Где этот обалденный вид находится, я поняла, когда проследила за взглядом насмешливых глаз, нахально рассматривающих мою грудь. Быстро расслабила спину и опустила руки. Только зло зыркнула на нахала. Если громко повозмущаться, соседки тут же возьмут это на заметку. Поэтому молча полезла в машину за своей сумкой.
Повесила ее себе на плечо и едва попыталась повернуться к воротам, как Пашка остановил меня:
— Виктория, ты вообще в курсе, как прощаются люди, которые собрались вступать в брак?
— Нет, — преувеличенно нежно проворковала в ответ. — Я раньше никогда никуда не вступала. И как же, по-твоему, они прощаются?
Он усмехнулся и демонстративно легонько постучал пальцем по своей щеке, намекая, что не мешало бы поцеловать его на прощание. Тяжко вздохнув, я ступила два шага вперед и только собралась потянуться к нему, как парень укоризненно прошептал:
— Вика, да ты обними меня хотя бы…
— Вот, черт! — тихонько прорычала я. Чтобы быстрее покончить с этим показательным выступлением для любопытных соседок, я вскинула руки и, обхватив Пашку за шею, потянулась к его лицу. В тот же миг крепкие мужские руки обняли меня за талию, и не успела я прикоснуться к гладко выбритой щеке Пашки, как он чуть повернул голову, и наши губы встретились.
Ну говорила же, что маньяк!
Блондин, не дожидаясь, пока я его оттолкну, отпустил меня и быстро чмокнул в щеку.
— До завтра, — озорно сверкнул он глазами, — Вика, тебе совершенно не идет такое грозное выражение лица. Девушки должны быть мягкими и женственными.
Очевидно, физиономия моя стала вообще злючей от подобного заявления. Павел засмеялся и, открыв дверцу машины, уселся за руль. Потом еще помахал мне на прощание рукой и вырулил на дорогу.
Я оглянулась назад. О! Нашего полку прибыло! Мало того, что к группе наблюдающих за сердечным прощанием “влюбленных" добавились еще одна старушка с детской коляской и недавно поселившаяся на нашей улице дамочка, чье имя я еще даже и не знаю, так у калитки своего двора стоял, опираясь на трость, дед Митрич.
Вот этот дед — самая настоящая базарная баба. И откуда он только узнает всякие разные новости? Но стоит ему только о чем-либо услышать, как это сразу же становится достоянием всего поселка.
И вот сейчас этот сплетник, даже не скрывая того, что наблюдает за мной, приложил руку козырьком ко лбу и устремил свой подслеповатый взгляд в мою сторону. Ну, что не увидит, так додумает сам. Он такое часто проворачивает. Поэтому и не спешит присоединиться к женской половине наблюдающих, которые делают вид, что собрались по какому-то неотложному делу и в упор меня не замечают. Несколько раз Митрич сталкивал их друг с другом лбами, вот они и не жалуют его.
Помахала бабулькам рукой и отправилась домой.
— Виктория! — громогласный голос Ксюши ворвался в мой сон.
Вот же громкоговоритель! Такой сон испортила! В нем я занималась любовью. Прекрасный незнакомец, лица которого я не рассмотрела, нежно целовал меня. Широкие ладони, то едва прикасаясь, то вжимаясь изо всех сил в мою кожу, гладили все мое тело. У меня от его умелых ласк сердце то сжималось, то билось, как сумасшедшее. Он любил меня так самозабвенно, как будто ничего важнее меня для него в целом мире нет. И даже во всех известных ему мирах!
— Мэй… — шептал он едва слышно, — мэй тиа кари. Кари кератини.
Что это означает, я знать не знала, но во сне, все еще туманившем мне голову, я точно понимала смысл этих слов. Мало того, я еще и отвечала ему:
— Мэй, тиа айо мэй.
— Виктория!!!
Я подпрыгнула как ошпаренная. Сон мигом вылетел из моей головы, оставив только смутное чувство потери. Я помотала головой, надеясь, что вспомню, то, что мне сейчас привиделось, но тщетно.
От расстройства я чуть не заревела. Хотя бы во сне мне хотелось чувствовать настоящую страсть, с настоящими красивыми отношениями и занятиями любовью, которые сопровождались радостью и удовольствием, а не отвращением.
Дверь распахнулась, и влетела Ксюша с половником в руке, как с боевым оружием, наперевес:
— Вика, совесть у тебя есть? Мне делать нечего, как бегать к тебе через каждые пять минут?
— Ты чего орешь, Оксана? Мне на вторую пару сегодня!
— Помню я, — сердито прорычала домработница. — А больше тебе никуда не нужно? В гостиной тебя Павел уже давным-давно ждет.
— Черти бы побрали этого Павла! — рявкнула я, а потом сразу испуганно прикрыла рот руками.
Сто процентов, что мой жених сейчас отчетливо услышал горячее пожелание отправить его куда подальше. Ну почему я не могу сдержаться, как только слышу о нем? Аллергия у меня на него, что ли?
Когда я на скорую руку оделась, собралась и ворвалась в гостиную, то обнаружила своего нечаянного жениха у окна, стоящего спиной ко мне. Хоть он прекрасно слышал, как моя персона ввалилась в комнату, поворачиваться ко мне лицом не спешил.
Окна гостиной выходили на западную сторону, а так как шторы были наполовину задернуты, комната тонула в полумраке. Наконец мой посетитель повернулся лицом ко мне.
Ох!!! Лучше бы он этого не делал. Вероятно, он пытался совладать со вспышкой гнева, вызванного моими словами. Но, видимо, у него это не очень получилось. Хоть лицо у него и было абсолютно спокойным, глаза, казавшиеся темно-синими при таком освещении, яростно сверкали.
Кровь бросилась мне в лицо. Почему он всегда заставляет меня почувствовать себя избалованной, вздорной девчонкой? Я же вполне уравновешенная спокойная девушка. А он на меня действует как красная тряпка на быка. Как увижу его, всего такого из себя идеального и правильного, так и хочется сделать или сказать что-нибудь этакое, чтобы вывести его из себя.
И что интересно, у меня это неплохо получается. Почти всегда удается испортить блондину настроение. Но, похоже, последнее время я все-таки перегнула палку. Сейчас Апполинарий меня сожрать готов за такое неуважительное отношение к его сиятельству.
— Виктория, — голос блондина прямо сочился сарказмом, — я тоже рад тебя видеть.
У меня почему-то перехватило горло от его пренебрежительного тона. Хотя чего греха таить, еще неизвестно, что я бы сделала, если бы дважды услышала о себе такие отзывы, какими я наградила Пашку. Возможно, и личико бы попортила тому, кто посмел бы так обо мне говорить. А сама? Меня как будто бес за язык дергает только я услышу о своем женихе.
Даже представить себе не могу, что случится, если я сдуру решу с ним переспать. Принимая во внимание мой прошлый опыт, то, вполне вероятно, что я вообще его покусаю. Если уж с парнями, которые мне нравились до умопомрачения, происходил такой конфуз, то что говорить про того, кого я, мягко выражаясь, не слишком жалую?!
Я почувствовала, как к горлу подкатил комок, и сразу же захотелось плакать. Я молча сглотнула. Павел, должно быть, что-то уловил в выражении моего лица и приблизился ко мне. И хоть глаза у него еще недобро блестели, видно было, что он уже взял себя в руки.
— Послушай меня, девочка, — несколько смягчил он свой тон, — я тебя не заставлял соглашаться на нашу помолвку, не пытал и не угрожал. Ты сама согласилась. Поэтому я попрошу тебя немного сдерживаться и не демонстрировать такую явную брезгливость ко мне. По-моему, я ничего плохого тебе не сделал.
В принципе — да. Ничего не сделал, если не считать того случая, когда у него конкретно крышу снесло, и он чуть не изнасиловал меня, за что и схлопотал пощечину по наглой морде и получил звание «наглая жаба».
Я потом долго не могла понять, что на него накатило, но выглядел он как совершенно слетевший с катушек наркоман. Только крепкий хлопок по щеке заставил его немного прийти в себя.
А рука у меня тяжелая, и отвесила я ему оплеуху изо всех сил. Когда затуманенные вожделением голубые глаза немного прояснились, он еще долго не давал мне уйти, пытаясь вымолить прощение. Говорил, что его поведению есть уважительная причина и оправдание, однако я эту причину выслушивать не хотела.
Меня еще потряхивало от того, что я почувствовала, когда он начал меня целовать.
Это было непреодолимое желание угодить этому мужчине, сделать все, что он только потребует от меня…
Его взгляд завораживал, призывал к полному подчинению. Губы сначала легко скользнули по моим губам, потом накрыли их с такой страстью и требованием отклика, что мое тело само отреагировало на него и потянулось к мужчине.
Реакция мужчины была мгновенной и странной. Глаза его затуманились. Он будто с ума сошел… В то же мгновение я уже лежала на густой траве, а он навалился на меня сверху и припал к моим губам с яростным поцелуем.
Я мгновенно пришла в себя. Что же я творю? Я что, хочу стать такой же, как моя мать?
Это меня слегка отрезвило, и я попыталась освободиться. Но не тут-то было. Он держал меня крепко и надежно. Поэтому когда он сам от меня отстранился, переводя дыхание, тут я ему и вмазала. Как говорится — от всей души.
Глава 3
С тех пор я старалась никогда не оставаться с ним наедине. Когда мы случайно оказывались в одной компании, он пытался наладить хотя бы дружеские отношения, но я стояла на своем. Я сама для себя решила, что лучше буду его ненавидеть за то, что он сделал, ну, или попытался сделать, чем стать подобной всем тем девицам, которые вереницей бегают за ним.
Но в данном случае он, конечно, прав. Я сама согласилась на помолвку и брак. Он не заставлял меня, просто уговаривал. То, что мой отец поддержал эту Пашкину идею обеими руками — не его вина.
Да и я тоже могла настоять на своем, если бы не польстилась на собственную мастерскую. Папа перестал бы сердиться, и учебу я все равно продолжила бы. Потому что он сам захотел, чтобы я училась. Видимо, я действительно сейчас поступаю со своим женихом, в лучшем случае, несправедливо.
— Павел, — я опустила глаза к полу и выдавила из себя, — прости меня, пожалуйста. Я постараюсь больше тебя не оскорблять.
Блондин испытующе посмотрел на меня, потом изобразил нечто похожее на улыбку.