— Не сюда. Есть другая дверь, в коридор, который выводит на боковую улицу.
Он поднял гобелен, показал узкую дверь, открыл ее. Я подбежал к старому Орсо, тряхнул его.
— Просыпайтесь! — крикнул я. — Просыпайтесь и пойдемте со мной.
— Что такое? — спросил он.
— Не важно. Пойдемте со мной!
Я взял его за руку, попытался поднять с кресла, но он вцепился в подлокотники и не сдвинулся с места.
— Никуда не пойду. Что такое?
— Толпа идет к дворцу, чтобы разграбить его, и они убьют вас, если вы останетесь здесь.
— Никуда не пойду. Я Орсо д’Орси. Они не посмеют тронуть меня.
— Быстрее, быстрее! — крикнул Андреа, стоявший у окна. — Они уже на улице. Вот-вот будут здесь!
— Скорее! Скорее! — вторил ему Пьетро.
Рев толпы стал таким громким, что от него звенело в ушах. И с каждым мгновением становился еще громче.
— Быстро! Быстро!
— Вы должны уйти! — просил я, и Пьетро присоединился ко мне, но старик оставался непоколебим.
— Говорю вам, я не побегу. Я глава этого дома. Я Орсо д’Орси. Я не побегу, как собака, от всякой черни.
— Ради вашего сына… ради нас, — молил я. — Нас убьют вместе с вами.
— Вы можете идти. Дверь открыта. Я останусь один.
К нему, похоже, вернулось мужество молодости. Он словно и забыл, что превратился в древнего старика.
— Мы не можем оставить вас. Я поклялся Кеччо, что буду вас защищать, так что вас убьют только после меня. Наш единственный шанс — бежать.
— Быстрее! Быстрее! — кричал Андреа. — Они уже здесь.
— Господин, господин, — молил Пьетро, — прислушайтесь к нему.
— Быстрее! Быстрее!
— Вы хотите, чтобы я улизнул из моего собственного дома через черный ход, словно вор?
— Они уже у дверей, — крикнул Андреа.
Шум теперь доносился снизу. Ворота мы заперли, так что послышались удары: камни и палки били по железу. Потом они, похоже, взяли что-то большое и тяжелое и застучали по замкам. Удары наносились вновь и вновь, пока, наконец, не раздался скрежет разрываемого металла. Толпа исторгла громкий крик, а затем послышался топот бесчисленных ног. Я подскочил к двери в комнату Орсо, закрыл ее, запер и на замок, и на засов. Подтащил к ней тяжелый комод. Мы добавили к нему второй комод, потом кровать.
Едва успели это сделать, как толпа добралась до двери. Кто-то ее толкнул, но она, к всеобщему изумлению, не открылась. Снаружи раздался крик:
— Дверь заперта!
Помеха их раззадорила, людей у двери становилось все больше.
Тяжелые удары посыпались на замок.
Я повернулся к Орсо.
— Ради Бога, пойдемте.
Он не отвечал. Времени не оставалось, а сломить его упрямство я не мог.
— Тогда я вас заставлю. — Я схватил его за обе руки и потащил с кресла. Он вцепился в подлокотники, но силой я его, конечно, превосходил. И уже поднимал на руки, когда дверь не выдержала. Люди перебирались через баррикаду, в комнате их становилось все больше. Мы опоздали. Я попытался добраться до потайной двери, но мне это не удалось. Они окружили меня.
— Держите его, — крикнул я Пьетро, — а я с ними разберусь.
Выхватил меч, но тут же удар дубиной переломил его надвое. Я все равно бросился на них, но шансов у меня не было. Следующий удар обрушился мне на голову, и я провалился в черноту.
Глава 33
Открыв глаза, я понял, что лежу в кровати в темной комнате. Рядом сидела какая-то женщина. Я посмотрел на нее, гадая, кто она.
— Кто вы, черт побери? — спросил я без должной вежливости.
При этих словах надо мной кто-то склонился, и я узнал Андреа. Вспомнил, что произошло.
— Где Орсо? — спросил я. — Он в безопасности?
— Вам лучше? — Он словно и не услышал моих вопросов.
— Я в полном порядке. Где Орсо? — Я попытался сесть, но перед глазами все поплыло. К горлу подкатила тошнота, и я повалился на спину. — Что со мной? — простонал я.
— Только разбитая голова, — с легкой улыбкой ответил Андреа. — Будь вы слугой, а не утонченным дворянином, маскирующимся под слугу, вы бы этого и не почувствовали.
— Пожалей раненого, дорогой мальчик, — пробормотал я. — Я и не притворяюсь, что голова у меня такая же деревянная, как у тебя.
Тут он объяснил, что произошло.
— Свалив вас, они бросились к старику и увели его.
— Боже! — вырвалось у меня. — Я пообещал Кеччо оберегать его. Что он обо мне подумает?
— Это не ваша вина. — Андреа уже менял повязку на голове, смочив ее охлаждающим лосьоном.
— Хороший мальчик! — Холод явно шел на пользу голове, в которой пульсировала боль.
— Когда я увидел удары, обрушившиеся на вашу голову, после которых вы рухнули как подкошенный, я подумал, что вас убили. У дворян очень уж мягкие головы, и никто не знает, что они могут выдержать.
— Похоже, тебя это забавляет, — нахмурился я. — Что произошло потом?
— Радуясь своей добыче, они не обратили внимания на нас, и мы с дядей вытащили вас через потайную дверь и принесли сюда. Веса в вас о-го-го!
— И где я?
— В доме моей матери и останетесь здесь, пока не поправитесь.
— А Орсо?
— Мой дядя выходил в город и узнал, что его посадили в тюрьму. Но пока никакого вреда не причинили. Дворец разграбили. От него остались только голые стены.
В этот момент, тяжело дыша, в комнату вошел Пьетро.
— Двух заговорщиков схватили.
— Господи, не Кеччо с Маттео?
— Нет. Пьетро Альбанеси и Марко Скорсакану.
— Как остальным удалось ускользнуть?
— Не знаю. Я слышал, что лошадь Марко сломала ногу, а Пьетро отказался его покинуть. Их обоих схватили и привезли сюда ради награды.
— Господи!
— В город они въехали на ослах, со связанными за спиной руками, толпа кричала и улюлюкала, в них швыряли камни.
— А теперь?
— Они в тюрьме и…
— Что?
— Казнь назначена на завтра.
Я застонал. Пьетро Альбанеси и Марко я справедливо считал нашими Дамоном и Пифиасом[25]. Содрогнулся, подумав о том, что уготовила им судьба. Они люто ненавидели графа и помогли сбросить его тело на площадь. Я знал, что в сердце Катерины нет места прощению, и всю ночь думал о том, как она собирается отомстить.
Глава 34
Наутро я настоял на том, чтобы встать. Андреа помог мне одеться, и мы вместе вышли из дома.
— Сегодня никто не примет вас за дворянина, — рассмеялся он.
Моя одежда и раньше выглядела жалко, а драка добавила несколько дыр. Щеки и подбородок заросли двухдневной щетиной, лоб и полголовы закрывала повязка, так что выглядел я совсем не привлекательно. Но печаль, которая переполняла сердце, не позволила мне улыбнуться или осадить Андреа едкой фразой. Я думал только о том, какое ужасное нас ждет зрелище.
На площади толпился народ. Напротив дворца Риарио возвели помост, на нем стояли кресла, но они пустовали. Над головой раскинулось синее небо, солнце радостно светило людям, чистый воздух наполняли ароматы цветов. Умиротворенность природы только подчеркивала жажду крови человеческих сердец… Трубы возвестили о приближении Катерины и ее свиты. Под радостные крики она появилась на площади, сопровождаемая сводным братом, герцогом Миланским, и протонотарием Савелло. Они заняли приготовленные им места на помосте, герцог — справа, Савелло — слева. Она повернулась к священнику, доброжелательно заговорила с ним. Он улыбался и кивал, но не отпускающую его тревогу выдавали руки, которые постоянно теребили материю плаща.
Барабанная дробь сменилась мертвой тишиной. Потом отряд солдат вышел на площадь, громко стуча сапогами. За ним следовала одинокая фигура, без камзола и шляпы, в порванной рубашке, со связанными за спиной руками. Марко Скорсакана. При виде его толпа разразилась ругательствами. Он шагал с гордо поднятой головой, не обращая никакого внимания на крики и свист, от которых звенело в ушах. По бокам шли босоногие монахи, каждый нес распятие… Потом на площади появился еще один отряд, за ним — одинокая фигура с непокрытой головой и связанными за спиной руками. Но этот человек вжал голову в плечи и смотрел в землю, вздрагивая от оглушительных криков. Бедный Пьетро! И его сопровождала пара монахов со строгими лицами. Замыкали шествие барабанщики, которые без устали работали палочками, и бой этот сводил с ума.
Они приблизились к помосту. Солдаты отошли, оставив пленников перед их судьями.
— Марко Скорсакана и Пьетро Альбанеси, — громко ровным голосом начала графиня, — вы признаны виновными в убийстве и измене. Это вы сбросили тело моего дорогого мужа из окна дворца на камни площади, поэтому вас повесят в этом самом окне, а потом сбросят ваши тела на камни площади.
Рокот одобрения прокатился по толпе. Пьетро дернулся, но Марко повернулся к нему и что-то сказал. Слов я не услышал, но увидел во взгляде искреннюю дружбу, и ответная улыбка Пьетро показала, что к нему вернулось мужество.
Графиня повернулась к Савелло.
— Вы согласны с тем, что приговор справедливый?
— Более чем! — прошептал тот.
— Протонотарий говорит: «Более чем!», — громко воскликнула графиня, чтобы ее услышала вся площадь. Священника передернуло.
Марко пренебрежительно посмотрел на него:
— Я бы ни за что не поменялся с вами местами.
Графиня улыбнулась священнику:
— Сами видите, я выполняю волю Божью, делая с другими то, что они сделали бы со мной.
Она махнула рукой, и обоих мужчин повели к дворцу. Они поднялись по лестнице и скрылись. Из окна в Кабинете нимф выставили балку с привязанной к ней веревкой. В окне появился Пьетро. Второй конец веревки заканчивался петлей, надетой ему на шею.
— Прощай, верный друг, — сказал он Марко.
— Прощай, Пьетротино, — ответил Марко и поцеловал его.
Двое солдат столкнули Пьетро с подоконника, и он полетел вниз. По телу пробежала дрожь, а потом он закачался из стороны в сторону. После короткой паузы в окне появился мужчина и мечом перерубил веревку. Толпа громко заорала, люди бросились к упавшему телу и разорвали его на части. К балке привязали новую веревку, и через несколько минут в окне появился Марко. Он смело шагнул с подоконника в пустоту, обойдясь без посторонней помощи. Какое-то время повисел на балке, и его тело тоже упало на площадь, где толпа набросилась на него, как стая волков. Я закрыл лицо руками. Ужасно, ужасно! Господи! Господи!