Какое-то время ничего не происходило, с высоты полета чаркса было плохо видно, что происходит внизу, но потом в темноте начали вспыхивать огни.
— Началось, — сдавленно проговорил секретарь.
Птица гневно заклекотала, снизилась, заскользила над рядами и резко отшатнулась, когда стена пламени взвилась в воздух, а с той стороны послышался многоголосый рев.
— Сколько же их там? — потрясенно спросил император.
— Мы попытались эвакуировать всех, кого смогли, — попытался оправдаться секретарь, — но по нашим подсчетам их численность превышает нашу примерно в два раза.
— Это крестьяне, рыбаки, — пренебрежительно пожал плечами лорд.
— Среди них есть и наши солдаты, — сварливо заметил император, надеясь, что до всех доведен приказ отступать по сигналу, а не пополнять собой войско врага.
Первый огненный шар прорезал темноту, гудя, врезался во что-то.
Птица сорвалась в полет, устремляясь во мрак, изображение затряслось.
— Они пытаются обнаружить магов, ну или жрецов, — пояснил лорд, напряженно вглядываясь в картинку. На той пошли помехи, а потом изображение пропало.
— Ах ты, жыргхва, — выругался лорд. Потряс кристалл, но тщетно — тот не подавал признаков жизни.
— Они меняют наши стихии на свою, а связь самая чувствительная к подобным вещам, — мрачно уставился на карту император и скомандовал: — Связь со штабом. Что там у них?
Имхар активировал браслет.
— Пока держимся, но еще не было удара. Отражаем только атаки мертвецов. Чарксы в поиске, но там такое месиво, что…
— Пусть ищут дальше. Возможно, им не требуется быть рядом, чтобы управлять.
— Кажется, засекли, — радостно подскочил лорд. — Наблюдатели из города докладывают об атаке огня с воздуха. Хорошо, что у наших гостей нет птичек.
— У нас их тоже немного, — проворчал император, жалея, что в свое время не стал сильно развивать птичьи отряды.
— Удар! — побледнев, доложил лорд. — Со стен докладывают, что чувствуют сильный запах тлена и не видят движения внизу.
— Пусть уходят. Сейчас же, — не сдержавшись, крикнул император, ощущая, как накатывает паника, как заходится сердце и его сдавливает от страха.
— Есть движение, — выдохнул Имхар, добавляя сквозь зубы: — Не всех положили, тухляди. Они открывают ворота для выживших, порталы работают, но со сбоями. Ближе к городу еще можно уйти. Те, кто остался, активируют артефакты «выжженной земли». Надеюсь, эти твари еще не научились обращать пепел в живых, — со злой язвительностью проговорил лорд.
— Что с чарксами?
— Пока нет связи, — покачал головой лорд. — Но птицы явно нервничают, их тяжело контролировать. Пара вышла из-под контроля, сбросив седоков.
— Отступаем, — тяжело бросил император, — и обеспечьте мне связь с Цветтарой.
Глава 10
— Ты не должна была так делать! — Илья с нескрываемой обидой смотрел на сестру. Ссорились они редко и впервые настолько серьезно.
Оля тяжело вздохнула, отвела взгляд. Брат был старше ее на пару минут, но почему-то из них двоих она всегда ощущала себя старшей.
— Я заметил, как кролик дернулся в твою сторону, но ты прикрылась мной.
А еще брат был умный. Иногда слишком. И это заставляло нервничать. Вот как сейчас.
Оля покусала губы. Фыркнула со своих же мыслей. Еще раз обдумала ситуацию — брат терпеливо ждал — и решила, что правду таить больше смысла нет.
— Ты бы не согласился идти туда без меня, — пожала плечами. Иль нахмурился, неохотно кивнул.
— Но почему? — напряженно посмотрел на сестру. — Разве не ты говорила, что у нас все будет общее. Почему не позволила огню проснуться в тебе? Я… — во взгляде проскользнула растерянность, — завтра пойду на медитацию. Без тебя.
Как объяснить родному человеку, что именно она чувствовала последние полгода? Ей вспомнились слова мамы: «То, что вы настолько близки — замечательно, но не забывайте, что у каждого из вас в итоге свой путь. Не превращайте поддержку в веревку, которая свяжет вам ноги. Умейте вовремя отпустить».
Илья тогда не понял смысла маминых слов, а вот Оля поняла хорошо, и когда мальчишки начали доставать Илью из-за их отношений, решила, что настало то самое время встать на свой путь. Нет, она не собиралась отказываться от брата, но не возражала, если бы у него появились друзья. И ведь должны были появиться, иначе они нарушат традицию знаменитых четверок.
Для девочек, кстати, четверки устраивать никто не собирался. Официально первокурсниц прикрепили к женскому факультету, так что теперь они служили материалом для отработки практик будущих наставниц. Но в отличие от женского факультета, их называли курсантами, как и мальчиков, что несколько примиряло с ситуацией.
— Ты меня ни разу не брала в гости к Майре, — брат решил припомнить все обиды разом, — как и не рассказывала, чем занимаешься там. Почему я не знал, что ты разговариваешь с огнем?
Не только с огнем, но и с кроликами… Хотя ее общение со стихией вряд ли можно назвать разговором, а вот кролики… Некоторые были большими любителями поболтать. Но вести туда Илью, который не поймает ни одного мыслеобраза и будет расстраиваться из-за этого? Нет, она не настолько жестока.
— Я к девчонкам же хожу, — попыталась оправдаться Оля, — ко мне они нормально относятся, а к тебе опять цепляться будут… Сам же поэтому ко мне не приходишь.
И это была правда. Пусть все девчонки на курсе знали, что Илья ее брат, но не пошутить насчет его визитов ни могли. Балаболки пепельные! В классах они не осмеливались и рта открыть, а в отсутствии воспитателей сразу наглели.
И дались им его зеленые глаза, — с досадой думала Оля. В академии Ментала каких только не встретишь, а свои же словно специально изгаляются, называя брата всем, что встречается зеленым от травки до мелкой изумрудной ящерицы аффиксус.
Ее саму из-за темного цвета волос почти не трогали — боялись, а на спокойном Илье отыгрывались.
— Я бы потерпел, — насупился брат.
И в этом он весь. Она вспыхивала ссорой мгновенно, Илья держался до последнего.
— Зато я нет, — разозлилась девочка. — Терпеть не могу, когда тебя достают. У меня тут, — она коснулась груди, — так печет, что страшно становится.
— Это огонь, — авторитетно заявил Илья и спросил с надеждой: — Может, он все-таки у тебя проснулся?
Оля раздраженно мотнула головой. Ректор ее несколько раз проверял. Потом наставники по очереди. И у каждого такое разочарование на лице, а потом эти подозрительные взгляды и шепотки «водница». А ей просто хотелось защитить брата. Дать ему силу, чтобы он мог постоять за себя.
— Но почему? — протянул, начиная тоже злиться, брат. — У нас в семье все огневики. Вообще все. Если не огонь, то что? — спросил он испуганно, внезапно осознав масштабность проблемы.
Девочка опустила взгляд в пол. Как объяснить тому, кто ни разу не видел ее особенные сны, что она чувствует? Как донести восторг, с каким она ныряет в темную прохладу, гуляет по дну, рассматривая рыб и ракушки, катается на морских животных, качается на волнах под ночным небом? Или несется по небу, влетая в облака, а потом с восторгом ищет радугу? Или сидит, смотря на огонь, слушая треск поленьев и баюкая крохотный огонек в руке?
Об этих снах она не говорила даже брату. Не хотелось, чтобы слова взрослых: «Сны лишь выдумки твоей фантазии», разрушили волшебство. И не стало больше полетов, ныряний и теплого щекотания огня в ладошке. А брат… Он бы понял, но стал переживать, бояться и пошел бы к маме…
— Я воде обещала, когда за Пятого просила, что не буду торопиться. Решу сама. Потом. И она подарила мне жизнь, ты знаешь. Мама рассказывала.
— Знаю, — скривил лицо Илья, взглянул тяжело, — но ты знаешь, как расстроится дедушка. И папа.
— Но мама… — возразила Оля.
— Мама всегда будет за тебя, — согласился брат.
Потом он долго молчал, глядя ей за спину. Шевелил губами, явно споря сам с собой.
— Я не хочу, чтобы ты осталась на второй год, — выдал он, наконец, то, что беспокоило его больше всего. Оля взглянула с благодарностью. Брат умел вычленять самое главное, что требовало первоочередного решения.
— Я справлюсь, — пообещала ему девочка, не став говорить, что она всем обещала подрасти и стать сильной. Стихии требовали многого, и она понимала: легко не будет. Но Оля не боялась.
Иль зря переживал за ее огонь. Все мальчишки мечтали о сильном даре. Делились семейными секретами, что надо есть, носить или повторять перед сном, дабы огонь не просто пробудился, а был… самым самым. Оле же хотелось иного… Всего и сразу. Желательно каждый день что-то новое и чтобы не сидеть в медитациях, а делать что-то, куда-то бежать, кого-то спасать.
Бабушка называла ее «мой живчик», дедушка «вулкан на ножках». Оля не обижалась. Внутри нее действительно порой просыпался вулкан, и тогда казалось — она умрет, если не выплеснет это буйство наружу.
— Ты не молчи, — попросил Илья, беря ее за руку, — скажи, если нужна помощь. И там у Майры, помнишь, соседка есть. Принцесса. Говорят, сильная водница.
— Я знаю, — улыбнулась ему Оля, легонько пихнула в плечо и заговорщицки подмигнула: — Мне секрет сказали, как выброса избежать. Каждое утро зажигай огоньки и подбрасывай в воздух. Сначала по одному, потом два, три, сколько сможешь удержать.
Брат обдумал и уважительно покачал головой:
— Отличная тренировка. Я пацанам расскажу, вместе делать станем. Всяко лучше сидения в медитации.
Оля согласно кивнула. Сама она медитаций просто боялась: сидеть часами, пытаясь установить контакт внутри себя с огнем? Бр-р-р. Лучше она лишний круг пробежит или загон вальшгасов почистит.
— Устала? — Арвэл нежно обнял девушку, прижал к себе, вдыхая аромат цветов и морского бриза. Его принцесса пахла так сладко, что запах кружил голову, сводя с ума. А эта бархатистая кожа, которая манила, чтоб до нее дотронулись. И гладкие, как шелк волосы. Он думал, нет, он надеялся, что их отношения со временем потеряют искру, но боялся признаться самому себе, что он все больше погружался в них. Эта женщина становилась центром его жизни. Где бы он ни был, она всегда была в его мыслях. И это пугало.