Аль, чувствуя себя маленьким мальчиком перед лицами суровых взрослых, кивнул.
— И даже господина Ширхлана не стал уничтожать? — покачал головой Третий. Поймал удивленный взгляд Аля, пожал плечами: — Королевы выбираются из достойнейших. Естественно, они привлекают мужчин, и не все из них готовы ждать. Так что мое ведомство знает обо всех потенциальных соперниках. А этот случай, — он тяжело вздохнул, — не был похож на остальные с самого начала.
— Господин Ширхлан мертв? — тихо спросил Юля.
— Да.
Юля прикрыла глаза, вспоминая истерику стихии о принесенной жертве. И жертва должна быть добровольной, а значит…
— Он искупил свою вину, — произнесла она твердо.
— Искупил или нет, решать мне, — донеслось от порога и в кают–компанию шагнул его величество.
Раздражение его величества было столь велико, что прорывалось язычками пламени в воздухе. Костюм в паре мест начал тлеть, и следовавшие за королем безмолвные спешно тушили наряд своего повелителя. Король на подобные мелочи внимания не обращал.
— Любой, покусившийся на мою семью, ответит своей.
Юля вздрогнула, зябко поежилась — несмотря на плавящуюся атмосферу в каюте, на стекающий по спине пот, после слов его величества внутри воцарился холод. Вендетта до сих пор в ходу на Земле, что уж говорить про Асмас? Но…
— Сын за отца не в ответе! — выпалила она, ужасаясь собственной храбрости. Слуха коснулось едва слышное: «Вот ду–у–ура» от Харта.
— Отец! — поднялся Фильярг, загораживая ее от короля, но его величество мотнул головой:
— Нет, пусть выскажется наша драгоценная ассара.
Харт неодобрительно прихлопнул начавшие было тлеть занавески, и Юля заметила, что даже пламя, несмотря на снующие вокруг искры, не торопилось устраивать пожар. Занавески деликатно тлели, косяк чуть дымился, словно боясь привлечь к себе внимание. По логике ей бы тоже деликатно заткнуться, но она внезапно осознала, что в другой раз храбрости начать разговор может и не хватить, а поставить в известность его величество о планах стихии все-таки стоит. Неудобно получится, если заготовка артефакта свалится королю в буквальном смысле на голову. Чувство юмора у огня весьма извращенное, а его отношение к асмасцам как к своим детям — взрослые ведь люди — вообще не поддается описанию.
— Наедине, — попросила Юля тихо. И в каюте воцарилась глубокая тишина, только едва слышно потрескивая, догорал косяк двери, о который опирался король.
«Огнетушитель подарю», — решила Юля, мстительно представляя Рельгара в белых хлопьях воздушной пены.
— Наедине, — протянул его величество, сузив глаза.
— Лучше на свежем воздухе, — с усмешкой внес предложение Второй, и король опомнился. Мановением руки погасил пламя на косяке. Повернулся, демонстрируя рыжую проплешину на пиджаке и вышел, оставив после себя облако серого дыма.
Безмолвные глянули на Юлю так, словно пальцем у виска покрутили и последовали за королем.
Юля поднялась, ощущая, как ноги подгибаются и отказываются участвовать в авантюре. Тело протестовало, тело хотело жить, мозги хотели гарантий для другого.
— Юлечка, — ласково, точно маленькой, улыбнулся Харт, только глаза смотрели с выворачивающей душу цепкостью, — дорогая, любимая наша ассара…
Фильярг предупреждающе хмыкнул, и Третий свернул часть с комплиментами.
— Ты ведь понимаешь, что у нас не может быть секретов друг от друга?
И взгляд такой… угрожающий, в котором читалось обещание скорых неприятностей. Но зеленый дым от огненной стихии — интересно, из чего она делает эту гадость — работал лучше любого мотиватора.
— Знаешь, Харт, — задумчиво проговорила Юля, поправляя пиджак на плечах, диктовать свои условия полуодетой было несколько неудобно, — после твоих секретов я ночами спать не буду, а мои… слишком скучны для тебя. Так что давай каждый останется при своем.
Похоже, сегодня был тот самый день, когда она испортит отношения с родней. Ничего, Харт переживет ее пьяную наглость. Ему отец потом расскажет то, что сочтет нужным.
И вот не надо на нее так смотреть… осуждающе. В четыре пары глаз. Впрочем, она всегда знала, что ее безоговорочная поддержка — это Совенок.
— М–м–м, мне пора, — извиняюще улыбнулась, пытаясь найти твердость в ногах, дабы не заплетаться при каждом шаге.
— Я помогу, — решительно заявил Фильярг, подхватывая на руки.
Его величество ждал их на верхней палубе. Они прошли мимо расступившихся безмолвных, поднялись по ступеням, и муж поставил Юлю на ноги.
Мысль «Как я выгляжу⁈» Юля отогнала. Какая разница, собственно, с какой внешностью портить отношения с королем?
Тот стоял спиной к ним, всматриваясь в горизонт, точно искал там ответа на свои вопросы.
— Кресло ей принесите, — скомандовал он, не поворачиваясь, и за спиной послышался торопливый стук шагов — кто-то из безмолвных рванул выполнять приказ короля.
Н–да, не так просто иметь державного родственника. С одной стороны, он отец ее мужа. Свекр. Плюс отец Совенка. Тут вообще сложная арифметика. С другой — безоговорочная, между прочим, власть в стране. Диктат. И куда она со своим либерализмом и реформами⁈
Кресло принесли, еще и помогли сесть, и пиджак заботливо поправили. Фильярг поцеловал в макушку, прошептав, что он всегда на ее стороне. Трогательно.
И оставил одну наедине с огнедышащим драко… королем.
— Готова? — сурово вопросили от борта.
Знать бы еще к чему, — с тоской подумала Юля.
— Будет больно, — предупредил король, опираясь на поручни по обе стороны от застывшей испуганной мышкой Юли.
Та хотела было спросить — почему, но вокруг полыхнуло ослепительное пламя, рвануло к ней, искрами пробираясь под кожу. Вопль боли потонул в реве огня.
— Ну вот и все, вот и хорошо, вот и умница.
Первое осознание — она сидит на коленях. Второе — это его величество. Он же и гладит по голове, успокаивая точно ребенка. Третье — пьянству бой, в том смысле, что она трезва как стеклышко. Возмутительно трезва. А где допинг для храбрости?
— Кхм, — смущенно кашлянула, давая понять, что пришла в себя.
Его величество поставил ее перед собой, встал, заглядывая в глаза и проверяя результат своего лечения.
— А мне сказали, что снять такое невозможно и держится оно три дня, — оповестила его Юля.
— Лечилка у говорунов не доросла, — хмыкнул Рельгар, оставаясь доволен результатом, — а вот про три дня не соврали, но ты мне трезвая нужна для разговора.
Ну да… С пьяного какой спрос? А с пьяной женщины тем более.
— Удалось договориться с калкалосами? — вопросы сами рождались в Юлиной голове, выстраивая баррикаду между ней и угрызениями протрезвевшей совести.
Рельгар помрачнел, отстранился, потом, спохватившись, сунул ей в руки высокий бокал, в котором нежно розовела незнакомая жидкость.
За время лечения на верхней палубе появились столик, две удобных кресла, на одном из которых лежал широкий плед. В него Юля и завернулась, удобно устраиваясь в кресле и отпивая что-то тонизирующее. И ничего, что рука слегка дрожала, а тело настоятельно требовало исчезнуть или потеряться, короче быть подальше отсюда. Главное: жива, трезва и готова к диалогу.
— Гнезда с детенышами не та информация, которой принято делиться даже с ближайшими соседями, — начал разговор его величество, — от нас потребовали определенных гарантий, ну и помощи с Лифганой. Калкалосы зашли в тупик. Они пытались решить конфликт силой — наказать виновных, но как это сделать, если в той или иной степени виновато все управление страной? Да и граждане поддерживают политику магического превосходства. Кого-то калкалосы, конечно, достали, но верхушка не так глупа, чтобы подставляться. Так что я обещал заключить с ними военный союз, и наши проблемы теперь обоюдны.
Юля виновато вздохнула. Ну вот… Подставила.
— Не переживай, — отмахнулся Рельгар, — мы все равно бы схлестнулись с Лифганой. Нам не простили бы открытие своего факультета менталистики и переманивание студентов. Калкалосы подарили нам время. Да и не требуют они от нас прямого объявления войны. Попробуем обойтись хитростью и малой силой.
Юля вскинула брови: Асмас и хитрость? Что-то новенькое. Времена меняются. Впрочем, против Лифганы стоит действовать ее же оружием.
— Меня сейчас больше волнует та игра, которую затеял огонь. Я правильно понял, речь пойдет о Шестом?
Юля удрученно кивнула, ее эта игра заставляла стискивать зубы и ругаться. Совенок имеет право на свое решение! Но кто-то считает иначе.
— Он его выбрал, — сказала просто.
Его величество прошипел что-то нелицеприятное. Вскочил с кресла, зашагал по палубе.
— Ему всего лишь двадцать шесть! — рявкнул Рельгар так, словно огонь был рядом. Юля вздрогнула, вцепилась в плед, заворачиваясь плотнее.
— Когда он выбрал меня, — выдохнул устало король, падая обратно в кресло, — до ритуала оставалось два года. И эти два года сплошных испытаний, дурацких проверок, похищений, пьянок — «Настоящий король должен уметь перепить любого подданного», идиотских заданий… Я в жизни так не радовался дню ритуала, потому что он означал, что от меня отстанут. Но я был взрослым, женатым и с опытом управления тэоратом. И то я едва выдержал!
От таких слов Юле захотелось взвыть! Вот же… сволочь огненная. Если он так над Совенком издеваться будет, еще и спаивать… Удумал — делать из короля пьяницу.
— От тебя он желал полного содействия?
А что тут отвечать? Естественно, желал.
— Никаких клятв или обещаний я ему не давала, — угрюмо заявила Юля, вдруг осознав причину гнева стихии и возвращенное ей опьянение. Точно! Она забыла дать огню клятву, что отныне и навеки целиком на его стороне и способствует воплощению плана по воцарению Совенка.
— Ах вот почему тебя вернули в таком состоянии, — ухмыльнулся король.
Тут она даже оправдываться не будет.
— Уважаю, — похвалил Рельгар, — помнится, мне даже такого не удавалось.
И Юля ощутила гордость за себя любимую.