. Чехи ставят дождевые ливни в зависимость от змеиного дыхания: как скоро должен пойти дождь – из-под печи, где живет гад-господарик, исходит сильный запах. По немецким сагам, у святых, целебных колодцев (heilbnmnen) лежат белые змеи. У одного из источников Иггдразилли обретается змея, грызущая корень всемирного дерева-тучи. В глубоких погребах драконов и змеев хранятся сосуды или бочки с сильною (живою) водою, и в пылу битвы они и враждебные им богатыри бросаются туда, чтобы испить этого нектара и укрепить себя для новой борьбы. Кто из соперников успеет прежде напиться, за тем остается и победа. Предание глубочайшей древности! Гимны Вед заставляют Индру пить из облачных источников небесную сому, чтобы укрепиться на битву со змеем Вритрою. «Пить живую воду» или «купаться» в ней – выражения однозначительные, равно указывающие на пролитие доящей; потому одна метафора легко заменялась другою. Отсюда возникло поверье, известное на Руси и в Богемии: кого укусит ядовитая змея, тот должен бежать к воде; если он прибежит к источнику прежде змеи и омоет свою рану, то укушение пройдет без последствий; если же змея успеет окунуться в воду прежде, то человек непременно умрет. По свидетельству народных сказок, змей теряет свою могучую силу и гибнет, как скоро обсохнет от внутреннего огня или солнечного жара, т. е. змей-туча сгорает в грозовом пламени и иссыхает под влиянием летнего зноя. Сражаясь с Кириллом-кожемякою, змей, когда ему становилось невыносимо жарко, спешил на Днепр и вскакивал в воду, «щоб прохлодитьця трохи». В сербской приповедке читаем: схватился змей с царевичем, «а как подне (полдень) пpигpeje, онда рече aждaja: та пусти ме, царев сине, да замочим свojy пусту главу у jeзepo, па да тебацим у небеске висине!». Русская былина о Михайле Потоке Ивановиче рассказывает, что живая вода этому витязю была принесена лютой змеей из-под земли (см. ниже); подобно тому Один выпил вдохновляющий мед, сокрытый в горе-туче, пробравшись туда в просверленное отверстие в образе змея. Замечательно предание, занесенное в стих о голубиной книге:
У нас Индра-зверь всем зверям отец:
Была на сем свети засушейца,
Ня было добрым людям воспитанница,
Воспитанница, обмыванийца;
Iон копал рогом сыру мать-землю,
Выкопал ключи все глыбокии,
Доставал воды все кипучий;
Iон пускал по быстрым рякам
И по мапиньким ручьявйночкам,
По глубоким, по большим озярам;
Iон давал людям воспитанница,
Воспитанница, обмыванийца.
Приведем варианты:
а) Куда хочет (зверь) – идет по подземелью,
Аки солнце по поднебесью,
Он происходит все горы белокаменные,
Прочищает ручьи и проточины,
Пропущает реки, кладязи студеные:
Куда зверь пройдет – тута ключ кипит.
Когда этот зверь возыграется,
Словно облацы по поднебесью,
Вся вселенная (мать-земля под ним) всколыбается.
b) Когда этот зверь (рогом) поворотится,
Воскипят ключи все подземные.
Священные песни Вед утверждают, что бог Индра низводит из облачных гор стремительные потоки дождя и, собирая их в особые вместилища, творит земные источники, ручьи и реки, умножает их воды, роет для них широкие русла и направляет их бег. Сходство русского предания с ведаическим в высшей степени поразительное! Спрашивается: должно ли индийского Индру считать за первообраз нашего мифического зверя или в совпадении их имен следует видеть не более как случайное созвучие? В первом случае звериный тип, приданный Индре, можно бы объяснить таким же низведением этого бога в разряд демонических существ, какое постигло его в религиозных представлениях зендской отрасли. Мы более склоняемся в пользу второго мнения; слово Индра (другие формы, встречаемые в разных списках стиха о голубиной книге: Индрик, Вындрик, Единорог) исследователи наши сближают с греч. υδρα. От санскр. корня ud, und (= vad, vand) – делать мокрым образовались слова: снк. uda, греч. υδωρ, литов, wandů = сл. вода; снк. udra, литов, udrà, англос. otor, сканд. otr, др. – нем. ottar = слав. выдра (илл. vidra) – собственно: водяное животное; греч. υδρία – водонос, υδρα (hydra) – баснословная водяная змея[389]. Греческий миф рассказывает о славной борьбе Геракла с лернейскою гидрою; это была страшная змея о девяти головах, обитавшая в лернейском болоте, близ источника Амимоны; оттуда нападала она на стада (первоначально разумелись стада небесные) и опустошала страну. Геракл выгнал ее жгучими стрелами (т. е. молниями) из логовища и убил; совершив этот подвиг, он смочил свои стрелы ядом гидры и с тех пор стал наносить неизлечимые раны. В числе других животненных олицетворений облачного демона он представлялся и выдрою; у змея Фафнира был брат Otur, который в образе выдры ловил в водопаде рыбу и был убит камнем (= молнией), пущенным рукою Локи, и за это убийство боги должны были поплатиться тем сокровищем, на котором впоследствии возлежал Фафнир. Змеи и драконы часто изображаются, как чудовища, обитающие в водах или вблизи какого-нибудь источника. Так, Тугарин-змей плывет по Оке-реке, длина ему триста сажен, спиною валит круты берега, угрожает залить всю страну. Герои старинных былин встречают Змея Горыныча на Израй-реке и Сафат-реке; змей, с которым сражался Кирило-кожемяка, жил на Днепре; сербская аждаjа – в озере. Еще теперь, когда неистовый поток, низвергаясь с гор, рушит деревья и скалы, в Германии говорят: «es ist ein Drach. ausgefahren!»[390] Огненному змею, приносящему людям обилие и богатство (хлеб и золото), чехи дают название plivnik, plevnik, plevel, а лужичане plon – от корня плу, плю: снк. plu – fluere, наше плыть употребляется и в значении течь, лить («свеча плывет»); к этому же корню можно отнести слова: племя, чеш. plenny, plinny, слов, plěnny, plemenný – плодовитый, дающий много семян, пол. plenić, plonić – удобрить, сделать плодородным. В некоторых вариантах стиха предание о звере-Индре связывается со священными горами: «живет тот зверь в Сионских горах, в Фаворе или Афоне-горе, он пьет и ест во святой горе (вар. из синя моря) и детей выводит во святой же горе; когда зверь поворотится – все святые горы всколыхаются». Это свидетельство роднит зверя-Индру со Змеем Горынычем. Разрывая своим рогом, т. е. молнией, облачные горы и подземелья и заставляя дрожать мать сыру землю (= потрясая ее громовыми раскатами), чудовищный зверь (= змей) дает исток дождевым ключам и рекам. Молниеносный рог, которым наделяют народные предания мифического царя-змея, дал повод певцам о голубиной книге подставлять непонятное для них название Индрик созвучным словом единрог. В XVII веке рог единорога считался обладающим силою исцелять тяжкие недуги и поддерживать цветущее здоровье в продолжение всей жизни. Царь Алексей Михайлович соглашался за три таких рога заплатить десять тысяч рублей; говорили, что они светятся и бывают длиною до шести пядей. Небогатые люди старались доставать какие-то кости, признаваемые за змеиные рожки; толкли их в порошок, примешивали к питью и давали это снадобье больным. Как олицетворение молнии, змей буравит своим рогом облака, проливает дожди и производит наводнения; но как воплощение черной тучи, как существо демоническое, он сам задерживает дожди, запрятывая их животворную влагу в облачных пещерах, и причиняет засуху и бесплодие. С таким враждебным характером и является он в большинстве народных сказаний. По немецким сагам, драконы отравляют колодцы и чрез то насылают мор на людей и животных, особенно на коров, т. е. своим пламенным дыханием они на небе иссушают дождевые родники и изводят облачных коров, а на земле производят томительный зной, заставляют пересыхать источники, вызывают вредные испарения и творят неурожаи; естественным же и необходимым последствием всего этого бывает сильная смертность между людьми и падеж скота. При солнечных затмениях, которые издревле приписывались нападению страшного дракона, было в обычае закрывать колодцы, чтобы охранить их от порчи отравы. Залегая источники и реки, змеи и драконы лишают всю окрестную страну воды, томят и людей, и стада смертельною жаждою. В апокрифической статье про Федора Тирона (по рукописи XVI в.) читаем: «в граде том… бяше един кладязь кипяй водою благо: той же кладезь одержим бяше зверьми-змеями и множеством иного гаду, и даяше им царь жртву по вся лета коров 12 и оунец 80 и агнец 25, и пущаху воду, и насыщаше весь народ». Когда обычная жертва была отменена, «разгневась змей и удржа воду, и быша прискорбии людие и скоти их издыхаше». Подобный же эпизод встречаем в малороссийской сказке: в чистом поле на раздолье стояла криница, а вокруг нее лежало двенадцать змеев, и только этот один источник и был во всем царстве; всякий раз, когда приходилось брать из криницы воду, народ должен был давать змеям по двенадцати человек на пожрание; так продолжалось долго, пока не явился богатырь, который перебил чудовищ и освободил народ от тяжелой дани. В Новгороде сохраняется предание о чародее Волхове, который в образе крокодила (вернее: дракона) залегал водяной путь в тезоименитой ему реке и тех, кто не хотел чтить его, топил и пожирал. Новогреческая сказка упоминает о змее, который поселился в источнике; только однажды в год допускал он соседних жителей к воде, и то не прежде, как после привода к нему девицы, которую тут же и съедал. По древнему греческому преданию, вблизи фивского источника скрывался в пещере страшный дракон, из глаз которого сыпались огненные искры; он оберегал источник, не позволял спутникам Кадма черпать оттуда воду и беспощадно умерщвлял их; Кадм выступил против дракона и убил его. Такой захват и оберегание источников змеями и драконами и свободный доступ к воде после их убиения соответствуют усилиям Вритры задержать небесные потоки, которые, после победы над ним могучего Индры, с шумом низвергаются из облачных гор. Герои, убивающие змеев и открывающие для всех безопасное пользование водными ключами, суть представители бога-громовника, разителя туч и подателя дождей. Ту же мысль выражают и мифы о драконах, приставленных сторожить золотые яблоки гесперид и золотое руно Колхиды; ибо золотые яблоки тождественны, по своему значению, с живою водою, а золотое руно – метафора весеннего дожденосного облака. По белорусскому поверью: кто желает вызвать дождь, тот должен убить змею и повесить ее на березе; чехи во время засухи ловят змею и вешают головою вниз на древесном суке, с полным убеждением, что через несколько дней непременно пойдет дождь. Эсты думают, что, вешая топор или змею, можно приманить ветры, пригоняющие дождевые облака.