Надо ли показаться? И что сказать? А главное – зачем? Марго как никогда ощущала себя здесь лишней и до конца нырков на автомате помогала Ленке. Когда наконец были отсняты последние попытки в воде, похожая на водоросль от усталости подруга погрузила на лодку камеру. Марго вытерла ее полотенцем и, стесняясь, спросила:
– Лен, а у тебя получился тот парень-киприот в зеленом гидрике?
Ленка паскудно размазала в улыбке серые от холода губы.
– А что? Понравился?
– Да нет, просто… – Марго не знала, как признаться.
– «Просто» упади на девяносто! Точно понравился. – Эту лису провести не удалось. Уж сколько времени они знали друг дружку! Марго кинула взгляд на лодку киприотов. Те грузили оборудование. Парень в зеленом гидрокостюме смеялся с кем-то на корме, и его голос звенел чередой теплых, воскрешенных так некстати воспоминаний. Ленка хитро заглянула Марго в глаза.
– Что?! – возмутилась та.
– Ничего, – хмыкнули ей в ответ.
Лодка причалила к берегу, и какое-то время Марго заняла тем, что помогала вытаскивать снаряжение. Пока возились, солнце вошло в зенит, накрыв Лимассол удушливым пеклом. В капюшоне парило, и Марго освободилась от него, сполоснув волосы в пресной воде. Мечта о стаканчике сока со льдом, а лучше о плотном обеде, стала доминирующей, и тут Ленка подхватила под руку.
– Пойдем, возьмем чего-нибудь попить! Я угощаю в честь Лехи!
Марго засмеялась и посеменила за подругой, не глядя, куда ее ведут. Но приблизившись, чуть не вырвалась бежать. Ленка нашла среди кучки фридайверов широкую спину в белой футболке и требовательно похлопала по плечу:
– Лакис! Эй, чемпион! С тобой хотят познакомиться!
Марго оцепенела под прицелом двух растерянных кусочков морской сини. Стакан с фрешем разбился, упав из загорелых пальцев под ноги.
Апельсиновый свет нежился на развешанных вдоль берега гидрокостюмах и лопастях ласт. Ветер хлопал тентами. Средиземка скалила свои извечные «пенные зубы».
Он возмужал. Она – постарела.
– Марина?..
5Акамас
Солнечные зайчики ложились искрами на грани стакана, который Лакис вертел в пальцах. Марго видела, что он тоже ужасно стесняется. Они сидели вдвоем в первом попавшемся баре на побережье и говорили обо всем и ни о чем. Лакис отправил свою команду куда подальше, как поняла из болтовни на греческом Марго, и отбросил дела, чтобы уединиться с ней. Отказать ему было невозможно.
Слишком красив спустя пять лет. И слишком хорош на трезвую голову.
– Я тебя искал. – Трудное признание на чужом языке. – Я работал кальянщиком, и меня уволили после той ночи. За то, что я уехал на пляж.
– Вот как, – не нашла что сказать Марго.
– Ты… – Лакис вытерся подушечкой большого пальца. – Ты поменяла мою жизнь. Ты так говорила про фридайвинг, что я полюбил его. Я занимался. Много занимался. Я же не очень умел плавать. Я пять лет учился, чтобы однажды встретить тебя и…
– «И сказать, что я тебе безразлична»?[23]
– Нет. – Взгляд в сторону. – Другое. – Молчание. Робкий, неуверенный блеск светлых глаз. Так смотрят, когда боятся, что бросят. Опять бросят.
«Радостно. Так радостно, что даже жутко, – пело сердце Маргариты. – И что с ним делать? Любить, нельзя помиловать?»
Марго внезапно почувствовала себя раняще-беззащитной. Тщательно выстраиваемая ею тучу лет раковина от отношений треснула и разломилась под просящим взором этих чистейших синих глаз, разрази их Зевс!
– Лакис. Я…
– Не говори! Марина! Подожди. Ты хочешь уйти? – Чемпион Кипра сомкнул прохладные пальцы на запястье Марго, и та не решилась ответить лаской, но помотала волосами, показывая «нет». Она не уйдет. – Я хочу тебе сказать… – Лакис выдавливал русские слова, – я тебя приглашаю покататься сегодня. В одно место. Там волшебство, магия! Я знал, что я тебя сегодня найду. – Он постучал себя по груди. – Я вот тут знал!
– Да ты что, – Марго затеплела улыбкой и выкрала ответную у синеглазого чуда. – Ты не устал от нырков?
– Не устал. – Он залился краской. – Ты мне дашь свой телефон?
– Дам.
– Настоящий? – Чемпионские брови нахмурились.
– Набери меня сейчас. Плюс триста пятьдесят семь… [24]
Они договорились встретиться здесь же через четыре часа. Марго сгорала от любопытства, какой сюрприз приготовил ей Лакис, и решила, что настал момент выгулять привезенное из дома легкое синее платье. Белые босоножки на небольшом каблуке тоже пришлись к случаю. И, конечно же, Марго распустила волосы.
«Надеюсь, за пять лет он не стал маньяком. – Она подвела глаза водостойким лайном. – Хотя, по идее, фридайвинг должен делать людей лучше».
Лакис приехал на зеленом внедорожнике а-ля сафари с открытым верхом. На крыле машины красовалась эмблема заповедника Акамас. Марго подала ему руку и позволила усадить себя на переднее сиденье. Лакис повел машину прочь из города.
– Когда меня уволили, я долго не мог найти работу. Ты изменила меня! – делился он, пока Марго зачарованно смотрела, как красиво ветер шевелит его по-гречески курчавые волосы. – Но дедушка подал мне идею. И я стал работать в заповеднике! Это удобно – после работы можно тренироваться!
– Хороший у тебя дедушка!
– Да! Он много общался с русскими!
– От него ты знаешь язык?
– Да! – Лакис упоенно сверкал белыми зубами. – И от мамы. Она русская, из Анапы.
С ним было хорошо и просто. Так хорошо, что счастье лизало порог дома Маргариты морскими волнами. Путь до Акамаса оказался неблизким, но Марго не скучала, болтая с Лакисом ни о чем и обо всем.
– Я думал, ты чемпионка!
– Ты разочарован?
– Нет!
Заповедный полуостров приветствовал их темнотой и мягким песком под ногами. Лакис взял Марго за руку и повел ее к пляжу, вдоль линии которого были тут и там установлены небольшие сетчатые колпаки.
– Это волшебное место, моя работа. Никому сюда нельзя, но тебе можно, ты со мной.
– И в чем волшебство?
– Идем. Ты увидишь. – Лакис включил фонарик и ступал по песку очень тихо. Вдруг среди серости ночного пляжа Марго различила крупную ползущую из прибоя тень. И сразу узнала силуэт грациозной морской рептилии.
Черепаха! Да какая огромная!
Захотелось вскрикнуть от восторга, и Марго зажала себе рот ладонью. Лакис ласково отвел ее волосы за ушко.
– Они приходят сюда, чтобы дать жизнь. Они редкие, и мы охраняем их яйца. – Лакис указал на расставленные по пляжу клети над кладками. Черепаха тяжело загребала песок, таща за собой широкую борозду. Непривычная к суше, она тем не менее шла на сушу для свершения таинства размножения. Ее мудрые и грустные узкие глаза сочились слезами.
– Это чудо, – шепнула Марго.
– Я обещал. – Лакис опустился с нею на еще теплый песок. – И это не все.
Он погладил Марго по запястью. Замер на миг, решаясь. Та ждала и смотрела на Лакиса неотрывно. Он казался ей волшебником. Какую еще диковинку он вытащит из рукава? Но Лакис извлек из кармана куртки маленький футляр для драгоценностей.
– Это мой талисман на удачу. Семейная реликвия. Мне ее подарил на восемнадцатилетие дедушка.
Лакис открыл футляр, и у Марго пропал дар речи. На темном бархате красовалась жемчужина. Сердце застучало сильно-сильно, когда Марго поняла, что она не белая, а лиловая. Не узнать ее было невозможно.
– От-ткуда?..
– Мой дедушка Космас, он тоже работает тут в заповеднике, рассказывал, что эту жемчужину они подняли с его наставником и другом Степаном Агаповым из России. И что в раковине их было две. Но где вторая – я не знаю, а мой дед, когда передавал ее мне, сказал: «Лакис, найди свою Маргариту» [25]. Как и мой дедушка, я верю в родство душ. И пусть тебя зовут не Маргарита, но ты сделала меня лучше. Ты наставила меня на верный путь всего одной ночью. Я полюбил твою жизнь. И я решил – я отдам эту жемчужину только тебе. Если найду. И я нашел! Твои зеленые глаза незабываемые. Марина, прими эту жемчужину, как знак моей благодарности и любви. И предложение встречаться.
Марго слушала его, и слезы текли по ее прижатым ко рту ладоням, орошая пески Акамаса. То, что он говорил ей, казалось невероятным, нереальным, чудесным. Вторая жемчужина дрожала в крепкой руке, пока надежда заново рождалась в сердце Марго из морской пены. Лакис увидел ее смятение и осекся. Марго взяла его за протянутую с жемчужиной руку и закрыла футляр. В освещенных тусклым светом фонарика синих глазах блеснул испуг.
– Ты не хочешь принять подарок?
– Лакис, – Марго, заплакав, как девочка, обняла его за шею и успокоила чувственным поцелуем в губы. – Ты не представляешь, сколькое мне нужно тебе рассказать.
За спиной грохотал прибой, и в его рокоте Маргарите чудился дедушкин голос. Он смеялся от радости.
Миника РюнОбъятия тьмы
К ней
Лишь только месяц золотой
Из-за горы тихонько встанет
И на тебя украдкой взглянет, —
К тебе я стану прилетать;
Гостить я буду до денницы
И на шелковые ресницы
Сны золотые навевать…
Я искал тебя.
Ты упорхнула от меня столь внезапно, не предупредив и не попрощавшись. Беспечно смеясь, ты обещала мне скорую встречу, которой не суждено было состояться. В тот день мне не следовало отпускать тебя, мой лживый ангел. Я проклинаю момент, когда поддался твоим заверениям в том, что впредь тебе ничего не грозит и что опасность давно миновала.
Ты говорила, что любишь меня, но твоя любовь к Нему оказалась сильнее. И Он забрал тебя, не считаясь с моими чувствами. Ему безразличны чувства павших.
Преисподняя не приняла тебя, ведь твои грехи незначительны и смешны в глазах стражей Ада; Он не допустил тебя к ангелам, ведь ты грешна и будешь искупать свои грехи бесчисленными перерождениями, пока твоя душа не станет чистым полотном, отвергающим малейшую скверну. И все же…