Сова летит на север — страница 18 из 47

Мнения разделились.

Гиппоник горячился:

— У Перикла сто триер по пятьдесят эпибатов — это пять тысяч. Пусть нас меньше, зато мы будем под защитой вала!

— Он может поставить в строй гребцов и матросов. Сколько получается? — урезонивал товарища Каллиад.

— А Октамасад? — вдруг спросил Федим. — Не придет, что ли?

— Нет, — Кизик досадливо мотнул головой, — я ему заплатил, чтобы пахать не мешал. Помощь в войне стоит дороже, но городской казны на это не хватит.

— Может, все-таки вернуть сокровищницу? — спросил молчавший до этого судовладелец Игиенонт.

— Тебя не спросил! — огрызнулся Кизик. — В Феодосии она будет в сохранности. Если не удержим Пантикапей, вот тогда и заплатим.

— Как не удержим? — ахнул Федим. — У меня все рабы разбегутся.

— Значит, будем стоять до последнего, — напыщенно подытожил Кизик. — Клянусь Аполлоном Патроосом — прародителем всех ионян, Зевсом Агораем и гробницами предков: Перикл не ступит на агору Пантикапея!

Потом обратился к архонтам:

— Нужно скупить у оружейников все, что есть. Деньги из казны я выделю, если не хватит — спрос с вас. Соберем на паноплию[161] — отлично, нет — вооружайте людей хоть молотком, хоть серпом. Не жмитесь, речь идет о нашей свободе.

— Скорее о личном имуществе, — проворчал Игиенонт.

Кизик пропустил его слова мимо ушей:

— Я иду в Коллегию стратегов для обсуждения плана обороны. Вы знаете, что делать: собирайте фалангу, готовьте амуницию, запасайте провиант… Отправьте гонцов за помощью в Тиритаку, Корокондаму и Гермонассу.

Он стремительно вышел из зала заседаний.

Архонты остались сидеть, глядя друг на друга.

— Ага, — съязвил Игиенонт, — его-то добро уже по дороге в Феодосию.

— Ладно, — уныло сказал Федим, — если дела пойдут совсем плохо — закроемся на акрополе, а там видно будет. Я рабам вольную пообещаю, пусть только защитят.

— А я матросов приведу с кораблей, — заявил Игиенонт.

— Мои мастера со вчерашнего дня в ополчении, — буркнул Каллиад.

Все посмотрели на Гиппоника.

— Сегодня пригонят табун, — торопливо сказал тот.

— Тогда пошли, что ли? — Игиенонт поднялся.

Магистраты разошлись выполнять указания Кизика…

Тем временем эсимнет шлепал по вымостке. Стоило ему дойти до агоры, как из-за колонны портика выступила Хрисария и потянула его за край гиматия. Он сначала опешил, но потом стал внимательно слушать то, что она говорит.

Глава 4

Год архонта Феодора, мунихион, таргелион[162]

Боспор, Таврика

1

С рассветом триеры направились к берегу. Удары сотен весел о воду и последующий всплеск сливались в шум, от которого над волнами катилось эхо, похожее на гул сползающей с гор лавины.

Вскоре корабли лежали кормой на песке. Немало матросов и гребцов погибли во время буксировки от стрел защитников города. Триеры гордо вытягивали к небу ахтерштевни, словно это поможет поднять боевой дух экипажей.

Обстрел оказался таким плотным, что эпибаты опасались подниматься в полный рост. Прячась за кустами и кочками, они медленно приближались к Южному валу.

"Давайте! Остался всего стадий", — с отчаянием думал Перикл, стоя на полубаке флагмана.

Он сжимал кулаки в бессильной злобе, когда кто-то из афинян опрокидывался на спину, а потом отползал в укрытие или оставался без движения на земле.

Несколько триер вошли в гавань Нимфея. По плану возглавлявшего отряд эпистолевса Каллистрата корабли должны были приблизиться к молу для высадки эпибатов. Матросы припасли доски и абордажные крючья на случай, если места для маневра окажется недостаточно.

Так и вышло.

Изрядно поломав весла, триеры прижались к брошенным как попало лембам. Эпибаты лезли через борта, перепрыгивали с кормы на корму, но здесь их уже ждали. Отчаянные юнцы неожиданно выскакивали из-под холщовых полотнищ и бросали дротики. Одного попытались поймать, тогда он спрыгнул в узкую щель между лодками. Выжил или нет — кто знает, в мутной воде не видно.

Каллистрат заметил, как в него целится лучник. Успел отшатнуться, и вовремя — стрела вонзилась в мачту возле головы. Отлетевшая щепка поцарапала щеку. Нимфеец снова натянул лук, но бегущий рядом с командиром эпибат метнул в него дротик. Лучник выронил оружие, согнулся, захлебываясь кровью.

На моле завязалась рукопашная. Толпа ополченцев ощетинилась копьями — ни обойти, ни смять атакой. Нимфейские лучники не знали, что делается впереди, а афиняне не могли ударить с фланга, поэтому силы оказались равны.

Эпибатов выручил опыт ведения боя в узком пространстве. Дротики стали бросать не в первую шеренгу, которая закрылась щитами, а поверх голов. Тех, кто стоял впереди, рубили махайрами по ногам. Налегли, начали теснить. Уцелевшие нимфейцы из первых рядов попятились. Не видя, что творится сзади, они спотыкались о трупы, падали, усиливая свалку. Другие прыгали с мола в воду.

Вот один вынырнул и уцепился за якорную цепь, но с криком отпустил руки, когда эпибат ткнул в него дротиком. Другого тяжелый бронзовый шлем сразу потянул на дно. Он барахтался, пускал пузыри, опускаясь все глубже, пока не оказался под днищем лемба. Шлем сорвать успел, но ударился головой о киль и захлебнулся.

Рубка была зверской. Плиты стали скользкими от крови. Переступая через мертвых товарищей, эпибаты упорно двигались вперед. Нимфейцы дрогнули и беспорядочно побежали назад. Афиняне бросились вдогонку, но на дейгме попали под яростный обстрел. Пришлось укрыться за брошенными телегами.

Воняло рыбой и конским навозом. Стрелы разбивали горшки, зарывались в солому, жалили тех, кто неосторожно высунет руку или ногу.

"Что делать? — лихорадочно соображал Каллистрат. — Так к валу не подберешься".

Он ухватился за оглоблю телеги.

— Давай! — приказал сидевшим на корточках рядом с ним бойцам. — Навались!

Телега медленно покатилась по направлению к воротам. Остальные повозки, как по команде, двинулись следом…

На берегу ситуация не менялась: видимо, защитники обладали приличным запасом стрел. Сейчас бы не помешали катапульты, но осадных машин у Перикла не было.

Внезапно над домами показался дым. Горела восточная часть Нимфея со стороны порта.

Первый стратег смотрел на пожар с надеждой: "Неужели Зопир?" Он просил Лисандра передать ойкисту, что очень важно поджечь продуктовые склады. Потеря запасов обречет осажденный город на голод. Даже если Гилон пошлет скороходов в соседние полисы, разъезды афинян успеют перекрыть дороги, так что ни один обоз с хлебом в Нимфей не пройдет.

Его мучила неизвестность: "Кизик отправил фалангу? Октамасад сдержит слово?"

Перикл видел, как люди Каллистрата пошли на приступ Восточных ворот. Но потом атака захлебнулась. Скорее всего, эпибаты закрепились в районе Рыбного рынка.

О том, что десант может быть вырезан нимфейцами, думать не хотелось. Все-таки он послал туда самых опытных бойцов, прошедших вместе с ним осаду Самоса, а значит, они должны выкрутиться из любого опасного положения…

Когда эпибаты приблизились к валу, прятаться за телегами стало трудно, ведь обстрел теперь шел сверху, почти вертикально. То один, то другой из афинян, вскрикнув, отпускал оглоблю и падал на землю. Медлить было нельзя.

— На торец! — скомандовал Каллистрат.

Телеги поставили стоймя и спрятались за ними, как за стеной. Одну из них потащили на плечах к воротам. Эпибаты укрылись под фронтоном.

— Зажигай!

Сначала занялась солома, которой обложили створки, а затем и само дерево. От едкого дыма резало глаза, но эпибаты внимательно следили за воротами. Внезапно обстрел прекратился.

— Готовься! — заорал эпистолевс.

Словно в подтверждение его слов, горящие створки распахнулись, и оттуда с ревом вывалилась толпа нимфейцев. Издав крик ярости, афиняне ринулись навстречу защитникам с копьями наперевес.

Лучники перестали стрелять из опасения попасть в своих. Но это оказалось только на руку эпибатам. От мола уже бежали свежие силы, не успевшие принять участие в бойне.

Афиняне смяли авангард нимфейцев, затолкали обратно в ворота. Те хотели задвинуть запор, но мешал труп, застрявший между створками. Защитники пытались его вытащить, а нападавшие не давали — тянули на себя.

Подоспевшие эпибаты начали ожесточенно тыкать копьями в щель. С каждой секундой створки раздвигались все шире. Наконец, ворота подались, и афиняне хлынули в город.

Бой шел на каждой улице, на каждом перекрестке. И тут Гилон совершил роковую ошибку: когда ему доложили о прорыве обороны в порту, он отправил туда часть лучников с Южного вала. Увидев, что обстрел берега стал не таким плотным, как раньше, десант пошел в атаку…

Гилон после начала боя не покидал храм Деметры. Сидя на дифросе, он выслушивал донесения вестовых и давал поручения. Подступы к агоре охраняли гоплиты Архелая. Когда пресбевту доложили о восстании афинских колонистов, он отправил к эмпориям наемников.

У горящих зернохранилищ гетов поджидали вооруженные клерухи. Рядом с покрытым копотью Зопиром стоял Спарток. На его руке выше локтя краснела пропитавшаяся кровью повязка. Торговая площадь была завалена мертвыми телами — ополченцев и колонистов.

Селевк подошел к одрису:

— Что делать?

— Возвращайтесь к Гилону, скажите, что пожар удалось потушить. Дальше — как договорились.

Геты бросились назад, следом шли суровые, израненные, но полные решимости афинские клерухи. За их спинами догорали эмпории. Спешно отправив семьи в Феодосию, клерухи сожгли все, что можно, даже из-под тяжелых крышек зерновых ям просачивались струйки дыма. Мужество афинян подогревал ужас от сознания того, что они только что совершили. Каково это — своими руками уничтожить зерно!

На одной из площадей путь преградили гоплиты Архелая. Выстроившись в ряд, пантикапейцы смотрели в прорези шлемов на приближающуюся толпу. По команде закрылись щитами, выставили копья. Львиные головы на мятой бронзе злобно оскалились.