Они были стремительны, кружили вокруг Осарона, и всполохи света там и сям жалили сгусток темноты.
Они побеждали.
У Лайлы кончилась ножи.
Осарон обратил три из них в золу, два – в песок, а шестой кинжал – тот, что она выиграла у Леноса – просто совершенно растворился в воздухе. Теперь у Лайлы в запасе оставался только один клинок: тот, что она украла в лавке Флетчера в первый свой день в Красном Лондоне. И ей чертовски не хотелось его лишиться.
Кровь заливала ей зрячий глаз, но ей было плевать. Дым исходил из ран на теле Ожки – их было не меньше дюжины, и с каждым столкновением демона с Келлом или Холландом появлялись новые. Антари оставляли отметины.
Но этого было недостаточно.
Осарон все еще держался на ногах.
Лайла прижала ладонь к кровоточащей ране на щеке и опустилась на колени, коснувшись рукой каменного пола. Но повелевать камнем не удавалось – тот отталкивал ее, не подчинялся. Поверхность пола гудела от магии, но это был пустой звук.
Потому что, разумеется, это был не настоящий камень.
Просто видимость, оболочка, мертвая внутри, прямо как…
Пол начал размягчаться под ее рукой, и она едва успела отскочить – он превратился в смолу. Еще одна ловушка Осарона.
Лайлу достало играть по его правилам!
Ей было мерзко находиться во дворце, которым мог управлять только он.
Взгляд ее скользнул по залу, метнулся вверх, к потолку, сквозь который просвечивало небо. Внезапно у нее появилась идея.
Лайла рванулась вперед всей своей магической силой – и не только своей, частично – Холланда, частично – Келла – и потянулась, но не к воздуху, а к воде Айла.
«Ты не можешь повелевать океаном», – когда-то сказал ей Алукард.
Но о реке он ничего такого не говорил.
Пока Лайла пыталась платком остановить кровь из носа, но теперь кровь горлом. Алукард сидел напротив, подперев рукой подбородок.
– Я действительно удивлен, как тебе удалось прожить так долго.
Лайла дернула плечами, тряпка заглушала ее голос.
– Меня трудно убить.
Капитан поднялся на ноги.
– Упрямство – не то же самое, что непобедимость, – заметил он, наливая себе вина. – А я уже трижды тебе повторял, что ты не можешь повелевать чертовым океаном, как бы ты ни лезла вон из кожи.
– Может, это просто ты плохо старался, – буркнула она.
Алукард покачал головой.
– У всего есть свой предел, Бард. И свои ограничения. Ты не можешь повелевать небесами, или двигать морские волны, или перемещать континенты у тебя под ногами. Определенные потоки воздуха, или небольшие массивы воды, частицы земли – это в пределах возможностей волшебника. В пределах досягаемости человеческой магии.
И тут же, без предупреждения, он запустил ей в голову бутылкой вина.
Она достаточно быстро среагировала, чтобы перехватить ее – но едва успела, бутылка сбила скомканный платок с ее кровавого носа.
– Какого черта, Эмери? – рявкнула она.
– Можешь обхватить эту бутылку одной рукой?
Она сомкнула пальцы вокруг стеклянного сосуда, кончики пальцев далеко не сходились.
– Твоя рука – такая, какая есть, – просто объяснил Алукард. – У нее есть свой размер и ограничения. Так же дело обстоит и с твоей силой. Она может захватить столько, сколько может, и не более того. И неважно, как сильно ты будешь растягивать пальцы вокруг бутылки – они никогда не соприкоснутся.
Лайла снова дернула плечами, крутнула бутылку в руке – и вдруг сильным ударом расколотила ее о край стола.
– А теперь? – спросила она.
Алукард Эмери застонал. И ущипнул себя за переносицу – обычный жест капитана, когда Лайла особенно раздражала его. Она даже завела себе привычку подсчитывать, сколько раз в день он это делает.
Пока что рекордом оставалось – семь раз.
Лайла выпрямилась на стуле. Кровь из носа наконец перестала идти, хотя на языке еще оставался ее медный привкус. Движением силы она призвала рассыпанные по полу осколки, подняла их в воздух, и они собрались в облачко, формой отдаленно напоминавшее бутылку.
– Ты прекрасный маг, – сказала она. – Просто есть что-то, чего ты не понимаешь.
Капитан откинулся в кресле.
– И что же это такое?
Лайла улыбнулась.
– Секрет победы в драке – не сила, а стратегия.
Алукард поднял брови.
– А кто тут говорит о драке?
Она не обратила внимания, продолжая гнуть свою линию.
– А стратегия – это такое специальное слово для сочетания здравого смысла, умения видеть все возможности и создавать новые там, где их только что не было. Знание правил тут ни при чем.
Рука ее упала – а вслед за ней и подобие бутылки, которое ударилось об пол и снова рассыпалось множеством осколков.
– Скорее причем умение их нарушать.
Всего этого недостаточно, думал Холланд.
На каждый нанесенный ими удар приходилось три, которые Осарон отражал. А на каждый удар Осарона, который им удавалось отразить, приходилось три нашедших цель. Пол был покрыт пятнами крови.
Кровь текла у Келла по щеке. Капала у Лайлы с пальцев. Замарала одежду на боку Холланда.
Голова его кружилась – двое других антари не стеснялись пользоваться его силой.
Келл сейчас как раз призывал новый порыв ветра, а Лайла что-то затихла, запрокинув голову к сводам, сквозь который проглядывали клочки неба.
Осарон заметил, что она отвлеклась, и двинулся к ней, но по тронному залу пронесся ветер Келла и заключил короля теней в воздушный туннель.
– Нужно что-то делать! – крикнул он, заглушая ветер, который ударил Осарона о колонну. Холланд знал, что ветер долго не продержится – и верно, через мгновение он рассредоточился, сбив с ног и Холланда, и самого Келла. Лайла смогла удержаться на ногах, только из носа у нее побежала тонкая струйка крови, когда давление воздуха резко выросло, а окна по обеим сторонам зала подернулись чернотой.
Келл едва успел подняться на ноги, как Осарон снова атаковал Лайлу – слишком быстро, чтобы антари успел его перехватить. Холланд схватился рукой за кровавую рану на боку.
– Ас нарахи, – проговорил он, и заклинание резонировало во всем его теле.
«Ускорься».
Это была сложная ветвь магии – даже при благоприятных обстоятельствах, а сейчас просто крайне затратная, но оно того стоило. Мир вокруг невероятно замедлился.
Справа от него Лайла, замерев, смотрела в потолок. Слева Келл медленно разводил руки, и между его ладонями постепенно возгорались искры пламени. И только Осарон все еще двигался с неким подобием скорости. Его черный взгляд устремился на Холланда, когда тот взмахнул серпом и бросился на него.
Они сошлись в схватке, распались, снова сошлись.
«Я согну тебя».
Оружие против оружия.
«Я сломаю тебя».
Воля против воли.
«Ты был моим, Холланд».
Спина антари уперлась в колонну.
«И ты снова будешь моим».
Клинок рассек ему руку.
«После того, как я заставлю тебя умолять».
– Никогда, – рявкнул Холланд, взмахивая серпом. Его оружие должно было встретить клинки Осарона – но те внезапно истаяли, и лезвие серпа схватили голые руки Ожки, позволяя ему глубоко рассечь плоть. Кровь – черная, мертвая, но все еще кровь антари – намочила лезвие, и краденое лицо Осарона расплылось в злобной торжествующей улыбке.
– Ас сте…
Холланд надавил на серп, стремясь высвободить клинок до того, как завершится заклинание.
Это была ошибка. Оружие обратилось в пепел под руками Осарона, и раньше, чем Холланд сумел увернуться, демон схватил его за лицо одной кровавой ладонью и пригвоздил к колонне.
Где-то наверху небо закрыла высокая тень. Руки Холланда обхватили запястья Осарона, пытаясь оторвать демона от себя, и на миг двое застыли в странном объятии. Король теней склонился к его уху и шепнул:
– Ас осаро.
«Ослепни».
Слова эхо отозвались в голове Холланда – и стали тенью, ночью, черной повязкой на глазах, отсекая его от Осарона, от дворца, от огромной волны, надвигавшейся сверху, ввергая в темноту весь мир Холланда.
Кровь текла у Лайлы из носа, когда волна темной воды обхватила дворец —
слишком большая волна —
невероятно большая —
а потом она обрушилась сверху вниз.
Лайла отпустила реку, голова ее бешено кружилась, когда вода с грохотом рухнула на теневой зал. Лайла вскинула руки, чтобы удержать огромный вес, но ее магия была слишком медленной, чтобы удержать заклинание.
Колонна частично защитила Холланда от удара, а вот тело Ожки волна просто снесла и швырнула на пол. Послышался хруст ломающихся костей. Лайла бросилась на пол, откатилась в поисках укрытия, но укрытия не было. И только быстрые рефлексы Келла спасли того от участи двух прочих антари. Лайла почувствовала резкий отлив магии, когда Келл выхватил силу у нее и поднял над ней же, создавая щит. Река ударила в этот щит, как чудовищный ливень, и повисла вокруг завесами потоков.
Сквозь толстую пелену воды она видела, как крутится в водовороте тело Ожки, как срастаются изломанные члены – Осарон снова поднимал свою марионетку на ноги.
Холланд рядом с Лайлой уже сумел подняться на четвереньки. Его голова повернулась в ее сторону, и она увидела – что-то не так с его глазами. Они были не черными, но незрячими, слепыми.
Времени не оставалось.
Осарон уже поднял свое тело на ноги, а Холланд еще не поднялся, и они с Келлом бросились вперед, расплескивая воду сапогами и пытаясь на пути превратить ее в оружие.
В руке Осарона возник меч. Слепой Холланд пытался обрести равновесие, его рука обхватила лодыжку короля теней, но он не успел произнести заклинание – Осарон отбросил его ударом ноги.
Келл и Лайла бежали со всех ног, но все равно слишком медленно.
Холланд скорчился, стоя на коленях, а над ним возвышался король теней с обнаженным мечом.
«Я же говорил, что поставлю тебя на колени».
Осарон взмахнул мечом, Келл успел замедлить его движение, окружив меч облаком холода, а Лайла бросилась на Холланда и вытолкнула его из-под удара – за долю секунды раньше, чем опустилось оружие.