— Ну что ж, и правда пора, — сказала Назирэ.
Проведя по волосам пленницы в последний раз, она поднялась со скамейки, а в воображении Мирры предстал таз с ее грязными вещами и она даже представила, что натягивает их на себя прямо такими, какие они есть. А потом она испугалась мысли, что раз вещи нельзя надеть от того, что они мокрые, ей и правда придется идти голой. В одном панцире.
— Одевайся, — все такой же зычный голос Назирэ вырвал Мирру из плена ее неприятных мыслей. — Да пошустрее.
Вздрогнув, Мирра повернулась и увидела в руках женщины длинную серую рубаху. С благодарностью приняв одежду, она торопливо натянула ее на себя, и та оказалась в самый раз. Назирэ оглядела пленницу с ног до головы, расправила складки на плечах. Впервые и так едва заметная улыбка сошла с ее лица.
— Пойдем, — вздохнула она, кивнув в сторону выхода.
— А моя одежда? — удивилась Мирра. — Я бы постирала, а когда она высохнет.
— Это хорошая одежда, — пробормотала женщина, — и она еще пригодится, но, боюсь, уже не тебе.
Эта казарма была ничем не лучше, чем прежняя, даром что это Оплот, а там было всего лишь Убежище. То есть это же что-то вроде столицы, и здесь все должно быть лучше. Но на деле было иначе. Хотя кормили здесь кажется даже хуже, хотя такое, как Макс думал раньше, попросту невозможно. А ведь пока они добирались сюда, питание стало почти нормальным. Есть одно мясо, отварное или запеченое в глине, хотя чаще всего попросту зажаренное над костром или на углях, было утомительно, но зато его было вдосталь.
Макс уже привык, что не смотря на полуголодное существование, каждый день необходимо проводить на тренировочном плацу, занимаясь по кругу то строевой подготовкой, то боевыми искусствами, то махать жалким подобием меча, и колотить им по чучелу, а то и простой физухой — наматывать круги, качать пресс или отжиматься. Да и во время перехода до Оплота, хоть и ели от пуза, они шли от рассвета и до заката почти без остановки. И поэтому сейчас, когда их опять кормили жидкой кашей на воде и голых костях, да еще и из казармы было некуда выйти, так как места на плацу было попросту недостаточно, а следовательно нечем заняться, Макс приуныл. Ведь безделье, да еще и на голодный желудок способствовало неприятным мыслям. Это он давно за собой заметил. Да еще и Свен куда-то запропастился. С другими ребятами из своего десятка Макс ладил неплохо, но поговорить с ними было не о чем. Все их разговоры сводились к тому, что неплохо бы отдохнуть, пожрать, и пощупать бабу, да желательно чтобы она была не тощая. О том, что всего каких-то полгода назад его мысли были примерно такие же он старался не думать, но именно в такие моменты — когда нечего делать, это как раз и не получалось.
Накануне они зашли в Оплот еще засветло и их сразу отправили в казармы, а с караваном в Сердце Оплота отправились только пятидесятник Морд с его личным десятком, да еще какой-то еще более здоровенный детина по имени Игнат. Свен как-то вскользь обмолвился о нем, что вроде он сотник, и раньше был главным ловцом, и всегда именно он возглавлял отряд, но потом почему-то перестал. Свен наверняка знает, почему, но сказать Максу не посчитал нужным.
Вчера их не накормив отправили в пустующую казарму, которую еще пришлось прибирать. Но когда уборка закончилась, оказалось, что делать-то больше и нечего. Свен ушел, а Максу оставалось только отлеживать бока. Сначала он был рад, что можно выспаться, но вскоре взвыл от скуки. За весь остаток самым знаменательным событием был ужин, который им принесли прямо в казарму. Двое мелких пацанов принесли котелок с кашей и сказав, что заберут через полчаса, исчезли.
Вернулся Свен затемно, а утром ушел еще даже до завтрака. Впрочем, если у него есть возможность позавтракать где-то в другом месте, то он правильно сделал, что ушел, ведь на завтрак была точно такая же каша, как и накануне.
— Макс, а ты пойдешь на проводы смотреть? Местные из старожилов говорят, весело должно быть.
Стиви, совсем молодой парнишка присел на койку рядом и с неподдельной верой в предстоящее веселье смотрел на старшего по возрасту товарища.
Стиви был местным, как таких ребят называл Свен. Он родился здесь, в этом мире, в Сфиросе, здесь же, за неимением какой-то альтернативы и вырос. Вариантов, куда пойти молодому человеку, после того, как он перестал быть ребенком, было не много. И не так уж и много было тех, кто предпочитал заниматься фермерством, скотоводством, или другим каким-то полезным ремеслом, будь то пекарское дело или кожевенное. Хотя чаще всего в гарнизон шли сироты. Вот и Стиви был сиротой.
— А нас отсюда выпустят? — засомневался Макс. Ему было настолько тошно от безделья, что он готов был пойти куда угодно.
— Конечно выпустят, — важно ответил Стиви. — Здесь останутся только те, кто на посту, или при деле. А мы-то, — и он неопределенно махнул рукой.
— Пойду, — ответил Макс и резко сел. Стиви даже вздрогнул. — Когда пойдем?
— Да многие уже пошли. Говорят, надо место занять. Хотя вроде еще не скоро начнется.
— Ну тогда пойдем и мы сейчас. Тоже место займем. Или хотя бы пройдемся.
И вдвоем они вышли из казармы и зашагали к воротам из гвардейского поселка в город. То, что мероприятие будет людным, Макс понял почти сразу, как она добрались до ближайшей улочки. Людей было не протолкнуться, и все шли в одну сторону. Оставалось только идти следом за ними.
— Ты здесь когда-нибудь был? — спросил Макс у Стиви.
— На проводах ни разу, — отозвался тот.
— Да я не про этом. Ты в городе этом бывал раньше, ну в смысле в Оплоте. Знаешь, куда идти? А то мало ли, протолкаемся здесь, а так и не поймем зачем и куда шли.
— А, да, бывал я здесь раньше, — глухо ответил Стиви. — Когда мамка еще была жива, мы здесь мор пережидали. Три месяца впроголодь прожили сидя на койке в каком-то подвале. Знаю я, куда идти.
И он зашагал немного наискосок, по отношению к потоку людей. Пришлось изрядно потолкаться, но вскоре они вышли на улочку посвободнее. Здесь дома были только с одной стороны. С другой же стороны улицы было невысокое ограждение, вдоль которого уже было немало ребятни. К ним они и присоединились в ожидании неведомо чего.
Мирру, когда она вышла из купальни, через зал с диковинной печью и сушащимся бельем в первое помещение, встретило куда больше охранников, чем она ожидала. Да хоть сколько охранников было больше, чем ей хотелось. Адрия среди них и видно не было, но Мирра откуда-то знала, что он здесь.
— Наконец-то, — пробурчал незнакомый Мирре, на удивление толстый охранник. — Всыпать ей десять плетей за задержку, и заковать.
Прокопушка едвы слышно айкнул и попятился к двери.
— Десять плетей за то, что она задержалась? — послышался голос Назирэ за спиной. — Я правильно поняла, Окрий?
— Так точно! — гаркнул он в ответ.
— Кто будет исполнять наказание, и куда мне встать, чтобы ему было удобно?
Когда до старшего охранника дошло, что имела в виду Назирэ, он не смог издать и звука, хотя рот продолжал открывать и закрывать.
— Ну так что, кто будет меня наказывать за задержку? — повторилась Назирэ. — Или может делом займетесь? — она хмуро на всех посмотрела. — То-то же. Если что, то я все слышу. И позовите кто-нибудь этих дурех. Иначе по одной-то плети они могут и заслужить.
В этот момент Адрий, которого Мирра заметила только когда он пошевелился, выскользнул за дверь.
— Погоди, Назирэ, — воскликнул старший охранник, когда та уже склонилась, чтобы пройти в дверь. — Не уходи пока, подстрахуй. За работу, — скомандовал он, зыркнув на своих подчиненных. — Панцирь живо на эту… женщину наденьте. Клепу понадежнее зажимайте.
Двое мужчин подхватили переднюю часть панциря и стали нерешительно приближаться к Мирре. Та попятилась, с ненавистью глядя на проклятую железяку.
— Успокойся, — сказала Назирэ.
Голос ее был таким глубоким и бархатным, что Мирра зачарованно замерла, а когда очнулась, панцирь уже прочно сидел на ней, а охранники, каждый держа по факелу, шли вместе с ней по двое спереди и сзади. А старший охранник возглавлял их шествие.
— Теперь ступайте.
Назире сказала еще и эти слова, но Мирра вспомнила их уже потом, когда шла по узкому темному коридору в сопровождении охранников.
16 глава
Полуестественный тоннель, который в этом странном и неведомом месте заменял коридоры, видимо был бесконечным. Панцирь был тяжелым. И, хоть Мирра и была после горячей ванны отдохнувшей, кажется он стал еще тяжелее. А в добавок к нему на нее надели кандалы. На руки и ноги такими же толстенными клепками прикрепили широкие браслеты, выкованные кажется кое-как. Браслеты на руках и ногах были между собой скреплены грубой цепью, еще одна цепь скрепляла их между собой.
Старший охранник, иногда оборачиваясь, поторапливал их. А те охранники, которые шли сзади, тотчас принимались подталкивать Мирру в спину, стуча по ее железной спине. Идти быстрее это не помогало. Мирра под весом панциря и скованная кандалами едва переставляла ноги.
Мирре уже стало казаться, что этот тоннель никогда не закончится, когда они неожиданно свернули. Вот только что ее сопровождающие были перед ней, и вдруг исчезли, когда она всего лишь на миг прикрыла глаза. Она даже замерла.
— Ну пошла, не зевай, — в себя ее привел очередной тычок в спину, куда болезненнее предыдущих, и грубый окрик. — Поворачивай, давай, остолопина. Иди, ну!
— Ты бы, Никола, не распускал язык, да и руки тоже, — осадил его товарищ. — Назирэ ведь понятно выразилась, чтобы мы эту девку не трогали. У Назирэ здесь везде есть глаза и уши. Даже если тебе кажется, что никого рядом нет, она может увидеть и услышать что не надо. И тогда тебе…
— Ну и что она мне может сделать?
— Тебе лучше не знать, что она может. Хотя скорее всего ты просто пропадёшь в очередном походе. И не просто исчезнешь, потеряешься где, а мучительно помирать будешь. Бывало уже такое. Так что ты лучше помалкивай.