Не выпуская Келла, Лайла вытянула руку и надавила на стену, расширила кольцо. Холланд очутился внутри. Спасенный.
Хотя спасение – вещь относительная.
Холланд судорожно дышал. Келл, придя наконец в себя, прижал ладони к мокрому речному дну, и оно стало подниматься. Земляной круг под ногами возносил их к поверхности, а воздушная колонна смыкалась внизу.
Они выбрались на берег возле дворца. Рухнули наземь, мокрые и обледеневшие, но живые.
Первым пришел в себя Холланд. Но не успел он подняться на ноги, как Лайла прижала к его горлу нож.
– Стой смирно, – проговорила она, хоть руки и дрожали.
– Погоди… – начал Келл, но к ним уже сбегались люди короля. Стражники поставили Холланда на колени. Заметив, что он не скован, одни ринулись к нему, обнажив мечи, а другие отпрянули. Но Холланд и не думал сопротивляться. Однако Лайла все равно не опускала нож, пока пленника не увели в темницу. Вслед за стражей примчался разъяренный Рай. Его челюсти были сжаты, лицо раскраснелось, будто это он чуть не утонул. Да, собственно, так и было.
Келл шагнул навстречу.
– Рай…
Принц ударил его кулаком в лицо.
Келл упал, а принц, тут же вскрикнув от боли, схватился за щеку.
Рай тряхнул Келла за шиворот мокрого плаща.
– Я уже уладил свои отношения со смертью, – сказал он. – Но отказываюсь умирать за него. – Он ткнул пальцем в спину Холланду, которого уводили.
И опять отпихнул брата. Келл раскрыл было окровавленные губы, но принц, не слушая, зашагал ко дворцу.
Лайла тоже не задержалась.
– Получил по заслугам, – бросила она и ушла. Келл остался на берегу, мокрый, дрожащий и одинокий.
«Богам не нужны тела, но королям без них не обойтись».
Эти слова приводили Осарона в бешенство. Вырвать их с корнем, как поганые сорняки! Бог он или не бог? А богам не нужны тела. Тело – это скорлупка. Клетка. Истинный бог – он повсюду.
Река пошла рябью, над ней поднялась капля, мерцающая черная бусина. Она растянулась во все стороны, обрела форму, тело, пальцы, лицо. Над поверхностью восстал Осарон.
Холланд ошибается.
Тело – это всего лишь инструмент. Попользоваться и выбросить. Но нуждаться в нем? Ну уж нет.
Осарону хотелось прикончить Холланда медленной смертью, вырвать его жалкое сердце, которое было ему так знакомо – его биение он слушал много месяцев подряд.
Он дал Холланду так много – новую жизнь, возрожденный город. А взамен просил лишь поддержки.
Они заключили договор.
А Холланд его нарушил. И поплатится за это.
Ох уж эти непокорные антари.
А те двое…
Он еще не решил, для чего они пригодятся.
Полезнее всех, конечно, был бы Келл.
Он как подарок, который вручили, а потом отобрали. Тело, куда можно вселиться – или просто сжечь.
И девчонка. Дилайла. Сильная и умная. Боевая, многообещающая. Она могла бы достичь гораздо большего.
Ему хотелось…
Нет.
И все-таки…
Когда бог чего-то хочет и когда человек в чем-то нуждается – это совсем не одно и то же.
Не нужны ему эти игрушки, эти скорлупки.
Нет нужды где-то прятаться.
Он везде.
И этого достаточно.
Это…
Осарон окинул взглядом свою фигуру, слепленную из воды, и вспомнил другое тело, другой мир.
Скучает ли он?
Нет.
Но чего-то не хватает.
Он оторвался от воды, поднялся в воздух, осмотрел с высоты город, который будет принадлежать ему, и нахмурился. Стоял полдень, но Лондон кутался в тень. Над ним трепетали, кружились, бурлили туманные вихри его силы, но под этим одеялом город казался унылым.
Этот мир – его мир – должен быть красив, ярок, в нем должен разливаться магический свет, звучать песня силы.
Так оно и будет, когда город перестанет бороться. Когда все склонятся перед ним, признают его королем, тогда он сделает этот город таким, как задумано. Как предрешено. Прогресс – дело постепенное, на перемены нужно время, перед весной всегда бывает зима.
А тем временем…
Чего-то не хватает…
Чего же?
Он огляделся и понял.
Королевский дворец.
Где-то там, внутри, притаились те, кто еще сопротивляется, прячутся за своими оберегами, как будто этим его можно отпугнуть. Придет время, и они тоже сдадутся. Его больше привлекал сам дворец, вознесенный над черной рекой, сияющий, как второе солнце, и даже сейчас к небу устремляются красноватые лучи его света, а в зеркально-черной поверхности реки пляшет его отражение.
Каждому правителю нужен дворец.
У него тоже когда-то, в центре его первого города, был дворец. Чудо красоты, слепленное из желаний, воли и потенциала. Осарон пообещал себе, что не станет возводить точно такой же, не повторит давних ошибок…
Нет, не то слово.
Тогда он был молод, всему учился, и, хотя его город пал, дело не во дворце. И не в нем самом. Виноваты они, люди, с их ущербными умами, хрупкими телами. Да, он подарил им силу, но теперь-то он стал умней, понимает, что силой нельзя делиться, она должна принадлежать ему и только ему. Но до чего же был хорош тот дворец! Темное сердце его королевства.
Пусть он стоит здесь.
Прямо вот здесь.
И тогда, возможно, этот мир станет ему домом.
Дом.
Что за странная мысль.
И все-таки. Здесь. Тут.
Осарон вознесся высоко над черным простором реки, над безжизненными аренами, над громоздкими скелетами из камня и дерева, над которыми восседали орлы, и змеи, и хищные птицы. Среди пустых трибун еще полоскались на ветру знамена.
Прямо вот здесь.
Он раскинул руки, потянул за струны этого мира, сдвинул с места камни стадиона, и массивные силуэты потянулись один к другому, стронулись с места, со стоном освобождаясь от мостов и креплений.
В его мыслях дворец уже сложился. Дым, камень и магия вырвались на свободу, перестраиваясь в нечто иное, нечто большее. Как в его мыслях, так и в мире, над которым он парил. Новый дворец вытянулся, словно тень, но не вширь, а ввысь. По стенам, как плющ, вились лозы тумана, они окутывали гладкий камень, будто новая плоть – старые кости. А над головой, как дым, развевались знамена. Миг – и они застыли, превратившись в корону из стеклянных шпилей над крышей его творения.
Осарон улыбнулся.
Все только начинается.
Келл всегда любил тишину.
Он ценил те редкие мгновения, когда мир затихал и суматоха дворцовой жизни сменялась добрым, уютным покоем.
Но сейчас тишина была совсем не такой.
Сейчас она была давящей, гулкой и унылой, и нарушал ее лишь стук капель речной воды по гладкому полу, треск огня в очаге да неугомонные шаги Рая.
Келл сидел в покоях у принца, держа в одной руке чашку горячего чая, а другой потирая ушибленную челюсть. Темно-рыжие волосы намокли и спутались, струйки речной воды щекотали шею. Пока Тирен лечил его сорванные легкие, Келл оценивал ущерб: двое стражников погибли, один из лучших арнезийских магов сгорел дотла. Холланд водворен обратно в камеру, королева ждет в галерее, а король с мрачным лицом стоит у камина. Гастра вытянулся у дверей, Алукард Эмери – от него, видно, никак не суждено избавиться – сидит на кушетке с бокалом вина, а его матрос, Ленос, маячит, как тень, на заднем плане. На груди у Алукарда еще свежи пятна крови и пепла. Часть этой крови – его собственная, остальная принадлежала Джиннару.
Джиннар – он принял удар на себя, но потерпел неудачу.
Лучший в Арнсе маг ветра превратился в кучку золы.
Лайла растянулась на полу, привалившись спиной к кушетке Алукарда, и от этого – оттого, что она сидит рядом с треклятым пиратом, а не с ним, с Келлом – ему стало еще горше.
Время шло, мокрые волосы уже начали подсыхать, но никто не начал разговор. Воздух раскалился от невысказанных слов, от еще не разгоревшихся битв.
– В общем, – заговорил наконец принц, – все пошло не так, как планировалось.
Эти слова прорвали плотину, и комната наполнилась голосами.
– Джиннар был моим другом, – Алукард сверкнул глазами на Келла. – А из-за тебя он погиб.
– Джиннар погиб по своей вине, – возразил Келл, отстраняя хлопочущего Тирена. – Никто не гнал его силой на балкон. Никто не приказывал идти в бой с королем теней.
– Бросил бы Холланда тонуть, – нахмурилась Лайла.
– Кстати, почему ты этого не сделал? – перебил Рай.
– В конце концов, – продолжала она, – мы же собирались его казнить. Или у тебя были другие планы? Ты с нами не поделился.
– Да, Келл, – поддержал Алукард. – Просвети нас, пожалуйста.
Келл метнул на капитана сердитый взгляд.
– А ты что тут делаешь?
– Келл, – сурово заявил король. – Расскажи им все.
Келл пригладил взъерошенные волосы.
– Чтобы занять тело антари, Осарону нужно позволение, – начал он. – План был таков: Холланд впустит Осарона, а я прикончу Холланда.
– Это я и раньше знала, – сказала Лайла.
– Осарон, кажется, тоже знал, – добавил Рай.
– Во время казни, – продолжил Келл, – Холланд пытался зазвать Осарона в себя. Когда Осарон появился, мне показалось, что замысел удался. Но когда он столкнул Холланда в реку… Я не подумал…
– А надо было подумать, – перебил Рай.
Келл не обратил на него внимания.
– Может, он хотел утопить Холланда, а может, отвести подальше, прежде чем вселиться в него. И если вам кажется, что без тела Осарон доставляет много хлопот, то видели бы вы его в теле Холланда. Я до последней минуты не понимал, что он охотится за мной. А когда понял, было поздно.
– Ты поступил правильно, – сказал король. Келл изумился. Впервые за долгие месяцы Максим встал на его сторону.
– Но послушайте, – робко возразил Рай. – Холланд до сих пор жив, Осарон на свободе, и мы понятия не имеем, как его остановить.
Келл закрыл глаза ладонями.
– Осарону по-прежнему нужно тело.
– Похоже, сам он так не считает, – возразила Лайла.
– Он передумает, – заверил Келл.
Рай перестал расхаживать.