Автомобиль мягко затормозил и плавно остановился. Небольшой уютный ресторанчик гостеприимно распахнул свои двери. Навстречу уже торопился высокий молодой мужчина:
— Здравствуйте, добро пожаловать в "Колибри". Прошу вас, — он отодвинулся в сторону, пропуская нас, — проходите на второй этаж.
Павел, поддерживая меня под локоть, повел к устланной ковровой дорожкой лестнице. Ну прям идеальное свидание, если не вспоминать о том, зачем мы сюда явились. Я надеялась как можно быстрее прояснить все загадочное и непонятное и вернуться домой. У Павла, как вскоре выяснилось, на вечер были иные планы.
— Виктория, давай мы сначала просто поужинаем, — обратил он внимание на меня, едва успевшую занять свое место за столом и выжидательно уставившуюся ему в лицо.
— Хорошо, — покладисто согласилась, кушать и самом деле очень хотелось, — а потом ты мне расскажешь, зачем все это затеял. Правду.
— По крайней мере то, что смогу, — отчего-то поморщился блондин, — одна только просьба — ты согласишься съездить со мной в одно чудное место?
— Сегодня? — удивленно смотрю на него.
— Да, сегодня, — подтверждает.
— Ну-у, — неуверенно пожимаю плечами. Какое еще чудное место на ночь глядя? — Если ненадолго…
Ужин оказался на удивление приятным. Теплая уютная обстановка в зале, красивая романтическая музыка в исполнении молодой девушки-саксофонистки.
Я немного расслабилась, расстегнула пиджак, распахнула его и, поудобнее устроившись на стуле, приступила к ужину. Фаршированная овощами рыба под лимонным соусом и греческий салат с фетой и вовсе подняли настроение. Павел, как я и предполагала, отдал предпочтение мясным блюдам и как раз приканчивал стейк из телятины. Для полного счастья не доставало только чашечки кофе с шоколадом, который шустрый официант как раз поставил передо мной.
— Виктория?! — голос, который я не слышала и не хотела слышать уже больше года. У меня разом пропало все желание пробовать напиток, благоухающий ароматом корицы и шоколада. Медленно повернула голову и встретилась взглядом с блондинистой красоткой, удивленно-растерянно рассматривающей наш с Пашкой дуэт.
— Мама, — произнесла ровным голосом, стараясь не выдавать эмоций, которые рвались наружу, грозя выплеснуть все, что я в данный момент думаю о своей любящей родительнице, непринужденно усаживающейся за наш столик. Очевидно, приглашение ей никогда не требуется, чтобы нарушить чье-то уединение, влезть в чужие отношения, отбить парня, который нужен только для того, чтобы подтвердить свою сексуальность, очаровательность и неповторимость. И к черту то, что парень этот с дочерью встречается. Подумаешь, какое препятствие!
— Я скучала, — фальшиво-жалобным голосом поставили меня в известность. — Ты не отвечала на мои звонки, — укоризненно покачала головой Вероника.
Естественно, не отвечала. О чем мне с ней было говорить? Обсуждать, каков мой парень в постели?
— Да, не отвечала, — спокойно согласилась. И сейчас тоже не хочу.
И тут… Офигеть! История опять повторяется? Невинно-соблазнительный, тщательно отрепетированный женский взгляд, брошенный из-под ресниц на Павла. Едва заметный томный вздох. Оценивающе прищуренные глаза и сексуально-призывная улыбка в ответ на губах блондина. Твою ж маму! То есть мою!
— Ты не познакомишь меня со своим спутником?
— А что, в этом есть необходимость? — даже не ожидала, что голос мой прозвучит с такой горечью. — По-моему, ты никогда не нуждалась в посредниках, чтобы захомутать очередного мужика.
Неужели мне на роду написано быть поставщиком потенциальных мужей для матери? Да, собственно говоря, какая она мне мать? Единственное, за что ей благодарна — за мое появление на свет. И все. Меня вырастил и воспитал отец. А потом материнской заботой меня окружила Оксана. Эта добрая веселая женщина оказалась настоящим сокровищем для нашей небольшой семьи. К ней я испытываю настоящую привязанность, а не то что к этой… женщине, всегда, сколько я ее помню, умело манипулирующей людьми.
— Викуля, — обиженно надула губки Вероника, не забыв стрельнуть глазками в сторону Павла, — почему ты так агрессивна? Я просто хотела поближе познакомиться с твоим другом, — снова кокетливый и манящий взгляд на мужчину, сидящего за столом и не сводящего с нее глаз. — Что плохого в том, что я интересуюсь твоими делами?
— Обычно родители несколько иначе знакомятся с друзьями своих детей, ты не находишь? — Боже! Неужели ей все равно, что я так явно не хочу с ней общаться? Раз так заинтересовалась моим спутником, по-любому не отвяжется. Только бы не на моих глазах начинала его соблазнять. Вот же… мама!
А потом я чуть рот не открыла от удивления. Очевидно, Павел решил, что уделил достаточно внимания своей, в некотором роде, теще и снова придвинул к себе тарелку, где еще оставались несколько кусочков мясного рулета. Лицо Вероники слегка вытянулось. Такого явного игнора она не ожидала и, вероятно, даже никогда не наблюдала по отношению к себе.
— Дорогая, ты не передашь мне соль? — переведя на меня взгляд, спокойно попросил Пашка.
— Что? — изумленно уставилась я на него. Он действительно собирается есть? Сейчас? Куда подевались его идеальные манеры и галантность? Не то, чтобы я хотела наблюдать это все по отношению к моей мамульке, но уверена была, что бокал шампанского он ей точно предложит. Не предложил.
— Малышка, — пристально смотрел на меня Павел, — подай соль, пожалуйста.
Соль, так соль. Ухватила солонку, стоящую прямо в центре стола и протянула ее Пашке. Так уж и быть, передам. Непонятно только, зачем ему эта демонстрация. Сам что ли не мог взять?
Однако из моих рук он тоже не очень торопился забрать якобы нужную ему вещь. Сначала обхватил мои пальцы вместе с солонкой и легонько сжал, потом большим пальцем, едва касаясь, погладил мое запястье. От этого интимного прикосновения у меня перехватило дыхание, и по спине пробежали мурашки.
— Ох! — сдавленный шепот немедленно привел меня в чувство. Вероника, бледная как мел, таращилась на наши все еще сомкнутые руки. Я выдернула свою и хлопнула солонку на стол. На что моя мать так уставилась?
Невозмутимо подняв солонку, Павел потряс ею над своей тарелкой и бросил взгляд на онемевшую маман. Сейчас она вовсе не была идеальной красоткой. Побелевшие губы едва заметно дрожали. Что это с ней такое? Что такого необычного случилось за последние несколько секунд? Не могла же она в самом деле так отреагировать на то, что мужчина, на которого она уже заимела определенные планы, равнодушно предпочел продолжить ужин, нежели любоваться на распрекрасную нее?
— Ты! — обвиняюще ткнула мамуля в Пашку пальцем, глядя при этом почему-то на мою руку, — ты!
— Ваш зять, мадам, — насмешливо приподнял бровь Пашка. И только теперь до меня дошло, что такой непредсказуемой была реакция матери на брачный узор на моем запястье. А она-то откуда знает, что это не просто рисунок? Сейчас узорная вязь на моей руке выглядит как обычная татушка. Если не знать историю ее появления, вряд ли кто-то поймет, что это не так. А мамуля сразу догадалась.
Не успела она еще хоть слово сказать, как Апполинарий продолжил таким ледяным тоном, что у меня похолодело все внутри:
— Что, куколка, передумала со мной знакомиться? — голубые глаза, казалось, прожигали сникшую красотку насквозь. — Даже не попытаешься снова отбить мужчину у своей дочери?
Вероника продолжала молчать, как будто и не к ней обращались. Только как кролик на удава пялилась на Павла. Сейчас она не то, что сногсшибательно, а даже хорошенькой не выглядела.
— Что происходит? — не выдержала я. — Мама, в чем дело? Что с тобой?
Пашка спокойно нанизал кусочек рулета на вилку и отправил себе в рот.
— Мама! — да что ж такое? Возникло желание хорошенько ее встряхнуть, чтобы вывести из ступора. — Ты слышишь меня? Тебе плохо? С кем ты сюда пришла? Я думаю, сейчас тебе нужно домой. Тебя отвезти?
— Действительно, с кем ты сюда пришла, Веридэ? — снова обратился к матери Павел. — И где сейчас твой муж? Шестой, вроде бы?
Вероника и вовсе позеленела.
— Патрульный, — через силу просипела она, — патрульный Арринолисса.
— Ну надо же, — насмешливо приподнял бровь Павел, — какая сообразительность.
— В конце концов, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — звенящим от злости голосом рявкнула я.
Почти все посетители ресторана прекратили прием пищи и дружно повернулись в нашу сторону. Только тогда я опомнилась и уже тише спросила:
— Вы знакомы? — поочередно всмотрелась в своих, в некотором роде, собеседников. — И что это еще за патрульные такие? Ты полицейский? — уперлась сердитым взглядом в блондина.
Вероника как-то и вовсе сникла, а потом я чуть челюсть не уронила, потому что она прошептала:
— Мэй тэйли аллиор.
Апполинарий отрицательно покачал головой. Я в полном шоке таращилась на мать, а она — на Павла.
— Аллиор, — повторила она.
— Нет, — холодно ответил блондин, — она не уйдет.
Кто тут — она? По всему выходит, что речь идет обо мне. Что вообще за дурдом тут творится?
Вероника умоляюще сложила руки на груди и в очередной раз жалобно посмотрела на сурового мужчину.
— Нет, — сказал как отрезал он. — Твоя дочь должна знать правду. И притом уже давно.
Мама бросила на меня несмелый взгляд, потом снова перевела его на моего жениха. Пусть он и считает себя мужем, я с этим не согласна. Свадьбы у нас не было, значит, и брак не совсем настоящий.
— Давно вы меня нашли?
— Три года назад.
— Ты заберешь меня?
Я чуть зубами не заскрипела. Они меня не слышат или не видят? С кем я тут разговариваю? Я здесь, вероятно, вместо мебели? Резко отодвинула от себя чашку с нетронутым кофе и поднялась.
— Виктория, — Пашка наконец соизволил обратить на меня внимание, — присядь, пожалуйста.
— Зачем? — полюбопытствовала язвительно, — не хочу мешать вашей беседе.
Теперь и мать удостоила меня взглядом.
— Вика, девочка моя, — как-то устало произнесла она, — это не то, что ты думаешь.