Я будто кожей чувствовала, как тяжело сейчас у него на сердце, какой неимоверный груз давит на него. Понимала, что его душа корчится в агонии от невозможности бежать, лететь на помощь к своей единственной и неповторимой.
— Жаль, что моего супруга сейчас здесь нет, — обиженно проворчала, — он бы сразу меня отсюда забрал. А так мне еще придется ждать, пока этот наглый бабуин отправит меня домой.
Желтые глаза оборотня удивленно расширились.
— Спрашиваешь, кто такой бабуин? — ответила я на невысказанный вопрос, — ну, понимаешь, это такой нахальный обезьян. Вот точно такой, как этот ваш… — я кивнула головой в сторону двери, и мохнатая голова моментально подозрительно повернулась в ту же сторону. Потом снова в мою, и слегка наклонилась вбок.
— А, кто такой обезьян, ты тоже не знаешь? — догадалась я. — Ничего, как-нибудь потом картинку тебе покажу.
— А я замуж вышла, — поделилась радостной новостью с новым другом. — Жаль только, что сама об этом не сразу догадалась. Никогда не думала, что однажды меня насчет семейной жизни просто поставят перед фактом. Представляешь, он надел мне на руку браслет и сказал: "Все, баста, карапузики, кончилися танцы!" Ой, пардон, сказал, что я теперь мужняя жена. Как тебе такая женитьба? Я же еще с детства мечтала: как попадется мне принц, достойный моей неземной особы, то свадьба у нас будет такая, что весь город умрет от зависти. А те, кто не умрут, еще месяц будут плакать от умиления. А тут бац! "Ты — моя жена!" Нет, я, конечно, сопротивлялась, — похвалилась я своей несгибаемостью, потом погрустнела, — так он мой дом чуть не развалил, представляешь. Ну как тут устоишь против таких аргументов?
Я уверена, что половину из того, что я вещала Догеру, он не понимал, но мне это сейчас и не нужно было. Главным было то, что он слушал, пока не проявляя никаких признаков агрессии. Поэтому болтала, что в голову придет.
— А теперь его ваш главный услал искать женщину, — осторожно произнесла я, из-под ресниц поглядывая на зверя, который сразу же напрягся и поднялся.
Я снова ощутила, как волна боли захлестнула его, и волк тихо застонал от отчаяния, толкнув лбом прутья клетки. Мне так захотелось его хоть немного утешить и ободрить. Да хоть прикоснуться к его лохматому взъерошенному меху… Я так явственно представила себе, что осторожно глажу волка, что даже моя ладонь будто наяву ощутила прикосновение к мягкой шелковистой шерсти.
Стон прекратился, и волк удивленно обернулся. Потом снова сел и уставился на меня.
— Я знаю, что это твоя женщина, — сообщила я ему. Зверь прищурился, внимательно следя за каждым моим движением. — Поэтому, ты уж извини за правду, но если бы я была на ее месте, то ничуть не обрадовалась бы, когда вернулась домой. А что она вернется, так это точно, — еще один жалобный взгляд в мою сторону, — мой супруг привезет ее, в этом нет никаких сомнений.
Я оглядела волка недовольным взглядом:
— А вернувшись, вместо любимого мужа, она увидит… это, — я осуждающе покачала головой, — грязное и лохматое. Я бы на ее месте после такого неуважения к себе тебя лет пять бы в постель свою не допускала.
Оборотень обиженно отвернулся и несколько раз шаркнув задними лапами в мою сторону, как говорится, "станцевал танец презрения". Потом лег на пол и, положив на вытянутые лапы голову, затих.
Обижается — это хорошо, значит, понимает, что его поведение далеко от идеального.
А пока он негодует, я немного подумаю, как дальше беседу построить. Машинально достала мобильник. Как всегда в такие минуты, когда мне нужно было решить, как поступать дальше, мне нужна была музыка.
Под волшебный голос Алессандро Сафины, воспевающего божественную Луну, я надеялась найти хоть какой-то выход. С сожалением понимаю, что полчаса, отведенные мне Верховным, стремительно утекают, а воз, как говорится, и ныне там. Неужели не появится хоть тонюсенькая нить, способная притянуть человеческую ипостась запертого в клетке и в зверином теле, оборотня? Неужели?
Как и в тот раз, когда представляла, что глажу густой теплый мех, так и теперь я, зажмурив глаза, изо всех сил представила, как невесомая, переливающаяся всеми цветами радуги, прочная нить потянулась от меня к огромному зверю, и я как заклинание несколько раз произнесла: «Поговори со мной!»
— Я не понимаю, о чем он поет, но от этой мелодии душа плачет.
Как я не подпрыгнула от неожиданности, понятия не имею. У меня даже хватило силы воли не открывать глаза, когда услышала низкий хрипловатый мужской голос. Как можно спокойнее ответила:
— Мне так не кажется.
Глава 13
Когда отзвучали последние звуки мелодии, я открыла глаза и отключила телефон. Лишь тогда подняла взгляд на мужчину, с которым делилась своими секретами, а как он выглядит на самом деле, так и не знала.
Я предполагала, конечно, что он будет высоким и светловолосым, потому что встречала в этом мире пока только одну брюнетку — Салиру.
Мои предположения полностью подтвердились. Догер действительно оказался высоким блондином, но с темно-карими глазами и темными бровями, отчего создавалось впечатление, что волосы у парня крашенные.
Одного я не ожидала, что тот, кто стоял сейчас в клетке, крепко ухватившись руками за прутья решетки, будет в одних коротких сиреневых подштанниках.
— Ты — голый!? — изумленно уставилась на крепкую фигуру парня, выглядевшего совсем не к месту в богато украшенном зале заседаний. Ему бы сейчас в спортзале оказаться в такой одежке. То, что большая металлическая клетка тоже вроде бы предмет, не подходящий к интерьеру помещения, я как-то и не подумала. Уже привыкла, наверное, видеть ее здесь.
— В чем был, — пожал он плечами.
— Так это всегда так? — заинтересованно разглядывала крепкое поджарое тело моего собеседника. — Почему-то раньше я не обращала внимание на то, кто в чем одет после оборота. Меня больше удивляла сама возможность превращаться в зверя.
— У нас есть способность воссоздавать одежду, но только ту, в которой были до оборота,
— пояснили мне. — У тебя разве не так?
— Боюсь, что я вообще ничего не могу воссоздавать, — честно призналась я.
— Ты странная, — Догер прижался лицом к решетке, внимательно рассматривая меня.
— Вот спасибо! — обиделась я. — Он тут сверкает голым пузом в бабских трусах, а я — странная.
— В бабских? Что это значит? — в его взгляде появилась заинтересованность.
— В женских, — буркнула я.
— Женщины в таком не ходят, — возразил он, изобразив на губах легкое подобие улыбки, но глаз эта улыбка ничуть не коснулась. Наоборот парень как-то напрягся, и глаза его снова пожелтели. Я чуть не выругалась от расстройства. Все, чего я добилась, в любой момент может рухнуть, так как зверь снова грозил полностью завладеть сознанием моего собеседника и теперь, возможно, окончательно и бесповоротно.
— Я не хотел тебя обидеть, — примирительно сказал парень, — просто думаю, что ты необычная. Откуда ты здесь взялась? Я тебя не знаю.
— Замуж вышла, — проворчала, оскорблено поглядывая на него, — а все вокруг так и шепчет, что зря я это сделала.
— Как это зря? — теперь в его голосе прозвучало настоящее изумление, и глаза опять стали карими. — Я вижу метку на твоей шее, значит, союз истинный.
— И что? — бросила на него сердитый взгляд. — С первой минуты, как я попала в этот мир, на каждом шагу меня ожидают потрясения и оскорбления. Верховный ваш меня сразу обозвал щенком, едва в первый раз увидел. Да и у всех вас, как я посмотрю, нервы не в порядке. Как может женщина с уверенностью смотреть в завтрашний день, если ее супруг подвержен приступам ярости?
— Оборотень нашего вида никогда не причинит вред своей супруге, — твердо сказал Догер, и в глазах его сверкнули желтые искры.
— Это вам всем только кажется, что не может. Или вы намеренно себя обманываете. Может, еще как может. Вот, не будем далеко ходить, взять хотя бы тебя.
— А что со мной не так? — голос его зазвенел от волнения. — Я хочу найти и вернуть свою женщину, что в этом такого?!
— А то, что если действовать напролом, как велит тебе твой зверь, ты, наоборот, можешь подвергнуть свою пару смертельной опасности. Неужели ты этого не понимаешь? Тем более, если целью похитителей является выманить тебя, то, скорее всего, женщина пострадает, как только ты появишься на горизонте. Это во-первых.
— Есть еще и во-вторых? — напряженно спросил Догер.
— Есть, конечно, — обрадовала я его, — и не только во-вторых. В нашем мире, например, запрещено вести следствие и заниматься судебным разбирательством людям, которые лично заинтересованы в исходе дела.
— И как это понимать?
— Это значит, что если человек прет напролом, чтобы спасти своих близких, он способен нарушить закон. В итоге могут пострадать или даже погибнуть посторонние люди, да и сам спасаемый. Поэтому… — я выразительно посмотрела на оборотня.
— Поэтому ты считаешь, что Зейли в таких случаях поступает правильно?
— Нет! — воскликнула я. — Так я не считаю.
Я поднялась и начала ходить туда-сюда перед клеткой, пытаясь поточнее сформулировать свою мысль.
— Я уверена, что ты сейчас не согласишься со мной, но я думаю, что, по крайней мере, в одном ваш Верховный прав — в таком состоянии, каким ты был совсем недавно, отпустить тебя на поиски пары было бы настоящим преступлением. Ты сам мог бы стать причиной гибели своей женщины или друзей, а потом никогда бы себе этого не простил.
— Так что же мне делать? — застонал Догер, сползая вниз и садясь прямо на пол, покрытый пылью, шерстью и пятнами крови. — Если у меня сердце разрывается от боли и зверь рвется наружу, — зарычал он, оскалившись, и его глаза снова пожелтели.
В этот момент в проеме двери появился Верховный собственной персоной. Глаза у него сейчас были круглые, как у совы, а выражение лица — совершенно обалдевшее. «Вот и все,
— обреченно подумала я, — полчаса прошло, и сейчас он меня отсюда выставит».