Сова летит на север — страница 19 из 47

Но клерухи выглядели не менее угрожающе. Они вооружились чем попало: топорами, ножами для разделки мяса, вилами, серпами… Их было значительно больше, чем гоплитов, и им было нечего терять.

Они с ревом побежали на фалангу. Первые погибли сразу, напоровшись на копья. Но бегущие за ними товарищи смогли врезаться во вражеский строй.

Вот упал гоплит, оглушенный тяжелым кузнечным молотом. Сверху уселся молодой парень — пилит шею ножом.

Пожилой мясник деловито рубил руки и ноги пантикапейцев, словно разделывал тушу коровы.

Кладовщик, тыкающий во все стороны вилами, грузно осел на землю, когда ему в горло вонзился меч.

Обе стороны несли потери, при этом гоплиты твердо стояли на занятой позиции.

Спарток искал Архелая. Он увидел, как стратег сначала сбил с ног, а затем зарезал упавшего клеруха. Одрис ринулся на него. Пантикапеец обернулся — смотрит, ждет. Сшиблись! Архелай закрылся щитом, рубанул в ответ. Удар пришелся на наруч; лезвие скользнуло по руке одриса, содрав кожу на локте. Спарток врезал махайрой под щит, но соперник поднял колено, и меч с глухим скрежетом проехал по кнемиде. Архелай бросался на одриса раз за разом, нанося мощные удары. Казалось, он неутомим.

Спартока спас кинжал: приняв удар перекрестием меча, он рванулся вперед и ткнул Архелая острием под мышку. Закричав от боли, тот выронил оружие, попятился. Одрис полоснул по ноге. Стратег рухнул на землю, шлем сполз набок. Спарток бил и бил его головой о стену, пока штукатурка не окрасилась в красный цвет.

Задыхаясь, проговорил:

— Я сказал тебе, что мир лучше войны. Ты не послушал…

Наемники беспрепятственно прошли к храму Деметры. Селевк вышел вперед, чтобы доложить о выполнении задания, но вместо этого резко ударил пресбевта в солнечное сплетение.

После короткой, но жестокой схватки Гилон и несколько архонтов были сначала связаны, потом заперты в храме.

К вечеру штурм Нимфея закончился. Армия Перикла добивала на улицах тех, кто еще оказывал сопротивление. Ночью по всему городу раздавались крики, метались отряды эпибатов, звучали отрывистые команды.

Афиняне вламывались в дома в поисках спрятавшихся ополченцев. Горожане, не успевшие бежать в Феодосию или Пантикапей, сидели в погребах, вздрагивая при каждом шорохе, а когда от удара ноги хлипкая дверь отворялась настежь, хозяин дома протягивал оккупантам все самое дорогое, что имелось у семьи, — ткани, драгоценности, статуэтки богов.

Но нимфейцы опасались зря: Перикл твердо наказал армии не трогать мирное население. Единственное исключение — вооруженное нападение на солдат.

— Помните, — сказал он эпистолевсам перед началом штурма, — Боспор должен стать нашей житницей. Нимфей нужен Элладе, а значит, нимфейцы неприкосновенны. Нарушивший приказ умрет. Это говорю я — Первый стратег Афин.

Те молча слушали, кивая головами. Большинство из них не раз брали города вместе с Периклом, и знали, что он не бросает слов на ветер. Так тому и быть!

2

Обоз медленно катился по дороге. Весеннее солнце не жалело сил на обогрев степи. Гнус ошалело вился вокруг людей и скота. Волы мотали головой, обмахивались хвостами, но продолжали обреченно тянуть оглобли.

Хармид сидел в телеге, прислонившись спиной к бортику. На соломе лежали еще трое тяжелораненых. Рядом с повозкой шла Быстрая Рыбка, то и дело посматривая на иларха.

— Ты откуда? — спросил Хармид, чтобы развеять скуку.

— Река Рангха[163], — она махнула рукой на восток. — По-вашему Ра.

Пока язаматы батрачили на усадьбе, Быстрая Рыбка набралась греческих слов, говорила все еще сумбурно, но более-менее понятно.

— Почему ушли?

— Стало трудно жить — много скота, мало пастбищ. От Рипейских гор[164] пришли другие племена.

Она стала загибать пальцы.

— Фиссагеты, иирки, аргиппеи, исседоны, аримаспы…[165]

— Как попались?

— Выставили наблюдателя, а он заснул, — отвернувшись в сторону, Быстрая Рыбка что-то мстительно сказала на скифском языке, потом продолжила по-гречески: — Сираки подкрались — они это умеют делать — и схватили всех, кто был на поле.

— Почему вы не отбились?

Язаматка посмотрела на него с укором.

— Как отобьешься под прицелом?

— Ну да, — согласился Хармид. — А наблюдатель?

— Умер первым, — она провела рукой по горлу. — Еще умер мой отец.

— Как?

— Стал меня защищать, когда сираки… ну, сам понимаешь.

— Так ты поэтому намазалась травяным соком?

Она кивнула.

Потом спросила:

— А ты откуда?

— Аркадия, — иларх махнул на запад. — Мы пастухи. Нет ни моря, ни степей… Горы.

— Ух ты! — Быстрая Рыбка искренне удивилась. — Горы — это хорошо. Горы — это лес, дичь, рыба… Почему ты здесь?

— А… — Хармид скривился: — долгая история.

Взгляд язаматки выражал молчаливую просьбу.

— Ладно, — почему-то он сдался без сопротивления, словно самому хотелось поделиться с ней тем, о чем никому раньше не рассказывал. — Моя семья жила в деревне на берегу Алфея… Короче, сосед стал воровать коз. Мы с братьями пошли разбираться. Он позвал сыновей, те похватали колья… В драке я одного из них убил. Чтобы избежать мести духа убитого односельчанина, пришлось уйти из родных мест… Добрался до Коринфа. Там на рынке наемников вступил в отряд головорезов, которые за деньги могли сделать все, что угодно. Ну, и завертелось… Думал, через год вернусь и проведу очистительный ритуал, чтобы освободиться от кровавого греха. Теперь поздно каяться: на мне мертвецов — как гирлянд на сосне Аттиса… На Самосе попал в плен. Вот здесь расписался Перикл.

Иларх ткнул пальцем в щеку. Язаматка порывисто погладила щетину на его лице. И испуганно отдернула руку. Оба смотрели друг на друга, пока Быстрая Рыбка не отвела взгляд…

Два дня спустя, вечером, обоз выкатился к подножию лесистой гряды, которая тянулась от темнеющих вдали гор.

Здесь начиналась хора Феодосии. До полиса было рукой подать, но ночевать предстояло в лощине между холмами.

Небо хмурилось еще с полудня, а на закате облака плотным ватным пуком прижали солнце к горизонту. Луне не хотелось вылезать из-под этой кучи, и она лишь изредка проглядывала между темными клубящимися шарами.

Ночью дозор сообщил, что к лагерю приближается большой конный отряд тавров. Каламид, Памфил, Демей, а также сотник меотийцев собрались возле телеги Хармида.

Иларх быстро раздавал указания.

Посмотрел на Демея:

— Ты командуешь илой. Встанете заслоном на дороге.

Обратился к меоту:

— Лучники пусть займут позицию на любом возвышении. В первую очередь стреляйте в факелоносцев.

Повернулся к Памфилу с Каламидом:

— Поедете со мной, одному мне не справиться с волами. Обоз нужно уводить, иначе нас догонят.

— Кто будет возницами на телегах с имуществом Кизика? — спросил меот.

— Аполлона, — поправил Хармид. — Вот они.

Он кивнул в сторону язаматов.

— Ты им доверяешь? — удивился меот.

— Да! — рявкнул иларх. — Твои люди будут вместе с моими в заградотряде, так что больше некому. Ваша общая задача — задержать тавров. Деритесь до рассвета, потом уходите в Феодосию. Все ясно?

Сотник не согласился:

— Давай лучше меоты сядут в телеги.

— Ты слышал приказ, — мрачно процедил Хармид.

Сотник молча развернулся и отправился к костру лучников.

— А сам куда? — спросил Демей.

— Туда, — Хармид кивнул в сторону гряды. — Чем выше заберемся, тем лучше. В темноте нас не заметят. Пусть тавры думают, что я бежал в Феодосию.

— Раненые совсем плохи, — сказал Каламид. — Не довезем.

Иларх пожал плечами:

— На все воля богов.

Лучники вскочили кавалеристам за спину, и отряд ушел в ночь…

Волы натужно тянули телеги вверх по прогону Для скота. Обоз двигался только благодаря Каламиду, который шел впереди, подсказывая, куда сворачивать. Огромные буки преграждали дорогу. Ветки дубов и вязов цеплялись за одежду. То и дело повозки задевали бортами крупные валуны, а оси предательски скрипели, когда колесо наезжало на камень.

От тряски раненые начали стонать. Хармид, превозмогая боль в бедре, подсовывал под них охапки соломы. Потом лежал на спине, глядя в чернильное небо и соображая, как спастись. Иларх молился Пану — аркадскому богу лесов.

Позвал друга:

— Каламид!

Тот подошел.

— Если увидишь расселину в скале или яму, дай знать.

— Если увижу, — пробурчал грек, намекая на непроглядную темень вокруг.

Когда позади забрезжил рассвет, а утренний туман стал рассеиваться, Каламид закричал:

— Стой.

Язаматы слезли, подошли к телеге Памфила.

— Там яма возле дуба, — сказал Каламид. — Наверное, кабаны вырыли.

— Не иначе сам Геракл послал мне кормушку эриманфского вепря, — мрачно пошутил иларх.

Потом скомандовал:

— Выгружай!

— Кого? — Каламид опешил.

— Не кого, а что. Мешки. Вот с этой телеги.

Он показал на повозку, где нашел самоцветы.

— Так это же имущество фиаса, — вяло возразил друг.

— Сам знаю, — буркнул Хармид. — Тебе легче будет, если все достанется таврам? Так хоть что-то спасем.

Под одним из дубов земля была раскидана кабаньими клыками, белели обрывки корней. Сгрузив часть сокровищ в схрон, беглецы завалили его камнями. Остальное переложили к храмовой утвари. Пустую телегу бросили. Хармид, опираясь на копье, доковылял до дерева, чтобы сделать зарубку.

— Пора сворачивать к Феодосии, — сказал он.

— А ила? — спросил Каламид.

— Уже не вернется.

Обоз двинулся на юг.

Рассвело.

Каламид устроился рядом с Памфилом. Под гору волы шагали бодрее. Дубрава закончилась, началось редколесье, а затем впереди открылась балка, заросшая кустами мышиного терна и горным чаем. Почуяв воду, волы замычали.

Телега с ранеными обогнула мшистый валун и… Хармид опешил: за излучиной ручья на траве сидели воины в шкурах, рядом паслись кони. Пятеро!